Мария Донченко - Оранжевый туман

Однако истинный интерес для него представлял молодой человек из параллельной колонны, за которым он наблюдал и рисовал для себя его психологический портрет.

Демонстрация двигалась медленно, порой останавливалась, чтобы сзади подтянулись отстающие. Один раз Виталик увидел, как вдоль по левому тротуару быстрым шагом прошёл с рацией Артюхин.

Он, конечно, не предполагал, что за ним следят с другой стороны. Всё-таки человек, шедший в красной колонне справа, был профессионалом.

В этот момент между Виталиком Нецветовым и Уильямом Моррисоном было около пяти метров. И ровно столько же было между Моррисоном и целью его командировки. Но — для кого-то к сожалению, для кого-то к счастью — то была случайность, которую даже Моррисон не мог предположить в своих расчётах и логических построениях.

Виталик долго колебался, но всё же встал в субботу по будильнику и поехал на привычную встречу на «Щёлковской».

Ему предстоял долгий путь по московской подземке — сперва по Люблинской линии, потом по Арбатско-Покровской. Но, сидя на жёсткой скамье вагона, он не спал, как обычно, а думал о том, как встретят его товарищи по кампании после того, что случилось четвёртого. Виталик Нецветов никогда не был трусом, но сегодня его трясло мелкой дрожью, он задавал самому себе вопросы и снова не находил на них ответа…

Он приехал на встречу. Люба Измайлова демонстративно его игнорировала. Все остальные, включая её родителей, вели себя подчёркнуто спокойно.

Собравшись, группа поднялась из метро на поверхность и остановилась возле автовокзала. Здесь раздавались материалы и распределялись пары на день.

— Я хотела бы попросить, — звонко произнесла Люба, — не ставить меня в пару с Нецветовым. По личным причинам. И если Нецветов будет четвёртого декабря наблюдателем — не ставить меня с ним на одном участке и, по возможности, в одной школе.

Её слова впивались в Виталика, как иголки, но он не подал виду и промолчал.

— Ты будешь наблюдателем на выборах? — спросил его Никита Максимович.

Виталик кивнул.

И они разошлись по парам.

Виталик оказался в паре с Дмитрием Серёгиным и был этому очень рад. По крайней мере, с другом он мог вести себя естественно, и ему не нужно было оправдываться за четвёртое — а как оправдываться, он не знал.

Люба хотя бы с ним просто не разговаривала. Но все остальные… Внешне их отношение не изменилось, но в их глазах Виталик читал презрение и отстранённость.

И он не знал, что с этим делать.

Так прошла суббота, так прошло воскресенье.

…Марина Шанина начала вести себя довольно странно, хотя инициатором их отношений была она. Нет, Виталик по-прежнему встречался с ней и нередко оставался на ночь. Но если раньше они виделись примерно через день, а уж если не встречались, то созванивались каждый день обязательно, а то и не по одному разу, то в последние несколько недель Марина могла не звонить по два-три дня подряд.

Он не понимал, в чём причина похолодания в их отношениях.

К середине ноября Виталик окончательно запутался как в политическом раскладе, так и в своих отношениях с девушками.

И тогда…

Посреди рабочей недели, ближе к концу, на его мобильный телефон позвонили с незнакомого номера.

День клонился к вечеру, наплывали сумерки, и трель мобильника прорезала тишину остывающего дня.

— Виталий Георгиевич?

— Я слушаю.

— С Вами говорит представитель компании «Боинг». Меня зовут Кристофер Стивенс. Виталий Георгиевич, я хотел бы с Вами встретиться по вопросу организации совместного коммерческого проекта и взаимовыгодного сотрудничества…

— Хорош надо мной прикалываться, — зло ответил Виталик и бросил трубку.

Однако сразу же раздался повторный звонок.

— Виталий Георгиевич, это не розыгрыш. Я Вам действительно звоню из компании «Боинг», и у меня действительно есть деловое предложение, которое может Вас заинтересовать. Я хотел бы с Вами встретиться в удобное для Вас время.

— Ну хорошо, — ответил Виталик. В конце концов, подумал он, как-то всё странно, но почему бы и не встретиться, что он теряет? — Только по будням я работаю до шести часов, а в эти выходные занят.

— Без проблем, — ответил собеседник, — Вам удобно в пятницу, то есть завтра, в девятнадцать часов в центре Москвы? Я был бы рад пригласить Вас на ужин.

— Идёт, — согласился Виталик.

Встреча была назначена в довольно дорогом ресторане на Арбате. В подобных местах Виталик ни разу не бывал и чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что не представлял себе основ этикета, не знал, как себя вести, как правильно пользоваться столовыми приборами, что делать с белоснежной салфеткой, принесённой услужливым официантом, ему казалось, что на него все смотрят и смеются над его свитером, потёртыми на коленях джинсами и армейскими ботинками с высокой шнуровкой. Но что было делать, если у Виталика Нецветова не было ни одного костюма, не говоря уж о галстуке?

«Ну и пускай пялятся буржуи!» — подумал он и решил вести себя естественно.

— Коньяк будете? — спросил Моррисон.

— Буду, — ответил Виталик.

Он не мог отделаться от мысли, что происходит что-то нереальное. В самом деле, зачем западному бизнесмену мог понадобиться Виталик Нецветов из Люблино?

Играя довольно привычную для себя роль менеджера среднего звена из коммерческой структуры, Моррисон дружелюбно улыбался и всячески пытался расположить к себе недоверчивого Нецветова.

Он заказал коньяк и какие-то блюда из меню, в которые Виталик ткнул пальцем наугад, не желая признаваться, что вообще не представляет себе, что это такое.

— За знакомство! — торжественно произнёс Моррисон. Звякнули хрустальные рюмки, и Виталик выпил свою до дна. Уильям же только пригубил коньяк и отставил рюмку в сторону. На рукаве его пиджака блеснула позолоченная запонка, в ней отразился свет матовой фигурной люстры.

— Перейдём к делу, Виталий Георгиевич. Меня на ведение переговоров с Вами уполномочила компания «Боинг», и позвольте засвидетельствовать Вам моё почтение и передать мою визитную карточку, — он протянул Виталику красивую цветную визитку, выполненную на дорогой глянцевой бумаге, удостоверявшую, что господин Кристофер Стивенс является одним из высокопоставленных менеджеров компании «Боинг», представляющим её интересы в Российской Федерации и СНГ.

Виталик поблагодарил и положил визитку в карман.

«Слишком чисто болтаешь по-нашему», — подумал он, — «Не факт, то ты вообще реальный иностранец, а не прикидываешься».

— Виталий Георгиевич, нашу компанию очень интересуют разработки, которыми занимался Ваш покойный отец в конце восьмидесятых годов, — Моррисон решил брать быка за рога, — мы хотели бы их применить при строительстве новых моделей скоростных пассажирских лайнеров. К сожалению, институт, где работал Георгий Иванович, оказался не нужен правительству Узбекистана, и его закрыли в девяносто втором году. Архивы не сохранились. Поэтому наш технологический отдел был бы Вам очень благодарен за любую помощь, за любые предоставленные материалы. Разумеется, Виталий Георгиевич, затрагивая столь деликатную тему, как памятные реликвии Вашей семьи, я хочу подчеркнуть, что речь может идти исключительно о копиях. И конечно, наша благодарность будет подразумевать весьма солидное денежное вознаграждение, размер которого я готов с Вами обсудить…