Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

— Жить-жить — житталалалу- лалула! — Жить-жить — житталалалу- лалула!

Теперь у них была совсем другая жизнь, благополучная и беззаботная. В их районе города никогда не отключали электричество и не прекращали даже на миг подачу природного газа.

Однажды на воротах зазвенел звонок и Далаказан подумал, что пришел почтальон. Но это был бывший ученик Далаказана — пузатый милиционер с лысой головой, с ученической сумкой на плечах, который приехал вместе с одним генералом. Ученик отличник пузатый милиционер с лысой головой, с ученической сумкой на плечах опустился на колени и зарыдал, причитая:

— О, великий наставник мой, простите своего глупого ученика, пузатого милиционера с лысой головой, с ученической сумкой на плечах, то есть меня, за то, что в тяжелые минуты вашей жизни я покинул Вас! Я сожалею, что служил бывшему президенту проклятому диктатору, который угнетал наш бедный народ! Вот теперь, слава Богу, пришел к власти настоящий президент, истинный демократ господин Гуппичопонов Мекоил Худьердиевуч! — каялся он, целуя руки Далаказана.

— Да, я тоже так считаю, господин Далаказан Оса ибн Коса-ака! — сказал генерал, встав на колени. Он стал двигаться в сторону Далаказана, словно герой войны, калека, которому ампутировали в лазарете обе ноги из-за прогрессирующей гангрены. Прижимая к груди в свою генеральскую папаху, сотканную из дорогого золотистого бухарского каракуля, он продолжал говорить с патетикой в голосе, как будто читал стихи великого поэта:

— О Осаказан Косадаланувуч, при проклятом диктаторе я работал большим начальником, не отдыхая ни дня, ни часа, ни минуты. Я жил, казня себя, и безмолвно плакал по ночам, роняя горькие слезы на подушку, думая о нашем бедном многострадальном угнетенном народе. Я даже несколько раз пытался застрелиться, но каждый раз мое табельное оружие, как назло, давало осечку. Я хотел уйти в отставку, но тот дьявол не подписывал мое заявление об уходе. Потом он меня отстранил с занимаемой должности за отмывание денег в крупном размере. Признаюсь сразу, Осадалан Косаказановуч! Да, будучи заместителем министра обороны, я продавал крупные партии оружия и боеприпасов боевикам. Потом занимался отмыванием денег, тайно переправляя колоссальные суммы в долларах в банки в Косово и в республику Бангладеш. Но все эти деньги я хранил на черный день не для себя, а для нашего народа! Я прошу Вас, Далаказан-ака, скажите своему племяннику, ну, это, как его… многоуважаемому Президенту страны господину Мекоилу Худьердиевучу, пусть он назначит меня Министром обороны. За мной не заржавеет. Я готов дать Вам любую сумму денег, Вы только намекните, сколько! Помогите мне пожалуйста, ради моих маленьких внуков, которые живут сейчас в особняке в Швейцарии! — сказал отставной генерал, целуя босую ногу Далаказана.

— Уважаемый ученик-отличник, пузатый милиционер с лысой головой, с ученической сумкой на плечах, Вы не просите у меня прощения. Потому что я не в обиде на Вас. Что касается о вашей деятельности, это Ваше личное дело. Если вы хотите сделать что-то полезное своему народу, то Вам лучше заняться переводами птичьей поэзии. А Вы, товарищ генерал, зачем Вы целуете мне ноги? Встаньте сейчас же! Не опускайтесь так низко. Вы же офицер, не забывайте. Вы напрасно просите меня, чтобы я помог Вам стать министром обороны. Скажу прямо — я не могу вмешиваться в такие дела. Это не в моей компетенции. Вы предлагаете мне деньги. Зачем мне Ваши деньги? Мне деньги не нужны. Тем более, я уже постарел, и мне пора думать о вечной жизни в раю! Брать взятки за какие-то услуги — большой грех! — сказал решительно Далаказан.

— Ну вот, Вам как раз нужны деньги, чтобы избавится от грехов — сказал генерал оживившись.

— То есть как? — удивился Далаказан.

— Возьмите деньги и совершите хадж, то есть съездите пару раз в Мекку, и станете безгрешным человеком, словно новорожденный младенец. Разве это проблема?! Знайте, за деньги все можно купить, даже рай! — сказал генерал, продолжая стоять на коленях и прижимая к груди свою драгоценную генеральскую папаху сотканную из золотистого бухарского каракуля.

— Я пойду в Мекку пешком со своим шкафом на плечах и деньги не понадобытся — сказал Далаказан.

— Вот этого делать нельзя, господин Далакасам ибн Оса. Я лучше всех знаю карту дорог, и я знаю, Вы пойдете через Афганистан, через горный перевал Саланг и дальше — в сторону Пакистана. А там сейчас опасно. Кругом талибы и американские солдаты, которые воюют друг другом. Дороги заминированы, Вы можете наступить на противотанковую мину и… А если пойдёте через горы, то там Вас ждут стаи голодных волков, которые вмиг Вас растерзают. Могу дать сто процентную гарантию, что от Вас даже костей не останется. Вы не боитесь волков? — спросил генерал.

— Нет, я не боюсь волков. Я боюсь людей, таких как Вы. Люди опаснее и кровожаднее, чем волки! — сказал Далаказан и стал выгонять коррумпированного генерала и ученика отличника пузатого милиционера с лысой головой, с ученической сумкой на плечах. Уходите, гады, и больше не появляйтесь на пороге нашего дома! Вон отсюда! Не то напущу на вас моих собак — доберманов, ротвейлеров и питбультерьеров или позвоню участковому милиционеру, и он вас обоих арестует!

— Всё, всё, господин, успокойтесь, мы уходим — сказал коррумпированный генерал покорно, рабски, кланяясь Далаказану, и отступая назад. И ушел прочь вместе с учеником отличником пузатым милиционером с лысой головой, с ученической сумкой на плечах.

После того как они ушли, Далаказан сел в кресло на крыльце и задумался:

— Ну, люди, а? — думал он. Вот из-за таких коррупционеров рушится экономика в стране. Такие люди сегодня живут лишь с президентом в голове, восхваляя и боготворя его. Как только начинает шататься его кресло, они тут же, бросив президента Гуппичопонова, выстраиваются под другим флагом, расхваливая нового президента. Это коварные хитрые и подлые люди. Таким людям нельзя доверять ответственные должности и государственную казну, налоговую систему, оборону и так далее. Нет, я среди таких подлых и мерзких людей жить не могу. Я лучше уеду в свой родной Таппикасод, где я родился и вырос, где прошли мое детство юность и где я долгие годы преподавал уроки птичьего языка и литературы — подумал он.

Когда его жена Нырвангуль вернулась домой, он, попрощавшись со своими сыновьями Чалаказаном и Ялаказаном, собрал вещи, сложил их в мешок и взгромоздив на плечи свою шкаф-квартиру, вышел из дома и отправился пешком в село Таппикасод.

Таппикасодчане обрадовались, узнав о возвращении Далаказана в Таппикасод. Далаказан начал жить, как и прежде, в своем шкафу на берегу реки Телба-дайро. В ту ночь он долго не мог уснуть, лежа на самодельном топчане внутри шкафа, глядя на луну и звезды через зарешеченное окно. Высоко в звездном небе то и дело пролетали кометы с огненными хвостами. В юлгуновых зарослях пели сверчки. Из далеких болот доносились кваканье лягушек и лаяли собаки за рекой. В шкафу царила тишина. Старик Далаказан привык к жизни без света и газа, и это первобытное существование нравилось ему больше, чем неестественная городская жизнь, где шум и гам напрягают нервы человека.