Мария Мансурова - Волшебник Ришикеша

— Уже уходишь? — сонным голосом прошептала Анна. Всю ночь ее трясло, бил озноб. Она почти была уверена, что заболела. Мучительно хотелось прижаться к теплому телу. Рядом была только Лола, спрятавшаяся в свой спальник, не расположенная к объятиям, даже ради тепла.

— Спи, прости, что разбудила.

— Ничего.

— Я тебе оставлю куртку, твоя, наверное, еще не высохла.

— Спасибо.

— А плед оставить?

— Да.

— Ладно. Побегу навстречу солнышку.

— Скоро увидимся.

Лола торопливо вышла. Анна приподняла занавеску. Солнце выплывало из-за гор, разливаясь первыми лучами над стремительной рекой. Озябшей рукой она отыскала круглое зеркало. «О господи!» — лицо припухло, кожа покраснела, веки ели открывались. Глубоко вздохнув, она вынырнула из-под одеяла. Умылась обжигающе холодной водой, мягкими круговыми движениями нанесла увлажняющий крем, борясь с болезненной сухостью. Медитация уже началась, но Анна спряталась обратно в спальник и долго лежала, разглядывая картину в обрамлении оконной рамы. Горы притягивали. Они что-то сделали с ней, эти горы. Душа осталась незащищенной, без прикрытия.

Она спустилась к завтраку, ища глазами только одного человека. Витя пил чай. Его лицо было сосредоточенным, тревожным. Он ждал, он мечтал. Сомневался. На террасе было как-то пусто, восемь человек уехали, и все поменялось. Между ложками сладкой каши ей что-то говорил Ден. Она не разбирала слов, не обращала внимания на сидящих рядом с ней. Витя ушел, и она, вскочив, бросилась в свою комнату. Сейчас в каменном помещении было холоднее, чем на улице. Анна села на кровать, встала, снова села. Невозможно, чтобы так. К нему, скорее. Обогнула ашрам, пробежала по коридору, замерла перед дверью, пытаясь совладать с дыханием. Неуверенный стук.

— Да? — надежда в его голосе. Или ей показалось?

— Привет. У тебя мои очки остались…

— Вот, — протягивает ей, — ты садись…

— Что будешь делать?..

— Я вот думаю… Вчера так и не помылся. Сейчас это сделать? Или погулять сначала…

— Лучше погулять… пока погода хорошая…

— Тогда встретимся через пять минут у входа. Ты посмотри, там кроссовки уже, наверное, высохли, я их с утра на солнышко поставил.

Она взлетела по лестнице. Действительно, высохли. Взяла плед, серую сумку, ключ в замок — и быстрее к калитке. Секунда, другая… Так же стремительно появился Витя.

— Вы что, опять на ледник? — раздался голос одной из женщин, распластавшихся в пластиковых стульях. Кто именно спрашивал, Анна не обратила внимания, готовая сорваться с якоря.

— Да. А вы с нами хотите? — с вызовом повернулся к ним Витя. — Нет? Тогда мы пошли.

Иголки хрустели под ногами. Почти бегом они добрались до леса. Витя огляделся.

— Пойдем туда, — он кивнул в сторону обрыва. Взял ее за руку, и они спустились на небольшую каменную площадку. Расстелив плед, они сели рядом, ласкаемые солнцем. — Здесь загорать можно.

— Да.

— Как прошла ночь?

— Все время трясло. Не могла согреться.

В его профиле, в его сложенных на груди руках чувствовалось напряжение, похожее на простиравшуюся перед ними пропасть. Медленно она дотронулась до руки, перебирая его длинные пальцы. Поднялась до локтя, села ближе…

— Витя, тебя трогать можно? Или это только на высоте…

— Можно… — он засмеялся. — Просто — ответственность… — Повернулся к ней, лицо вновь стало серьезным. Взгляды слились, перетекая в единый вдох. Его руки быстро заструились по вздрагивающей коже, сорвали футболку, штаны, трусики — влажные от крови, по-прежнему сочившейся после ледника. Через мгновение он тоже был голым. Тела ринулись друг к другу в ритме учащенного сердцебиения. Он готов был войти в нее, но короткий вскрик, и теплая сперма полилась на живот. Анна обняла его, увлекая за собой. Витя запрокинул голову, устремляя лазурный взгляд в небо с проплывающими облаками.

— Как школьник…

— Ничего. — Руки ее заскользили по его плечам, груди, животу… — Мне так хотелось дотронуться до тебя!

— Мне тоже, Аня. Мне тоже.

Какое-то время они лежали молча. Анна жаждала его. Не только проникновения, его — с мыслями, мечтами, грустью, которая присутствовала сейчас в нем. «Ни о чем не жалей, пожалуйста. Потому что я никогда не стану этого делать…» — думала она, поглаживая, прикасаясь.

— Ночью… Ты был мне нужен…

— Ночью Рома рядом спал.

— Но он уехал. И Лола тоже.

— Я приду сегодня.

— Обещаешь?

— Да. Нужно одеваться. Свами сейчас приведет сюда группу.

Оторваться от него? Зачем? Пусть хоть весь мир придет сюда… Но Витя нервничал, и она оделась. Она еще не успела достать иголки из волос, как послышались голоса. Они поднялись им навстречу, одергивая футболки, и влились в общий разговор.

Дальше медленно, липко, тягуче… Когда же наступит вечер? Фасоль с перцем, чапати с картами, масала-чай, заваренный на тревоге. Вечерняя медитация, дыхание легкое и глубокое, первый раз такое дыхание… Наконец, ночь в переливах белых свечей, расставленных на узком подоконнике. Оазис пламени слегка согревает Анну, завернутую в спальник. В стекле отражается огонь, а за стеклом бурлит, вздымается река. «Только приди! Или я умру», — твердит она про себя в полусне. Но еще не смолкли голоса в соседней комнате, а дверь тихо приоткрылась.

— Витя! Я тебя так ждала! — шепчет Анна, задувая свечи. Он сбрасывает красную куртку, забирается к ней, прикрывая их спальником, который принес собой. Анна не ждет, быстро раздевается, голая, прижимается к нему. Проваливается в его поцелуи, обвивает, облизывает, растворяется в счастье. Он — в ней. И все радости — ускользнувшие, и все сны — яркие, и все мечты — не напрасные… В ней. Она хочет нашептать ему об этом, но звуки сливаются во вздохи, в стоны, похожие на журчание Ганги за окном.

— Моя сладкая! — да, так, сильнее, быстрее… и вновь теплая влага на животе. Анна прижимается к нему, покачиваясь на волнах нежности. Холодная, сырая комната теперь самое уютное место на земле.

— Витя… Знаешь, кто ты?

— Нет.

— Ты — Волшебник.

— Почему?

— Не знаю… С тобой все — другое… В Ришикеше, когда мы гуляли, все было прекрасным. А когда я пошла одна, все вдруг стало мертвым, безликим, исчезла магия. — Он обнял ее сзади, касаясь губами шеи… Темные пики гор, руки, ласкающие грудь, трепещущее сердце — его или ее? Потом мягкий сон в горячем кольце его объятий. Дыхание волшебства.

Анна медленно провела рукой по белой шерсти, кое-где еще попадались засохшие иголки хвои, хотя Витя долго, старательно вынимал их. Плед пах лесом, сыростью, обжигал первыми моментами их близости. Анна аккуратно сложила его и убрала в чемодан. Осталось чуть-чуть — сладкая каша, горячий стакан в руке, солнце, пронизанное соснами… Потом дорога обратно, вниз. Наверное, нельзя всегда быть на вершине, на пике эмоций. Но как отпустить? Как справиться с горечью утраты?