Андрей Школин - Прелести

На резкий звонок ответил приглушённый кашель, и голос по-французски поинтересовался: «Кого принёс чёрт?» На счёт чёрта я, конечно, додумал сам.

— Свои, открывай, — просто, по-русски, ответил мой товарищ.

Дверь приоткрылась, и появился глаз. Чёрный и настороженный. Глаз долго изучал наши фигуры, а потом исчез и нарисовался сам владелец этого глаза, высокий, худощавый армянин, лет пятидесяти, с проседью в густых волосах.

— А-а… Серёжа, — открыл он дверь шире, пропуская гостей вовнутрь помещения. — А я тут вещи собираю потихоньку.

— Что так? — оглядел прихожую петербуржец. — Переезжать собираешься?

— Так ведь за три месяца уже не плачено. Что делать? Не ждать ведь, когда хозяева на улицу выкинут, — армянин продолжал смотреть на меня подозрительно. — А Сергей подойдёт? Я про Гамалея спрашиваю. Вы ведь оба вместе с ним, правда?

— Подойдёт сейчас, — Серёга по-хозяйски прошёл в гостиную и жестом пригласил меня следовать за ним. — Слушай, Гарик, у тебя в доме похавать найдётся что-нибудь? А то мы с Андрюхой не успели поесть, на встречу торопились.

— Посмотри на кухне, может, что и найдёшь, не знаю, — сразу закашлялся Гарик. — Откуда у меня еда?

— Ага, — подмигнул мне Сергей, — пошли на кухню. А сумку здесь брось.

Мы нашли кое-что, в частности, мясные консервы, колбасу и овощи. Пока Серёга колдовал над плитой, хозяин нарезал вокруг него круги и жаловался на свою несчастную жизнь.

— Ой, как меня подставили. Бросили, все бросили, не знаю, что и делать…

Есть с нами отказался, мотивируя нежелание тем, что очень уж болен.

Гамалей появился примерно через час. Уверенными шагами, точно у себя дома, прошёлся по квартире, поздоровался с присутствующими и долго разглядывал какой-то старинный стенной шкаф.

— Слушай, Гарик, а зачем тебе эта мебель? — открыл и закрыл он резные дверцы. — Если ты выезжаешь отсюда, с собой ведь всё равно не потащишь?

— Как… Как это зачем? — начал уже не кашлять, а заикаться армянин. — Это же не моё, это хозяйское.

— Ну, так вот и я говорю, ничейное. Ты ведь, не уплатив за квартиру, сбежать собираешься? А здесь под чужой фамилией жил, так ведь?

— Та…Так.

— И я про то же. Следовательно, шкафчик останется неизвестно у кого. Или ты, хитрый армян, собрался его кому-нибудь пихнуть? Ну-ка признавайся!

— Да, ну что ты, Серёжа, — Гарик в волнении заходил по комнате. — Нет, конечно…

— Нет? Ну, смотри, — Гамалей отошёл от предмета дискуссии. — Мы ещё к этой теме вернёмся. Теперь рассказывай, что там насчёт кафе?

Армянин, накинув на плечи плед, ещё быстрее забегал по помещению. Длинные нервные пальцы ежесекундно поправляли соскальзывающий коричневый материал.

— Даже не знаю, что и сказать, — наконец вымолвил он.

— Ну вот, вчера знал, а сегодня вдруг забыл, — развалился в кресле Гамалей. — Ты смелее, смелее. Мы ведь не чужие. Нас даже не девочки эти интересуют, и не Машка югославка, которая кафе содержит, и с которой ты шашни разводишь. Нас интересует, кто с девчонок русских деньги получает, и почему мы при этом в стороне остались? Может, ты тоже, Гарик, что-то с этого имеешь, а от нас скрываешь? А?

— Ну… Ну… — опешил Гарик. — Да я даже близко к этим проституткам не подходил, что у меня своих неприятностей мало, что ли? Ты же слышал, как меня швырнули? Я же нищий сейчас. Меня без всего оставили. С квартиры сбегать приходится, а ты говоришь…

— А где же твои друзья хвалёные? — состроил удивлённое лицо Гамалей. — Ты же кричал, что у тебя такие кенты крутые, из любой беды вытащат!

— Да какие друзья?.. Друзья, — сник армянин. — Когда я нужен был, тогда и друзья были. А когда не нужен стал…

— Это знаешь почему? — вскочил с места Гамалей. — Потому, что и ты и дружки твои барыги-бизнесмены одеяло только на себя привыкли тянуть, а другие для вас пустое место. Когда трудно, бросаете на произвол судьбы потому, что одеяло становится вместительнее и теплее. Вспомни, как я здесь на улице подыхал, а ты мне вместо помощи открытки из Монте-Карло высылал, с видом на море и на ****ей твоих. Помнишь?

— Ну, что ты, Серёжа, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь.

— Я твоё к себе отношение в гробу видел, вместе с тобой и друзьями твоими. Плачешься: «Ой, как мне плохо, все меня бросили». А ты бы к нам, бритым, за помощью обратился, мы бы уж развели твоё дело как-нибудь. Да, пацаны? — и подмигнул нам с Серёгой. — Поимели бы с этого все чего-нибудь, так ведь ты с нами делиться не хочешь. Не обращаешься. Всё выгадываешь, как бы получше, да побольше. Вот потому и сидишь в дерьме, — он маленько успокоился и уселся назад в кресло. — Короче, выкладывай, что знаешь, а не то мы сейчас уйдём и сами всё равно всё выясним. Но после этого на жизнь никому не жалуйся.

Наступила пауза, в течение которой армянин прокручивал в голове варианты. Видимо, вариантов было не так много, и через пару минут Гарик принялся выкладывать всё, что знал.

— Ты понимаешь, Серёжа, я человек маленький, многого не знаю, — он покачал седеющей головой. — Я знаком с югославом, который знает Машу — владелицу этого кафе, тоже югославку. У неё есть подруга, хозяйка гостиницы, в которой живут проститутки.

— Соответственно, югославка, — вставил Гамалей.

— Кто?

— Ну, эта, в гостинице.

— А… Конечно, конечно, сербка. Вот. У них договорённость между собой. Теперь, насчёт самой Маши, — Гарик присел на край стола. — Она работает под югами, но с проституток денег не берёт. Они ей нужны для того, чтобы привлекать клиентов. А клиентура там своя, изысканная. Чужих не пускают. Девочки с них за раз до трёх тысяч берут, а Маша на шампанское, да на всё другое многократную накрутку делает. Все довольны. Сербы тоже с проституток денег не получают. Получают с них русские. Они же девок из России и поставляют. Кто эти русские, из какой бригады и на кого работают, я не знаю. Честно не знаю. Но могу передать им, через этого знакомого югослава, чтобы приехали на встречу с вами. Это всё, что я могу сделать, — Гарик замолчал и посмотрел на Гамалея. Тот молчал тоже. Затем поднялся с места и подошёл к окну.

— А чо думать, вызывай их на хрен на стрелку, там разберёмся, кто они и откуда! — вдруг вставил молчавший всё это время Серёга.

— Ой… — поморщился Гамалей. — Ладно, сделаем так. Скажешь своему югославу, что мы завтра в четыре вечера будем ждать этих русских в баре напротив Мулен Ружа. Там, где пальма в витрине. Знаешь?

— Да как-то нет…

— Найдёшь. Приходи в четыре часа тоже.

— А я-то зачем нужен? — растянул зрачки армянин.

— Не бойся. Уйдёшь, как только они появятся. Всё понял?

— Ну, да, Серёжа, ты же знаешь… — засуетился Гарик.

— Да знаю, знаю, — перебил его Гамалей. — И ещё… Пока ты отсюда не свалил, Андрей поживёт у тебя. Хорошо?