Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа

— И без грубостей, — потребовала она.

— Яички.

— Хватай их за яички, а сердце и ум присоединятся после, — посоветовал доктор.

— Мне это не нравится, — сказал Хейдьюк.

— Упрямец, — говорит Бонни. — У нас перевес голосов три против одного.

— Мне это не нравится.

— Спокойно, мир, — сказал доктор. — Уверяю вас, она нам очень пригодится.

Слово доктора было последним и решающим. В конце концов, всю кампанию финансировал он. Он был ангел. Ангел-мститель. Хейдьюк знал это. А расходы были большие. Один приличный спальник стоил девяносто долларов. Сорок долларов — пара сапог. Даже какие-то бобы стоили до 89 центов за кило. Но значительно, намного дороже всего снаряжения и оборудования была просто его транспортировка через бескрайние, труднопроходимые, запутанные пространства юго-запада, где бензин продавали по цене 49–55 центов за галлон, а новую шину для пикапа (шестислойную, высокопрочную) — не ниже, чем 55 долларов. Плюс билеты на самолет из Альбукерка в Пейдж и обратно для доктора и его Бонни — 42,25 доллара каждый, в один конец.

Многие из этих расходов можно было расписать по статьям не облагаемых налогом производственных затрат компании Смита (ЭКСПЕДИЦИИ В ГЛУШЬ), но даже и при этом начальные издержки были очень значительными. Добрый доктор предоставлял наличные, которыми Смит редко располагал, и выписывал большую часть чеков. Взрывчатка, конечно, налогом не облагалась; в отчете Дока для Службы внутренних доходов она проходила по статье затрат на совершенствование ранчо (у него было небольшое ранчо, всего 225 акров в горах Манзано — «налоговое убежище»), и на проведение предварительной разведки полезных ископаемых согласно заявке на открытие рудника на территории, которой он владел в той же местности.

— Перчатки! — требовал Хейдьюк. — Перчатки! Никакой этой хреновой обезьяньей работы не будет без перчаток!

И Док покупал каждому члену команды по три пары перчаток высшего качества из оленьей кожи.

— Сноу-Сил! (Это про сапоги).

Он покупал Сноу-Сил.

— Пистолеты!.

— Нет.

— Ружья!

— Нет.

— Арахисовое масло.

— Ружья и арахисовое масло! — рычал Хейдьюк.

— Арахисовое масло — да. Ружья — нет.

— Надо ж себя, мать твою, чем-то же защищать.

— Никакого оружия, — Док умел быть упрямым.

— Эти же засранцы будут в нас стрелять!

— Никакого насилия.

— А каким чертом отстреливаться будем?

— Никакого кровопролития, — Доктор стоял на своем.

Хейдьюк снова остался в меньшинстве, снова один против трех. Поэтому пока что он скрывал свое оружие, как только мог, и носил с собою только револьвер во внутреннем кармане своего рюкзака.

Док купил шесть упаковок экологически чистого арахисового масла «Глухой Смит» — нерафинированного, негидрогенизированного, натурального продукта, произведенного из высушенного на солнце арахиса, выращенного на унавоженной земле без помощи гербицидов, пестицидов или окружных агентов. Редкий Гость Смит (не имеющий родственного отношения к тому Смиту) распределили это арахисовое масло стратегически по всему плато Колорадо — банку здесь, банку там, от самого Лукового ручья до Пакистанских ключей, от Складчатого прохода до горы Железной кружки, от Тавапутса, Юта, до Моэнкопи, Аризона. Жирное темное арахисовое масло.

Однажды, в самом начале кампании, когда они наполнили баки горючим на автозаправке, Док собирался было заплатить со своей кредитной карточки. Хейдьюк потащил его в сторону. Никаких кредитных карточек, сказал он.

— Никаких кредитных карточек?

— Никаких ваших чертовых кредитных карточек; вы что ли хотите оставить чертов след в милю шириной своей чертовой подписью всюду, где мы появимся?

— А, понятно, сказал доктор. Плачу наличными, никаких кредитных карточек. Будем осмотрительны.

Поначалу они не воровали, не покупали и не применяли взрывчатые материалы. Хейдьюк настаивал на их немедленном употреблении, массированном и основательном, но остальные трое возражали. Доктор боялся динамита; динамит — это анархия, а анархия — это не решение вопроса. Абцуг подчеркивала, что любые типы фейерверков незаконны во всех юго-западных штатах; кроме того, она слышала, что взрывные капсюли вызывают рак шейных позвонков. Доктор, опять-таки, напомнил Хейдьюку, что применение взрывчатых материалов для незаконных (хотя и конструктивных) целей является уголовным преступлением, а что касается мостов и автомагистралей, — еще и нарушением федеральных законов. А вот просто налить немножко сиропа Каро в топливный бак или подсыпать песочку или наждака в маслоналивную горловину — просто безобидный проступок, едва ли больший, чем проделка на День всех святых.

Перед ними встал вопрос выбора между скрытыми, замысловатыми методами тихой агрессии и демонстративным, скандальным, яростным индустриальным саботажем. Нейдьюк предпочитал скандальный, яростный. Остальные — наоборот. Забаллотированный, как обычно, Хейдьюк раскипятился, но позже утешился тем, что по мере развития операции дела пойдут круче. На каждое действие — все большее противодействие. В конце концов, он же ветеран Вьетнама. Он хорошо знал, как работает система. Время, текущее и истекающее ото дня ко дню, было на его стороне.

Каждый тайник с запасами провианта и снаряжения был сделан весьма скрупулезно. Все, что можно было съесть, выпить или иным образом употребить или уничтожить, они сложили в металлические ящики на замках. Инструменты — наточены, смазаны, уложены в футляры и обернуты тканью. Если была возможность, их закапывали, если нет — тщательно укрывали камнями и кустами. Все места тайников были замаскированы, все следы заметены, веником или ветками. Ни один тайник не считался готовым, пока он не был проинспектирован и Хейдьюком, и Смитом — старшими военными консультантами компании — Фокспак? Сикспак? Мстители пустыни? Банда деревянного башмака? Даже по поводу названия для самих себя они никак не могли прийти к согласию. Маневр «Арахисовое масло»? Рейдеры Пурпурной полыни? Молодые американцы — за свободу? Женский христианский союз «За трезвость»? Не могли договориться. Кто здесь главный? Мы все здесь главные, говорила Бонни. Нету здесь главных, говорил доктор. Вшивый способ делать вашу чертову революцию, жаловался Хейдьюк; он страдал от отсутствия авторитаризма, отставной сержант Дж. Ваш. Хейдьюк.

— Cпокойно, мир, пожалуйста, pax vobiscum, — говорил доктор. Но и его возбуждение и волнение становились все сильнее. Взять хотя бы этот случай в новом здании Медицинского центра университета, которое обошлось в пятьдесят миллионов долларов. Дело происходило в одном из учебных корпусов стоимостью в миллион долларов. Здание пахло сырым цементом. Окон было мало, и они были похожи на бойницы — глубокие, длинные, узкие. Система кондиционирования была самая современная. Когда доктор Сарвис зашел однажды в аудиторию, чтобы читать лекцию на тему «Индустриальные загрязнения и респираторные заболевания», — он нашел, что в ней чересчур жарко, воздух тяжелый, спертый. Студенты выглядели более сонными, чем обычно, но их это не волновало.