Андрей Школин - Прелести

Присев на корточки, аккуратно взял на руки дрожащее существо и сунул себе под куртку. Маленькое сердце уловило ритм маятника моего организма и заиграло мелодию в унисон с ударами гонга. Мур-мур… Тук-тук…

Вспомнилось вполне реальное изречение, предназначенное детям, вычитанное мной в памятке по уходу за домашними животными: «Кастрированные кошечки — лучшие друзья человека».

Брызги машин с различными непонятными номерами оседали мокрой пылью на потемневшей одежде, и тут же смывались неутомимым работником осенней прачечной, моим теперешним попутчиком. Серые кошки не любят дождь. Они однолюбы.

Поднёс кота к одинокому навесу, посадил на скамейку и погладил на прощание по подсохшей шёрстке.

— Оревуар! Не давай себя кастрировать.

В «гестапо» заводили по одному. Какому умнику пришла в голову оригинальная идея назвать службу безопасности легиона «гестапо», не знаю, но, видимо, шутник был ещё тот. В одном кабинете «принимал» франкофон, в другом серб. Я попал к последнему.

Брат славянин, в ранге сержанта, внимательно рассматривал мои личные вещи и документы.

— Это что? — на русско-сербском произнёс сержант и достал внутренний паспорт.

— Паспорт.

— А это?

— Тоже паспорт, только заграничный.

— А почему даты рождения разные?

Действительно в гражданском паспорте значился январь, а в международном декабрь. Я знал об этом косяке паспортно-визового отдела УВД Красноярска, но раньше не придавал ему большого значения.

— Бюрократическая ошибка. Число-то совпадает.

— Ладно… — югослав отложил паспорт в сторону и взял пакет с фотографиями. — А это кто? Русская мафия?

— Нет, — с фотографий улыбались мои парижские друзья-подельники: Серёга Татарин, Макс, другие пацаны, — это просто товарищи, — помолчал и добавил. — Студенты.

— А это тоже студенты? — сержант выложил из чёрного пакета четыре снимка — Сака, Измайлова, Мережко и Дановича.

— А это родственники по отцовской линии. Все бывшие военные…

— Точно не русская мафия? — строгость напускная, сержант просто шутит.

— Точно.

— О,кей, — серб резко встал из-за стола и, подойдя к настенному календарю, ткнул пальцем в дату. — Русские солдаты, добрые солдаты (в смысле хорошие). В Кастельнадари поедешь вот когда. Зови следующего…

Через пару дней, после собеседования с аджудоном и после того, как в Кастель отправилась очередная партия прошедших отбор волонтёров, на утреннее построение капрал-поляк вынес стопку красных повязок и принялся зачитывать фамилии.

— Богданович, Мак-Кенли, Ли-Пот…

Каждому выбегавшему из строя он выдавал алую полоску материи. Волонтёры сразу же занимали место в правом углу строя (если смотреть от крыльца) и цепляли погон-руж. Это означало, что все названные ровно через неделю точно отправятся в учебный центр под Тулузу.

— Михайлов, Димитреску, — и, наконец, — Школин.

Всё. Я выбегаю из строя, беру в руку заветную тряпочку и становлюсь на новое место.

Ночь после возвращения в Париж Alik Arzaeff провёл в подъезде. Можно было, конечно, просто пошляться по улицам, если бы не двухдневный путь автостопом, под дождём, через всю Францию. Промок насквозь. Устал.

Поднялся на последний этаж дома по соседству с магазином Вагнера, уселся на ступеньку и сразу вырубился…

Проснулся от включённого света (французский народ пошёл на работу), с трудом встал с места и бродил по пробуждающемуся городу до открытия торгового дома.

— Во! Объявилась пропажа! — Вагнер встретил моё появление таким не вполне понятным возгласом. — А мы уже думали, ты в Совок подался. Ну, привет! Валера звонил, говорил, что несколько дней прошло, как ты от него выехал.

— Так и есть. Несколько дней, как выехал. Привет! — вошёл и поздоровался с Владимиром.

— Заезжал куда-нибудь?

— Заезжал, — вынул из кармана бумагу от немецкой полиции и протянул владельцу магазина. — Я теперь Арзаефф.

Бородач просмотрел бумагу с обеих сторон и вернул назад.

— Ну а что, на первое время вполне сгодится. Из-за документов тормознули?

— Из-за их отсутствия. Я ведь паспорт у Валерки оставил.

— Правильно, что оставил. Так надёжнее. Ладно, рассказывай, как съездил.

Подробно изложил Вагнеру все детали поездки. Высказал своё мнение насчёт Валеры. Володя слушал молча, не перебивая, лишь изредка теребил рукой козырёк кепки.

— Понятно, — произнёс он, когда я закончил. — Значит, ничего интересного.

В ответ я лишь пожал плечами и проводил взглядом двух арабов проплывающих мимо магазина.

— Как там Серёга? Тихо всё?

— Тихо. Серёга, кстати, позвонить сейчас должен. Он уже про тебя спрашивал. Мы думали, ты раньше появишься.

— Хорошо… — подошёл к выходу и остановился в дверном проёме.

Переулок был выложен булыжниками. По обочинам, взгромоздившись двумя колёсами на тротуар, стояли несколько неправильно припаркованных автомобилей. Женщины в голубой униформе, стайками перемещаясь от одной машины к другой, старательно прикрепляли к дворникам уведомления о штрафе. Из дверей бара напротив вышли два тех самых араба, что прошли мимо только что.

— Со ва? — приветливо поднял руку один из них.

— Со ва, — улыбнулся в ответ я.

— Знают тебя уже, — произнёс из-за спины Вагнер. — Видать с прошлого раза запомнили. Тот, что в кепке, наркотой занимается. Через него можно хоть что приобрести. Хоть марихуану, хоть героин. Гашиш, кстати, разрешают прямо у них в баре курить. Но продадут только своим, конечно. Серёга, тот у них постоянно берёт. Сто франков баретка. Ты-то не балуешься?

— Нет. Даже сигареты не курю. Ты уже спрашивал.

— Да? Значит, забыл, — он потянулся и заскрипел суставами. — Я тоже эту дрянь терпеть не могу… А это ещё что такое?!

Создавая вокруг себя много шума, к торговому дому приближался Серёга. Не один, а с каким-то парнем лет двадцати трёх. Причём парня этого держал за шиворот и, что-то приговаривая, через каждые три шага бил ладонью по голове.

— Ты понял, ты понял?! — закричал он ещё издалека, вероятно Вагнеру. — Ходит, сука, вокруг да около и что-то вынюхивает. Я его сразу вычислил. Выхожу из метро, а он вот он, — петербуржец опять ударил парня по голове и произнёс, обращаясь уже непосредственно к нему. — Я тебя предупреждал, чтобы ты в этом районе больше не появлялся? Предупреждал?

— Предупреждал, — промычал пленник.

— А какого же хрена ты здесь вынюхиваешь?

— Я не вынюхиваю, — чуть не плача, оправдывался парень. — Мне Володю надо было увидеть.