Морган Спортез - Лю

И потом я подписывала не лишь бы что: суммы в моих счетах (вначале мне нужно было ликвидировать завалы, оставленные моей предшественницей Делли) варьировались от 75 000 (самые мелкие) до 500 000 франков (самые крупные). В большинстве фигурировали различные предприятия, участвующие в окончании строительства Центра этики и эстетики, который должен был торжественно открыться в ближайшее время. Не было ни одного ремесленника, столяра, стекольщика, слесаря-водопроводчика, ни одного архитектурного, оформительского или инженерного бюро, ни одного, даже самого мелкого, поставщика леса, бетона, кирпича, труб, кнопок или скрепок, которого мадам Делли или, скорее, покойная мадам Делли (она действительно умерла) не заставила бы «пользоваться» любезными или обязательными услугами компании «Коммюник и Ко» и ее филиалами. Даже если ты знаменитый декоратор, то все равно не можешь вот так, один, выбрать, к примеру, какое ковровое покрытие использовать, если дело касается такого грандиозного проекта, как строительство Центра этики и эстетики. Нужно — в случае с ковровым покрытием — провести серьезное исследование качества, надежности и внешнего вида: толщина, плотность ворса, прочность, цвет! Только ради покрытия в большом холле Центра этики и эстетики (который я еще не посетила, так как выхожу из мэрии лишь за сигаретами в кафетерий «Авенир»)… в общем, только ради покрытия в большом холле покойная мадам Делли, женщина очень скрупулезная (даже слишком, так как из-за этого — переутомление! — она покончила жизнь самоубийством: как-то декабрьским вечером вонзила себе нож в спину), провела через «Коммюник и Ко» для оформительской компании «Дизайн без границ» не меньше семнадцати исследований на качество, каждое из которых стоило 53 000 франков! Я смогла изучить их и таким образом убедиться, насколько необычайно серьезной была в работе мадам Делли; эти исследования занимали по двадцать страниц, двадцать пять строк в каждой, и в них предпринималась попытка определить, какой цвет покрытия будет самым совершенным. Она колебалась между зеленым, серым и гранатовым.

Мэр выбрал цвет морской волны.

Я была постоянно взволнованна (с одной стороны, я переживала по поводу трагического конца моей предшественницы, а с другой — хотела быть достойной ее), и перед каждым еще не подписанным счетом, где, например, фигурировала сумма в 300 000 франков (исследование внешнего вида чистящих средств для Центра этики и эстетики), я потрясала своей ручкой: поставить подпись под такой суммой было нелегко! Даже если это была не лишь бы какая ручка (платиновая «Мон-Блан», 4 000 франков без пошлины, подарок мэра, которому ее преподнесла фирма «Кирпичи без границ»)…

Я сидела задумавшись, подперши подбородок рукой, с растрепанной челкой и долго сосала колпачок своей «Мон-Блан», дрожавшей в нерешительности между моими губами. Когда же я чувствовала, что она «на подходе» и уже близка к эякуляции, душевной разрядке, то вырывала ее изо рта и тянулась к листку, на котором коротко, но очень продуманно выводила большими элегантными черными буквами свое имя: ЛЮ!

Иногда это было похоже одновременно на китайскую каллиграфию и падение капель: на размашистый, неудержимый, но тщательно просчитанный жест Джексона Поллока. Поставив подпись, я брала счет, как священную облатку, обеими руками и, вся дрожа от волнения, бежала в соседний кабинет, чтобы показать его мэру. Он, как большой ценитель искусства, восхищался моим творением: отстранял немного голову, прищуривал веки, ворчал, шевелил губами, приближал к лицу, удалял от него, чтобы рассмотреть мою подпись в деталях или лучше увидеть в целом, затем, по-свински обхватив меня за талию, заявлял:

— Ты настоящий художник, Лю, я это знал! Поверь мне, ты далеко пойдешь!

Итак, «Коммюник и Ко» было процветающим предприятием. Чеки, оплаченные до копеечки многочисленными компаниями, которым мы выписывали счета, плавали на нашем счете в банке «Богота Лимитед». Впрочем, этот счет сразу же опустошался, так как нам тоже выставляли счета, зачастую, на мой взгляд, чрезмерные, различные поставщики и исследовательские общества. Я обнаружила некоторые аномалии, которые, несмотря на свою скрупулезность, не заметила мадам Делли. Например, у нас было лишь два компьютера, а какая-то электронная панамская фирма («Кока и Ко») выставила нам счет за сорок пять компьютеров на 200 000 франков! Настоящий грабеж! И никаких «маленьких прибылей»: за новый кафель в наших туалетных комнатах компания «Франкмасоны без границ» выставила счет в 652 000 франков! Над кем они издеваются?! Да это дороже, чем «инсталляция» Жан-Пьера Рейно!

— Из нас пьют кровь! — однажды завопила я перед мэром.

Вне себя от ярости, с челкой, готовой к бою, я влетела в его кабинет и сунула ему под нос эти мошеннические счета.

— Мадам Делли убила себя вчера, а я убиваю себя сегодня, чтобы наполнить наши счета, а всякие жулики их мгновенно опустошают.

— Это и есть рыночный социализм! — объяснил мэр, раскачиваясь в кресле. — Не надо гнаться за прибылью! Деньги приходят и уходят… Они путешествуют! Ты принимаешь все слишком близко к сердцу! А тот, кто принимает все близко к сердцу, кончает, как бомж!

Сколько забот, сколько тревог!

И однако мне, как ПГД, платят совсем немного:

5 000 франков в месяц — минимальная зарплата рабочего. И не следует ли по всей экономической логике вычесть из этой суммы неучтенную плату за всевозможные сексуальные услуги, которые я оказываю мэру, а затем уравновесить этот подсчет привилегиями, которые дает мне социалистическая система: шикарная бесплатная пятикомнатная квартира, поскольку она расположена в стенах мэрии; трое слуг (две бонны-филиппинки и мажордом-камерунец), тоже бесплатных; две служебные машины («роллс» и «мерседес» с шофером), тоже бесплатные, поскольку они закреплены за мэрией; обеды (марокканская икра без ограничений), тоже бесплатные, так как они поставляются шикарной столовой мэрии, филиалом «Люка-Картона». А еще электричество, газ, вода, за которыми я, естественно, зорко слежу! Если все хорошо подсчитать, сделать все вычитания и сложения, то можно смело сказать, что я выиграла!

Итог — положительный.

В общем, у меня еще не было причин жаловаться или разочароваться в этой авангардистской форме социализма, которую, мэр, перефразируя Сталина, называл «социализмом в одной мэрии». Понятное дело, будучи теоретиком и практиком, я предпочла бы, чтобы плодами социализма пользовались не только служащие мэрии (кстати, гам не все ими пользовались), ведь… чем больше привилегированных, тем меньше остается других людей, а значит, меньше бедных людей, то есть их число пропорционально уменьшается. Такова безжалостная математика (сущность марксистской теории, так и не понятой до наших дней), которая неизбежно приведет к падению капитализма и наступлению Эры изобилия, когда все свободные люди будут равны между собой.