Евгений Будинас - Дураки

Оставались еще разрозненные и всегда голодные «оппозиционеры по призванию», эти бузотеры, балаболки с улицы, пена «народной демократии». С их манерой выскакивать к микрофону по любому поводу — от абортов до ракет.

Подкормить и пригреть этих было несложно. В депутатских мандатах они видели прежде всего пропуск к кормилу, по простоте полагая, что кормило — это вовсе не руль на корме, а корыто, из которого кормят кормчих.

Среди «одиночек» заметно выделялись двое. Их Капуста называл «молодые волки». Дмитрий Волох и Виктор Столяр оба юристы, оба ораторы, работают под московских демагогов, но каждый себе на уме. Все они знают, обо всем свое, особое мнение; не сразу и поймешь, чего хотят. Капуста было попробовал подкатиться — предложил им Министерство юстиции, пока одно на двоих. Вакансий, мол, не так уж много, сами разбирайтесь, кто министр, кто первый зам. Оба обиделись. Знают себе цену.

К ним еще третий притирается: Шурик Лукашонок, выходец. Этот послабее, хотя тоже... С ним Капусте пришлось столкнуться на выборах еще в народные депутаты СССР. Выскочил, как черт из помойки, едва удалось отбиться. Но колхозник, он колхозник и есть. Ему дорасти до замминистра по селу — и ладно. На большее не претендует. А с этими двумя предстоит разбираться...

То ли дело — Коля Слабостаров по кличке Интервент.

Коля Слабостаров и стал одним из первых нардепов, кому Капуста кинул кость, начав с него, как с одного из наиболее оголтелых.

К беде Дудинскаса, костью стало новое ведомство, специально созданное под Колю Слабостарова.

Оказавшись в народных депутатах, Коля Слабостаров уже на первой сессии трижды выскочил к микрофону, что-то яростное прогавкал, критикуя правительство, трижды публично приложил самого Капусту, после чего пришел в кабинет премьера, уселся без приглашения и уставился.

— Чего ты хочешь? — прямо спросил Капуста.

Коля Слабостаров выложил ему проект создания в Республике новой отрасли.

При этом он облизывал пересохшие губы, как развратная девица.

«Может, педераст?» — мелькнуло у Капусты, но он тут же отогнал эту мысль по отношению к народному избраннику.

Создатель одного из первых в Республике кооперативов, Коля Слабостаров поднялся на производстве резинок для скрепления наличных купюр, признавал теперь только высокие технологии и не хотел прозябать. Он мечтал о полиграфии и печатать хотел не этикетки или открытки, а деньги и ценные бумаги. Ему нужна была бумажная фабрика, типография и «немножко» средств. За это он готов был никогда больше не подходить к микрофону.

Условия для Капусты были слишком просты, чтобы не соблазниться, тем более что должность Коля Слабостаров придумал себе сам.

Капуста выдергивал из оппозиции очередную «редиску» и при этом ничего не терял. Бумажные фабрики все одно простаивали из-за отсутствия сырья, типографий свободных было сколько угодно. Что до средств, то финансировать Капуста ничего не собирался и надеялся, что до этого не дойдет. Зная жизнь, он не сомневался, что с организацией новой отрасли Коля Слабостаров завязнет надолго, скорее всего, навсегда...

Так, пока Виктор Евгеньевич примерялся, у него появился соперник в лице Государственного комитета по производству денежных знаков, бланков ценных бумаг и иной защищенной от подделок полиграфической продукции, сокращенно — Спецзнак. Коля Слабостаров, его глава, отправился в заграничный вояж. За европейским опытом и установлением контактов.

Ездить в заграницу Коля любил. Отчего его и прозвали Интервент.

В Европе молодой представитель новой страны, член ее парламента и председатель государственного комитета специальных знаков Коля Слабостаров встречен был хорошо. Он представлял новый рынок. Производители ценных бумаг и оборудования, поставщики бумаги и новейших компьютерных технологий вились вокруг Слабостарова, как мухи над банкой с вареньем.

Его возили, кормили, поили, ему показывали и рассказывали. Наперебой предлагали образцы продукции, проекты фабрик, каталоги и проспекты оборудования. По его просьбе рассчитывали потребности нового государства, ему гарантировали поставки и сулили скидки. Он подписывал протоколы о намерениях, заявки и контракты, раздавал заказы и принимал подарки. Он красиво жил и хорошо питался. Уезжал, тепло прощаясь, увозя подарки и оставляя горечь разлуки, снова возникал, привозя радость встреч и вселяя надежды.

Появляясь дома, Коля Слабостаров докладывал премьеру Капусте о проделанной работе, показывал расчеты и проекты, просил денег.

Денег у Капусты не было, и Коля Слабостаров снова уезжал — подписывать контракты и раздавать обещания.

Через полгода Коля Слабостаров знал всю Европу, и Европа знала его.

Мир тесен, еще теснее мир производства ценных бумаг. Хочешь не хочешь, но их маршруты совпали. Везде, где Дудинскасу пришлось побывать, уже побывал Слабостаров. Везде, где побывал Слабостаров, Виктора Евгеньевича встречали настороженно и сразу принимались расспрашивать про Слабостарова. Интерес был совсем не праздный: поляки уже разработали по его заказу образцы приватизационных чеков, немцы подготовили расчеты по строительству в Республике предприятия, голландцы уже готовы были поставлять оборудование и ждали авансовых платежей... На все расспросы о конкуренте Дудинскас вежливо отвечал, что у них разные масштабы, а лично Слабостарова он знает плохо. Настороженность не проходила. Тогда он попробовал говорить, что знает Слабостарова хорошо. Настороженность стала возрастать. В конце концов Виктор Евгеньевич догадался говорить правду, что знает Колю Слабостарова очень хорошо, потому что его знают все — как прощелыгу и дурака. И только удостоверившись, что он и действительно так считает, фирмачи раскрывались. Доверительность наступала сразу, как только собеседники Виктора Евгеньевича узнавали, как хорошо он знает Слабостарова и как плохо он к нему относится.

Дома свою деятельность Коля Слабостаров начал с того, что накатал на Дудинскаса «телегу». Объявился, мол, частный самозванец, который у государственной отрасли отнимает хлеб. Выпускает продукцию вместо Спецзнака (!), деньги гребет, а качества не обеспечивает.

Первую же акцию, выпущенную «Артефактом» по заказу Шильдикова, он подверг строжайшей экспертизе. К «телеге» приложил разгромное заключение о том, что продукция «Артефакта» не соответствует общепринятым стандартам.

За «кустарщину» Боря Пушкин обиделся: выходило, что с бланками он свою родную фирму подставил.