Андрей Школин - Прелести

Если бы Владимир Вагнер просто носил бороду, но ведь он ещё и в шапку-ушанку был одет… На полном серьёзе. Стоял на пороге своего магазинчика с громким названием Торговый дом «У Вагнера» и лениво по-русски изучал окрестности. Сам магазин находился через дом от моей гостиницы. Искал я его полдня, и всё потому, что, полагаясь на интуицию, свернул по Avenue de Сlichy направо, а не налево к станции метро La Fourche. В итоге сел в поезд на Brochant и сдуру объездил под землёй пол Парижа.

Витрины торгового дома ломились от несметного количества солдатских зимних шапок, кирзовых сапог, красных знамён и военных мундиров. Самое почётное место занимал бюст вечно живого основателя государства рабочих и крестьян Ульянова-Ленина, глядящего на покупателей, как на потенциальных врагов революции. Причём представлен был вождь двумя разноцветными экземплярами. Чёрный Ульянов хитро косил правым глазом, так как все видели только его профиль. Белый Ленин глядел перед собой твёрдо и уверенно.

— Здрасте, — поздоровался я.

— Угу, — немногословно ответил Вагнер.

— Можно войти?

— Пожалуйста, — отошёл он вглубь магазина и встал за прилавок.

Помещение торгового дома занимало площадь примерно в тридцать квадратных метров. Слева от входа располагались вешалки с шинелями, бушлатами и шапками-ушанками. Справа и напротив входа — длинный прилавок, где под стеклом красовались многочисленные значки с изображением Ленинов-Сталиных, значки с гербами городов бывшего Советского Союза, командирские часы. На стеллажах вдоль стены улыбались круглобокие матрёшки, опять Сталины-Ленины и толстые блестящие самовары. Кроме этого в продаже имелись самые разные картины на тему тонких русских берёзок. В общем, полный комплект.

— И что, хорошо покупают?

— Покупают, — скромно ответил хозяин.

— А местные не донимают?

— В каком смысле?

— В смысле поделиться.

— А, вон ты о чём… Здесь этого в помине нет. Да и, кроме того… — хозяин сунул руку под прилавок и извлёк на свет солидный барабанный револьвер. — С меня что-то получить затруднительно. А почему ты спрашиваешь? Интересуешься, что ли?

— Да нет. Так просто, — я заглянул в чёрное дуло револьвера и отвернулся к плачущим берёзкам. — Хочу во Франции осесть, у меня в России неприятности, пришлось уехать на время. Умные люди посоветовали к тебе обратиться.

— И кто они эти умные люди?

Назвал пару имён реальных, но с некоторых пор в этом мире не живущих людей. Вагнер прищурился, пошевелил губами, раздумывая, потом убрал пушку назад под прилавок и достал оттуда же бутылку водки с зелёной этикеткой.

— Ребята знакомые из Ростова привезли. Настоящая. Как зовут-то?

— Андреем.

— А меня Владимиром, — он протянул руку. — Откуда будешь? Из России, Украины, Белоруссии или ещё откуда-нибудь?

— Из Сибири, Красноярска.

— А-а… Понятно. Значка города нет с собой?

— Нет.

— Плохо. У меня, кажется, есть Красноярск. Ну-ка погляди вон там.

Среди значков прицепленных к красному полотну один действительно являлся гербом родного города. На зелёном фоне скачущая лошадь, а сверху караульная часовня.

— Про Красноярск песня?

— О нём.

— Ну вот, значит, были здесь земляки твои уже. Иди, выпьем за знакомство, — Владимир разлил водку по стаканам и, чокнувшись, первым осушил до дна. — Давно приехал?

— Вчера. Самолётом прилетел, — запил водку колой. — Как турист.

— А живёшь где?

— Здесь за углом, в гостинице.

— Виза дней на десять всего?

— Точно, — протянул Вагнеру паспорт. — На десять.

Он пролистал красную книжечку, затем отдал назад и вновь разлил водку.

— Когда виза кончится, спрячь куда-нибудь паспорт, с собой не таскай, иначе вышлют из страны. Вон напротив арабы свои кафе держат, так полиция в них облавы каждый месяц проводит и тех, у кого виза отсутствует, сразу в самолёт и в солнечную Африку — Алжир или Марокко отправляют.

— А что это власти на них так часто облавы устраивают?

— Поживёшь маленько, поймёшь. Арабы для французов — это национальное бедствие. Обрати внимание — полицейские их постоянно на улицах шмонают и постоянно депортируют, а они через некоторое время опять тут. В этом районе их, кстати, больше всего. Половина всех магазинчиков и ресторанчиков — арабские. Впрочем, по российским меркам, люди они все довольно безобидные. Я, во всяком случае, с ними нормально уживаюсь.

— Значит, меня тоже могут депортировать?

— Так я и говорю, спрячь паспорт. Куда они тебя вышлют, если не будут знать кто ты и откуда? Да тебя и останавливать не станут, ты же белый. Белых они не шмонают, если только сам в полицию не угодишь.

— А если угожу?

— Тогда кричи, что ты откуда-нибудь из Абхазии. И главное, фамилию выдумай другую. Пошлют запрос, не обнаружат, кто такой, ну и выпустят. А что с тобой делать?

— А в Абхазию отправить не могут, что ли?

— Во первых, с Абхазией не существует дипломатических отношений. Она не признанна, как государство. А грузины не примут, потому что не знают кто ты на самом деле. Вариант проверенный, не ты один такой.

В магазин вошёл покупатель. Вагнер убрал бутылку и обратился к нему на французском. Покупатель, пожилой мужчина бравого вида в берете и длинном шарфе, долго выбирал товар, о чём-то разговаривал с хозяином и, наконец, купил несколько значков с изображением Ульянова-Ленина.

— Коммунист местный, — когда посетитель вышел, кивнул на дверь Владимир. — Часто заходит. Их тут вообще много. Молодые, старые. Скупают большевистскую символику, атрибутику разную. Забавляются…

— Слушай, — ещё раз оглядел внимательно его хозяйство. — И что, большой доход всё это приносит?

— Да ну, какой уж там доход. Так, ширма… Я иногда в налоговые документы сумму прибыли специально большую вписываю, чтобы думали, будто я с выручки живу. Разве это деньги… — он залпом выпил водку. — У меня раньше два собственных ресторана были и фабрика в Бельгии. Мануфактуру в Германию продавал. А затем не рассчитал малость, взял сумму приличную под одну операцию и прогорел. Немцы объединились, и с востока такой же товар как у меня пошёл, но только в шесть раз дешевле. Вот такие дела… Разорился, в общем. Пришлось продать и фабрику и рестораны. Потом братве кричу: «Дайте денег на раскрутку, возьму в аренду помещение под торговый дом, а там видно будет!» Дали. Торгую пока самоварами, как видишь. Ну, да ладно, это не надолго, — Владимир спрятал опустошённую бутыль назад под прилавок.

— И давно ты на Запад уехал? — я взял в руку свой стакан, повертел и поставил на место.

— У… Да лет двадцать уже. Сначала в Израиле жил, потом в Париж перебрался. Я по отцу еврей, а по матери русский, да ещё и православный по вероисповеданию, поэтому в Израиле не прижился и гражданства не получил, а только вид на жительство. А во Франции женился на француженке. Двое детей от неё. Живу помаленьку…