Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

— Где кошелек?

— Вы что, гражданин? Я не брала у вас никакого кошелька. Что за хамство! Отпустите руку и не дышите на меня перегаром. Пить меньше надо.

— Сейчас будет остановка, пойдем в милицию, — гнусавил Коля с рожей Шарикова, персонажа из повести Булгакова «Собачье сердце».

Пока шла перебранка, я успел разглядеть Галку. На ней было черное платье с глубоким декольте, в пышных волосах спереди большая седая прядь, губы густо накрашены темно-красной помадой, на шее несколько рядов бус, в ушах массивные клипсы. Подъезжая к остановке, я шепнул ей на ухо:

— Сейчас «сыпь», я тормозну кодлу, встретимся на «бане».

А в мозгах всплыла давняя сцена. Владивосток, базар, Толик-мент тащит меня, тогда еще пятнадцатилетнего пацана, в ментовку, рядом Галка просит Толика отпустить меня, тот — ни в какую. Галка выхватывает опаску и с размаху бьет Толика по глазам, он корчится на асфальте, а мы с Галкой «уходим».

Только автобус подъехал к остановке и открылась дверь, я правой рукой, как держался за поручень, сверху вниз от всей души врезал Шарикову промеж глаз, точно попав в переносицу. Коля откинулся назад, на сиденья, но уже выключенный наглухо. Увидев это, его «прищепка» протяжно завыла, под конец крикнула: «Ой!» — и упала в обморок.

Галка выпрыгнула из автобуса, скинула туфли и побежала. Я ухватился обеими руками за поручни на выходе из автобуса и сдерживал галдящую напирающую толпу, повторяя:

— Ну, куда, куда, какого черта прете. Все успеете, все там будете. Я тоже сейчас «слазию».

Одна баба своим острым кулачком больно ткнула меня в глаз. Пришлось пнуть ее ногой и наградить комплиментом:

— А тебя, паскуда, специально назад в автобус заброшу, дальше поедешь.

Подействовало. Больше свой паскудный кулачишко она не совала мне в лицо. Прикинул: и мне пора. Спрыгнул на тротуар и кинулся в другую сторону. Из автобуса вывалили человек двадцать и со словами «Держите ворюгу» ломанулись за мной. Я бежал и думал: «Хер вам. Чего-чего, а бегать я умею. Это мой коронный номер». Даже какой-то азарт и веселость у меня появились, а мозг стал сверлить навязчивый мотив: «Ой ты, Коля, Николаша…» — а потом вообще ни с того ни с сего вспомнились слова шуточной песни, еще в детстве горланили: «Солдат в поход собрался, наелся кислых щей, в походе обосрался и умер в тот же день. Жена его Маруся сидела на горшке и жалобно пердела, как пушка на войне». Придет же такая чертовщина в голову, да еще в такой момент.

Бежал я наверх, в сторону Третьей Хребтовой улицы, заскочил в один двор, другой, а там три выхода, и окончательно оторвался от преследователей. Прошел еще двор, сел, отдышался, потом не спеша спустился вниз.

По пути попалась шашлычная. Зашел, огляделся, понравилось. На окнах цветы, на столах скатерти, горы всевозможных приправ. Один был недостаток — не было спиртного, с собой надо приносить. «Хоть поем от души», — подумал я. Заказал пять шашлыков, сижу, ем, в мозгу прокручиваю эпизоды последних минут.

К столику подошел рыжий парень «семь на восемь» в морской офицерской форме, но без погон, спросил разрешения сесть. Я кивнул, парень сел, заказал шашлыки, вытащил две фугаски «Агдама», предложил выпить.

Когда выпили, познакомились, беспогонника зовут Виктор. Сам родом из Брянска, служил радистом здесь на станции Кала в летных войсках. Лицо у Виктора жутковатое, все «покоцанное» (в шрамах), широкая массивная челюсть отвисала, как у бульдога.

— Что, боксер? — спросил я.

— Да, в полутяже выступал, первый разряд, был чемпионом Закавказского военного округа. Да не повезло. Обычно выигрывал нокаутом, а тут сам нарвался — челюсть сломали, с замков сходит. Сейчас демобилизовался, с боксом завязал. Хочу устроиться в «килькин» флот, подзаработать денег немного да махнуть домой в Брянск. Невеста у меня там, вместе в школе еще учились, обещал после армии жениться. А куда без денег, какая там женитьба, придется моей невесте еще подождать. — Потом Витя рассказывал про свою жизнь. Бывает у человека потребность излить кому-то душу. — Отца и матери нет у меня, на машине попали в аварию и погибли, есть дед с бабушкой.

Я слушал и думал: «Витя вот по-своему несчастный человек. У него тоже, как у Челкаша, — только член да душа. Может, в дело его взять, парень крепкий. Ладно, посмотрим еще, что он из себя представляет». Рассказал ему, что у меня тоже никого нет, детдомовец. В Баку первый раз. Может, тоже устроюсь на море работать.

— Кстати, Витя, где ты живешь?

— Здесь у одной старушки на Шестой Баилова. Могу поговорить с ней, скажу, что оба устраиваемся в Каспийскую рыболовецкую флотилию, а пока поживем у нее.

— Ладно, Витек, поехали к твоей бабушке. Для первого знакомства с ней возьму выпить и поедем.

Приехали к бабушке: маленькая, старенькая, лет шестьдесят пять ей, но очень веселая. К ней внучки иногда приходят, школьницы лет по четырнадцать, тоже веселые, шутят с бабушкой.

Когда мы с Витей выставили покупки на стол, я стал просить бабушку оставить меня в квартире. На что «божий одуванчик» сказала:

— Сегодня уж переночуй, а завтра я с Танькой, соседкой, поговорю, у нее есть одна комната пустая, вот там и поселишься.

В этот вечер мы крепко вмазали, бабушка тоже пила с нами. Я даже не помню, где и как спать повалился. Утром вспомнил про «кожу с бабками» (кошелек), что Галка «бомбанула» у торчка в автобусе, посчитал деньги, оказалось восемьдесят «колов». Отложил их отдельно. Думаю, надо на «бан» ехать, Галку найти. Предложил Виктору со мной на вокзал поехать, он согласился. По пути я рассказал ему про Галку и что произошло в автобусе.

На вокзале походили около касс, обошли зал, буфет, Галки нигде не было. Витя предложил пойти на Телефонную в кебабную пообедать. Зашли, заказали кебабы, в буфете я взял два графина пива, две бутылки вина. Обратил внимание на буфетчицу: веселая красивая женщина лет сорока, чернобровая с двумя рядами золотых зубов. Услышал, как ее называли Сара-ханум. Когда расплачивался, она хотела дать сдачу, я отстранил ее руку, сказал:

— Не надо, Сара, это тебе за твою улыбку.

Она засмеялась, что-то по-азербайджански сказала женщинам, которые готовят кебабы, а потом мне:

— Садитесь, пожалуйста. Сейчас вас обслужат в первую очередь.

Я сел, стал наблюдать за публикой. Были моряки «килькиного» флота в брезентовых куртках и высоких яловых сапогах, матросы и капитаны в высоких мичманках, гуляла городская шпана, но большинство посетителей были люди деловые.

Нам принесли горячие кебабы, мы с Витей стали кушать, выпивать. Ввалила шарага молодых парней-азербайджанцев, шесть человек, и с ними две крупные разбитные девахи с большими грудями и широкими бедрами. Зашли они с шумом, одна деваха сказала: