Валерий Кормилицын - На фига попу гармонь...

Но обоняние с каждой выброшенной горстью подсказывало, что выход из ситуации практически найден. И когда над ним нависла зловещая тень бригадира Педро с мачете над встрепанной половиной головы, Мишаня ребром ладони врезал ему по висевшей между ног амбиции, тут же сунув под нос согнувшемуся террористу Митяев носок.

И без того круглые глаза страдальца расширились до размеров светофорных фар. С ужасом наблюдая, как сыплется скорлупа из штанишек, поверженный боевик рухнул на землю. Теряя сознание, он подумал, что заслужил канонизацию в святые… или хотя бы в великомученики. «Святой великомученик Педро…» – с блаженной улыбкой отрубился староста группы института им. П. Лумумбы.

Впрочем, он был не одинок. Рядом с ним, согласно штатному расписанию наркокартеля, лежали отключившиеся боевики.

– Развалились, как огуречная рассада, – заткнув нос, старался не дышать Мишаня, засовывая носок в полиэтиленовый пакет, который приготовил для покупок в местном шопе. – Фу-у-у, – крепко завязал мешочек. – Я уж думал – кранты! – оглядел усеянное телами поле битвы. – А вот этот, копченый, меня просто испугал, когда вытаращил зенки, – глянул на бригадира и, прихрамывая, поплелся в сторону сторожки.

Любопытные алкаши, во главе с ворожеей прибежавшие поглазеть на мордобитие, со всех ног кинулись в культурный центр досуга и отдыха, намереваясь загасить тошнотный запах Митяевых носков благородной самогонкой.

«Бойкие, как сперматозоиды», – оглянулся им вслед Мишаня.

– Видала, мой-то каков? – похвалился кукушке с глазами филина кривой дятел.

«Чем это пахнет-то?» – поклевал он кору дерева.

– Ты че, мать, выпучилась? – наконец сообразил, что в облике пернатой истерички что-то не так.

– Голова-а кружится-а… – томно сообщила та, падая сверху на святого Педро.

– Вижу! – похвалился своей наблюдательностью стукачок.

Фээсбэшники, принимая все меры предосторожности, подкрались к мутному окошку и заглянули в шпионскую гостиницу.

– Век майора не видать, коли там не слепой диверсант, которого пасли в Москве, – отвалился от окна капитан.

– Ага! Веселый сидит, как резиновый шланг, – подтвердил умозаключение командира старший лейтенант Железнов. – Брать их надо! Кэп, давай команду, – достал из кобуры табельное оружие.

– Ничего я тебе не дам, – отрезал капитан, – ты мне еще сам должен…

Проконсультируемся с генералом Потаповым, – щелкнул фотоаппаратом со вспышкой. – Ишь, доволен, как кабан в свинарнике, рожа шпионская, – сделал еще один кадр капитан.

– В свинарнике и живут, – подтвердил старлей, убирая пистолет.

– Вспышки на солнце! – успокоил всполошившихся фэбээровцев «слепой» и вышел на улицу, ощутив супервспышку правым глазом и влетая вместе с дверью в помещение.

– Бежим! – помахав отбитым кулаком, крикнул Железнов капитану и рванул к лодке.

– Рассекретился! – обогнал его командир. – Влеплю выговор по самые не хочу, – на бегу пообещал он.

Когда они гребли обратно, заметили плывущую по направлению к селу собаку.

– Егеря пес, – с ходу определил Железнов. – Подстрелим, чтобы не выдал?

– Гляди, чтоб самого не подстрелили, – указал на двух негроидов, грозивших им с шалопутовского берега.

Лодка метеором пронеслась мимо собаки, закрутив ее в водяной воронке.

Выбравшись на берег, Бобик встряхнулся, придав амплитуду ушам и замкнув ее на огрызке хвоста. Обойдя прыгающих на берегу двух черных мужиков и бредущего к ним неверной походкой третьего, щупающего перед собой воздух правой рукой, Бобик направился в деревню, коротко гавкнув в сторону чуть не утопивших его мореходов.

Не найдя ничего путного в своей миске, но услышав голос хозяйки во дворе соседнего дома, он направился туда, пометив по дороге крыльцо и соседскую калитку. Походив по двору и испачкав лапы во влажной земле огорода, спаниель посидел рядом с хозяйкой, послушал сумбурную речь тетки Клавдии и, ничего не поняв, почесал за ухом и потрусил к себе, в родную свою конуру.

«Вот так и маюсь на два дома, – улегся на истертую подстилку, – а чего заслужил? – горестно помахал ушами. – Мишаня думает, что я поел здесь, а Василиса Трофимовна надеется, что меня вдосталь накормил ее сынок, вот и сижу голодный, всеми брошенный, – жалобно заскулил он переделанную на свой лад песню: – А у нас во дворе-е Боби-и-к Жучку пу-у-ма-а-л, и го-о-лодны-ы-й тако-о-й, нос под хвости-и-к су-у-вал… Э-эх, жистя-а!»

Так же недоволен жизнью был и следователь прокуратуры, трясшийся в милицейском УАЗе из Чекушкинска в Шалонутовку. «А все этот Барабас!» – осуждающе глядел на задумчивого участкового. «Если бы он не стал в небо палить как в копеечку, то и подследственные бы не разбежались… – вздохнул тяжелее Бобика, иронично глянув на младшего лейтенанта, не по форме надевшего десантный берет. – Аника-воин! Я преступников задерживаю, а он их упускает… Ишь какой на себя вид напустил – словно мысли запутались в частоколе извилин… Тоже мне, философ Сковорода…»

– Товарищ, можно сказать, старший советник юстиции, – поймал взгляд следователя Барабас, – разрешите, так сказать, обратиться, – поправил берет.

«Тьфу! – передернулся прокурорский работник. – Дразнит, наверное… о Тюбетейке напоминает…Точно! Поэтому и берет вместо фуражки напялил, червяк».

– Обращайтесь, если, конечно, по существу вопроса.

– Еще как по существу! – горячо ответил бывший прапорщик. – Я всю ночь не спал и размышлял…

– Мультфильм о Масяне, что ли, поглядел?

– Никак нет! Раздумья связаны по вопросу о версии: «Ни кола! Hи двора!»

– А-а-а! Ну и к какой мысли вы пришли?

– К мысли я не ходил, нет у меня такой знакомой…

– Разгадка проста, товарищ участковый… Это – бомж-импотент!..

«Ого! – внезапно озарило следователя. – А вдруг Митяя, прежде чем ликвидировать, изнасиловали? – аж вспотел он от залетевшей в голову свежей версии. – Но где же теперь вещьдок-то найдешь для следственного эксперимента? В морге жмурика держать не стали, сразу захоронили… Да и вряд ли кто надругается, пока он был в носках…» – вздрогнул от громового раската милицейского хохота.

– А ведь верно! – восторженно хлопнул в ладоши Барабас. – Ни кола… ни двора… О-о-о! Чего-то народ толпится, – оборвал смех и приник к окну.

– Водитель, остановите машину, – распорядился прокурорский работник и первым вышел у дома дядьки Кузьмы.

– А говорят, наша милиция не работает! – кинулась к нему тетка Клавдия.

– Ограби-и-ли-и! – вдруг в голос заблажила она. – Средь бела-а дня-а!

– А что пропало? – задал резонный вопрос следователь, разглядывая глазницу окна и битое стекло на земле.

– Мужнину-у гармо-о-нь стырили-и! – залилась слезами тетка Клавдия. – Не убере-е-гла-а-а. Что ему скажу-у, когда вернется-а? – подвывала она.