Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

Вокруг сновала вокзальная публика, одни приезжали, другие уезжали. Рядом на скамейке какая-то женщина утихомиривала двух пацанов. Подошел прилично одетый мужчина лет сорока с чемоданом, спросил: «Свободно?» — я кивнул. Он поставил чемодан и сел справа от меня, вытащил газету, стал читать. Я сидел, никуда не хотелось идти, ничего не хотелось делать. По залу прокатился гомон, публика оживилась.

— Кассу, наверное, открыли. Пойду за билетом. А вы тут будете сидеть? — спросил у меня мужчина, я кивнул. — Посмотрите, пожалуйста, за моим чемоданом.

Мужчина ушел, а я чуть не рассмеялся. Что это? На ловца и зверь бежит. Очередной подарок мне за сегодняшний день. Мне даже крикнуть захотелось: «Эй, мужик, адрес еще оставь и ключи от квартиры, где деньги лежат». Увести «угол» не стоило труда. Но я подумал: «Не стоит лезть на рога. Не пробил час, рано еще из берлоги выходить. Еще неизвестно, что в чемодане. Может, барахло там разное, а мне — прощай ночлег у Шуры, да и картошку кто завтра продавать будет. Нет, не стоит рисковать». В памяти всплыл Хабаровский «бан», чемодан, из-за которого я «спалился» и мотал последний срок, да так и не домотал. На «кичмане» постоянно к сроку пайку «отламывали», пришлось самому «объявить себе амнистию».

Подошел мужчина с зажатым в руке билетом.

— Слава Богу, достал билет. Ну что, землячок, пойдем отметим это дело, время есть еще до отправления поезда.

Мы поднялись в буфет, людей толпилось много.

— Повезет в одном, не повезет в другом. По сто пятьдесят и то не выпьешь, — с досадой произнес мужчина, глядя на длинную очередь.

— Сейчас сделаем по-быстрому. Буфетчица знакомая. Что взять? — спросил я.

— Бутылку коньяку, лимонаду да закусить чего-нибудь, — сказал мужчина и протянул мне деньги.

Я подошел сбоку стойки, Шура заметила меня, улыбнулась.

— Шурочка, радость моя, дай-ка бутылочку со звездочками, лимонад и пару котлет. С товарищем выпьем немного, и время быстрей проскочит до счастливого момента, — сказал я.

Бросив возмутившуюся очередь и отвесив ей пару «ласковых» слов, Шура обслужила нас. Мы стали за стойку, выпили по его, познакомились, разговорились. Мужчину звали Алексей, сам он из Таганрога, отдыхал в санатории по путевке. Объявили прибытие поезда.

— Вот и мой прибыл, — сказал Алексей. — Ладно, Дима, ты тут сам управляйся, я побежал, а то поезд стоит всего десять минут.

Остался я и бутылка «с погонами». Глянул на часы, было около десяти. Потихоньку я пил коньяк, наблюдал за снующей публикой и думал за жизнь. Из задумчивости меня вывел хрипловатый голос Шуры:

— Все, граждане, заканчивайте, пересмена у нас на полчаса.

Потом с Шурой мы шли по ночному городу. Живет она недалеко от вокзала в небольшом домике. Сейчас одна, дочка с мужем уехала на Север. От своего мужа у Шуры осталось одно воспоминание еще лет пятнадцать тому назад. Жила она скромно, никакой особой роскоши в хате я не заметил. Мы долго с ней пили, чередуя выпивку с еще более приятным занятием. Шура оказалась на удивление податливой и страстной женщиной. Уснули под утро. Поспал я часа два, вскочил, оделся, разбудил Шуру:

— Шура, мне надо идти картошку продавать. Приходи до обеда на базар, картошки возьмешь.

— Ладно, Дима, будешь в Ялте когда, приходи ко мне, я всегда буду тебе рада.

Идя на базар, я думал: «Ну, до чего везуха мне прет постоянно. Но надо быть осторожным. И на старуху бывает проруха». Я еще не знал, какой подарок ждет меня дома.

Базар гудел полным ходом. За рубль я взял весы и начал продавать картошку. Торговля шла бегом. Люди продавали по шестьдесят-семьдесят копеек, я погнал по пятьдесят. Пришел старичок сторож, спросил:

— Как торговля идет?

— Отлично, отец. Давай сюда твою кошелку, картошки насыплю за твою помощь вчера.

Насыпал старику полведра картошки, он долго благодарил.

К одиннадцати часам у меня от десяти мешков осталось два. Пришла Шура, насыпал ей ведро. Сначала она возмущалась, не хотела брать.

— Куда мне столько одной, да и не дотащу я.

— Дотащишь, дотащишь. Женщина ты сильная, я в этом убедился ночью на себе и в буфете видел, как ты ящики с бормотухой швыряешь.

После обеда я уже сидел в троллейбусе, автобус не стал ждать. Думаю, доеду до Заречья, а там пройду через танковый полигон — и я дома.

Слез в Заречье. Рядом с остановкой возле трассы был магазин, зашел в него, взял три бутылки вина, кусок сыру, сложил в сумку и пошел по дороге. Меня догнал мотоцикл, парень из нашего села Толик ехал домой. Жена у него учительница и тоже старше его лет на пятнадцать. На его морду без смеха невозможно смотреть было — точная копия артиста Вани Курского. Тарахтел он на стареньком «ижаке», крикнул мне:

— Привет, Дима! Домой путь держишь? Садись, подвезу.

Проезжая ставок, я сказал:

— Останови, Толик. Давай выпьем.

Сели на травку, выпили бутылку из горлышка, закусили сыром.

— Что нового в селе? А то я два дня в Ялте был, — спросил я.

— Все по-старому. Только участковый вчера приезжал, проводил со мной воспитательную работу. Я же нигде не работаю, числюсь только уборщицей в школе, а там бабка работает, и жинка ей зарплату мою отдает. Участковый сказал, чтобы я немедля устроился на работу в совхоз, а то обещал «красивую жизнь» мне сделать. Видел, как он до твоей Ленки заходил. Об чем гутарили, не знаю, но Ленка потом понурая по двору шастала.

— Слушай, Толик, сейчас мы к тебе поедем, а ты «по-рыхлому» (быстро) слетаешь за Ленкой, привезешь, мне с ней поговорить надо. Это важно, хочу узнать, что менты мне готовят.

Выпили еще по бутылке «дурмана» и погнали в «Дружное». Приехали на хату к Толику, его «прищепки» (жены) дома не было. Толик мотанул за Ленкой, привез. Только она вошла в хату и увидела меня, сразу в слезы. Я спрашиваю:

— В чем дело?

— Два милиционера приезжали, спрашивали тебя. Ваську Еценко увезли. Сказали, как приедет, пусть никуда не уезжает, они снова приедут.

Мне стало все ясно. Они хотят взять меня культурно. Да, «мотня натурально порватая» (плохое дело), но этого следовало ожидать. Надо «спрыскивать».

— Лена, сейчас пойдешь домой, принесешь мне куртку, шляпу, перчатки. Потом обо всем поговорим.

— Деньги надо? — спросила она.

— Не надо, у меня есть наличняк от картошки.

Лена ушла, Толику дал денег, сказал:

— Сходи в магазин за «керосином» (вином) и закусить возьми. Прощальный банкет даю.

Толик побежал в магазин, а я включил проигрыватель, поставил пластинку Муслима Магомаева и сидел слушал. Пришла Лена, принесла шмотки, стала спрашивать:

— Как же так, Дима? Что ты наделал, чего ты милиции испугался? Если надо, я с тобой пойду. Ты же хотел устроиться на работу в совхоз, а теперь хочешь меня покинуть.