Андрей Титов - Тайм-аут

Полбутылки.

После короткой дискуссии мужская часть компании решает добираться первой, оставшиеся прихорашиваться девушки едут следом. Мила и Дима по прежнему спорят.

— Да ничего подобного. — говорит Дима злобно. — Короче, думай что хочешь.

— Хорошо, только потом не надо слюнями брызгать.

— Да мне насрать вообще.

— Димааа… — вмешивается Алена. — Ты что? Как так можно с девушкой?

— Как?

— Вот так. Разговаривать. Это не нормально.

— Нормально.

— Нет, Дима, не нормально.

— Хорошо, это не нормально, дальше что?

— Извинись.

— Что еще мне нужно сделать?

— Больше ничего.

— А можно узнать, с какой стати ты мне указания даешь?

— С такой, что ты себя ведешь не по-мужски.

— А ты у нас нынче спец по поведению?

— Тебе слова сказать нельзя?

— Нельзя.

— Это почему?

Дима сверкает глазами, все его негодование и злость переключаются на Алену.

— Потому что мы сейчас не в профкомитете вашем сраном, а я не желторотый уебан с зачеткой, прибереги свои нравоучения для них.

Воцаряется тягостная тишина. Алена смотрит на Диму какое-то время, затем спрашивает:

— А чем ты лучше?

— Дело не во мне, а в тебе. Делать мне замечания тебе не по чину, не кажется?

— Почему?

Дима багровеет. Я начинаю гадать, вмешается кто-нибудь из старых знакомых или нет.

— Потому что я умнее тебя. И это не бог весть какая задача, кстати. Быть умнее тебя, я имею в виду.

— Неужели?

— А ты сомневаешься?

— Сомневаюсь.

— Зря. Это очевидно.

— Неужели?

— Не для тебя, конечно. И это нормально. Просто прими как факт.

— Не буду я ничего принимать.

— Да я и не надеялся. Баранья уверенность в собственной неотразимости и уме. А между тем, ты ведь не так уж уверена в себе, а?

Алена молча смотрит на него.

— Я видел твою страницу в ВК. «О себе»: «куча нерастраченной нежности» что-то там, пятьдесят книг, сотня фильмов, полсотни цитат, миллион фотографий с претензией на загадочность, я вся такая пылкая, чуткая и одинокая, такая интересная и умная, не проходите мимо! Только почему-то проходят. Может, цвет волос не тот? — добавляет Дима с деланным участием и выжидательно смотрит на нее, с наслаждением фиксируя реакцию, впитывая растущие негодование и гнев, с интересом ожидая что же она сделает. Начнет защищаться? Контр-выпад в таких ситуациях обычно выходит неубедительным, жалким, парировать его не составит никакого труда. Или покраснеет и начнет заикаться? Это еще лучше.

Глаза Алены увлажнились. Я отчетливо ощущаю, как рушатся столь бережно и медленно взращенные вера в себя и чувство собственного достоинства пухлой девочки. Я думаю о том, как собирались они, кирпичик за кирпичиком, лелеемые со всех сторон, оберегаемые верой в будущее и неизбежное человеческое счастье, оберегаемые до сегодняшнего рокового просчета. Фундамент был выбит безнадежно, со злобной легкостью человека, абсолютно уверенного в своем превосходстве.

Мне стало ее жаль. Беседа сошла на нет и остаток вечера прошел тихо, спокойно и скучно. Уже идя по коридору к дверям, Дима обернулся.

— Извините мужики за этот цирк, но реально уже никаких сил нет, каждый раз этой ****е что-то не так. Пришло время пожевать говна для разнообразия.

Раздались несколько одобрительных смешков.

Пока мы идем к выходу, я размышляю об этой удивительной способности некоторых людей — нутром чувствовать момент когда надо исправлять ситуацию и умению ее исправить. Нет сомнений, что абсолютно все идущие сейчас вместе с Димой, как и я, искренне считали, что он поступил по-мудацки. Фактически, это отметка в штрафном блокноте и теоретически может привести к другим размышлениям, о том, например, что может быть он мудак и есть. Но стоило ему ввернуть одну фразу, как ситуация разряжена и мы уже не только его не осуждаем, мы всецело на его стороне, так как крашеная пи**а и правда что-то чересчур много умничает. Делала ли она ему замечания до сегодняшнего дня никто проверять не будет, Дима отлично это знает, и для нас она навсегда останется навязчивой дурой, получившей по заслугам. Таким образом, Дима не только вышел сухим из воды после своей хамской выходки, но и вынес из этого пользу. Умение, безусловно, исключительное, однако с его обладателями нужно держать ухо в остро, есть подозрение, что никто кроме них не умеет так ловко вставить болт в задницу в тот самый момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Макс встречает нас на углу Гороховой и Сенной.

— Приветствую. — говорит он, оглядывая компанию, — Максим.

Наскоро перезнакомившись, он уверенно двигает в сторону Думской, у перехода в опасной близости от тротуара пролетает ржавая «шестерка», из открытых окон доносится главная тема к фильму «Миссия невыполнима». Макс провожает авто взглядом.

— Спецагент Кирилл Залупин поехал на опасное задание. С чего начнем?

Я переадресовываю вопрос Насте. Ей все равно.

— На Ломоносова есть караоке-бар, там круто. — говорит Сергей.

— Караоке-бар? — напрягаюсь я. — Надеюсь, это не то, о чем я думаю? Вытертые скатерти и соседское ебло в салатнице под «Земля в иллюминаторе»…

— Не-не. — успокаивает Сергей. — Там все ништяк, молодежный бар, весело. Требует определенного градуса, конечно, но мы быстро нагоним, хе-хе.

Место оказывается и впрямь ничего. Барная стойка через все помещение упирается в небольшую сцену, справа от которой располагаются диджейский пульт и широкоэкранный телевизор. Еще несколько ЖК-телеков висят на стенах в самых разных местах заведения. Как и во всех близлежащих барах, здесь очень тесно, перемещаться в пространстве возможно только плотно прижимаясь к публике. Это приятно в случае необходимости просочиться сквозь женскую компанию, но чаще всего оборачивается постоянными контактами с мужиками в разной степени опьянения, плюс спокойно пообщаться не получится даже отвернувшись к стойке, так как об задницу кто-то постоянно трется, заставляя держать определенный уровень бдительности.

В помещении звучит «More than a feeling», сносно исполняемая худосочным парнем с длинными волосами. Заметно, что караоке здесь довольно условное — вокальная партия в треке присутствует, но чуть приглушена, получается, что настоящий вокалист как бы «подпевает» исполнителю, держа ритм и сглаживая фальшь, в результате чего поющего не хочется огреть клюкой потяжелее. На большом экране рядом с диджеем бежит строка с текстом песни, изображение дублируется на мелкие экраны в разных уголках бара, позволяя всем присутствующим видеть название и лирику, что иногда, при исполнении популярных песен, типа «Wonderwall» Оазиса, выливается в громогласное коллективное пение. При «определенном градусе» это чувство единения сродни блаженству, даже если песня изначально не по душе.