Александр Беатов - Время дня: ночь

— Ты меня извини, если что не так сказал, Сашк, — проговорил он совсем другим тоном, специально, обрывая конечный звук в имени приятеля. — Я тебя не хотел обидеть…

На этом их спор кончился. Сашка больше не стал возвращаться к этой больной теме. Они дошли до входа в больничное здание. Володя передал товарищу книгу "Князь Серебряный", сказав, что этот Толстой будет полезнее в Сашкином положении нежели автор "Войны и Мира". Затем попрощался, сдал "пациента" "с рук на руки" санитару, и, не осознавая того факта, что своим приездом в корне изменил душевное состояние товарища в худшую сторону, готов уже был отправиться в обратный путь, но на выходе его вдруг попросили подождать немного, так как Сашин лечащий врач захотела побеседовать с Володей.

Минут через пятнадцать к Володе подошла медсестра и попросила пройти за нею. Дворник поднялся с медицинской кушетки, на которой разместился, отдыхая после прогулки с Сашей, и последовал за женщиной. Они прошли несколько длинных коридоров, соединявших корпуса больницы воедино. Каждый коридор заканчивался дверью, которую "проводница" каждый раз открывала специальным "квадратным" ключом.

Володе стало несколько не по себе.

"Что если назад не выпустят?" — подумал он.

Наконец они дошли до кабинета Сашиного врача. Медсестра открыла дверь, сказала что-то сидевшей за столом и пропустила дворника вперёд.

— Здрасте… — неуверенно поздоровался он, останавливаясь перед врачом.

— Добрый день! — ответили ему. — Проходите, садитесь. — Врач отложила какие-то бумаги в сторону, открыла медицинскую карту Сашки.

— Я — лечащий врач Саши… — она назвала своё имя, отчество и фамилию, которые дворник сразу же забыл. — Мне бы хотелось с вами поговорить, чтобы лучше понять характер заболевания Саши и определить наиболее эффективный курс лечения… Вас как, извините, зовут?

— Владимир Константинович Бондаренко, — представился дворник.

— А кем вы являетесь Саше?

— В каком смысле? — не понял Володя вопроса.

— Какие у вас с Сашей отношения? Ну, скажем: родственник, товарищ или сотрудник по работе…

— А… Ну, я — сотрудник по работе… Мы ведь работаем вместе на Заводе…

— А кем вы работаете, Владимир Константинович?

— Я… Видите ли… работаю на Заводе… дворником… э… временно, так сказать… У меня есть и другая работа помимо этой…

— А что это за другая работа, если не секрет?

— Вневедомственная охрана.

— И что вы делаете во "Вневедомственной охране"?

— Охраняю объекты.

— А какое у вас образование, Владимир Константинович?

— Высшее. Институт иностранных языков — ИнЯз.

— Интересно… А Сашу вы решили навестить, наверное, потому что вас послали из профкома?

— Да… послали… Точнее, я узнал от одного из сотрудников Саши, который работает с ним в одном цехе и даже, кажется, немного дружит с ним, что Саша в больнице… Ну и решил навестить его… Так сказать поддержать… Мы, собственно, с Сашей мало знакомы… Встречались на Заводе несколько раз… Вряд ли я смогу вам помочь…

— Владимир Константинович, извините, за такой вопрос… А вы бороду носите по каким-либо убеждениям или просто так?

Врач задавала вопросы, не давая Бондаренко опомниться.

— Бороду?.. Какой странный вопрос… Так… Сейчас это модно… Почему вы об этом спрашиваете?

— Я подумала, что, может быть, вы — верующий. Ведь, верующие, обычно имеют бороды…

— Нет. Я — неверующий… Я просто ношу бороду для моды… Как, скажем, Антон Павлович Чехов, который сказал, что мужчина без бороды — всё равно что женщина — с усами…

Врач улыбнулась.

— А по какому языку вы специализировались в ИнЯзе?

— По немецкому… Но…

— Я почему вас расспрашиваю… Поймите правильно… Я пытаюсь определить Сашин круг друзей, понять, что могло его привести к нам… Ведь бывает так, что человек может быть на самом деле клинически здоров, но, испытывая какие-то трудности в жизни, пытается оговорить себя, обмануть других… Он вам не говорил о том, как он считает: болен ли он, или нет. И что заставило его обратиться к врачу за помощью?

— Знаете, я как-то его об этом не спрашивал… Боялся, как говорится, задеть за больное. Мы просто говорили на отвлечённые темы: о работе, об общих знакомых…

— А раньше, на Заводе?

— На Заводе мы тоже ни о чём таком не говорили… Я ведь говорю: я не то, чтобы его близкий друг… О чём можно говорить на перекуре?..

— А кто у вас, Владимир Константинович, "общие знакомые"?

— Ну, это, прежде всего, Сашин товарищ по ПТУ Игорь Казанков. Затем есть такой ветеран, его все знают на Заводе, Николай Круглов… Дело в том, — Бондаренко оживился, стал быстро говорить. — Это, наверное, вас заинтересует… Саша считает… то есть у него по поводу этого Николая Круглова — как бы навязчивая идея… Например, сегодня он меня пытался убедить в том, что, будто бы, этот Круглов — не человек, а робот, созданный на Заводе… Саша называет его даже как-то по-родственному: "Дядя Коля", хотя с ним и не знаком почти…

— А кто он, этот Круглов? — врач быстро записывала что-то в медкарту. — Кто по специальности?

— Да, Бог его знает, кто… Рабочий, как и все на Заводе… Может — такелажник, может — слесарь… Он всё время тачки катает и — пьяный.

— И сколько ему лет?

— Он ветеран войны или труда — не знаю чего точно… Наверное, ему уже за шестьдесят…

— А вам сколько?

— Двадцать восемь.

— А почему вы проявили такое участие к Саше? Ведь приехали вы, а не его товарищ по училищу… А у вас такая с Сашей разница в возрасте большая….

— Да, он меня сам попросил приехать… — Дворник вдруг сообразил, что врач может знать о письме, которое он получил от Сашки. — Письмо даже прислал.

— А вы случайно не знакомы с другим его товарищем — Наумовым Сашей?

— Нет. Такого не знаю.

— Что же вы думаете по поводу Сашиной болезни, Владимир Константинович?

— Я… ничего… Раз он здесь, то, наверное, болен… Его товарищ Игорь, с которым он работает в одном цехе, например, рассказывал, что Сашка проявлял себя агрессивно. Как-то раз на Заводе они нашли склад с лампами дневного света. Так, Саша их начал колоть… И всё это, будто бы, в отместку Заводу, который он ненавидит. И этого самого "Дядю Колю" он тоже ненавидит…

— А почему ненавидит? Вы ведь говорили, что он его не знает лично…

— Он всех работяг ненавидит вместе с Заводом, смеётся и издевается над ними, сочиняет разные истории про них и сам начинает в них верить… Я полагаю, у него произошёл какой-то сдвиг, так сказать, моральных ценностей…

— Ну, почему вы так говорите о своём друге? Может то было просто хулиганство с лампами-то?

— Может быть… Только и я однажды был свидетелем одного его поступка… Как-то раз мы в кафе были вместе… Вышли… А Сашка вдруг закричал не своим голосом и, размахивая руками, побежал прямо по мостовой, среди машин… На другой день я его спросил, что это такое с ним было — он не помнил…