Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

Я не знал, что сказать. Я считал, что наше занятие любовью прошлой ночью, потрясающее, надо признать, было предсказанным Крисом сексом из жалости, приятным способом сказать: «До свидания». Но оказывается, она все же хотела вернуться к нашим прежним отношениям по крайней мере на три месяца. Предложение руки и сердца и правда возымело свое чудесное воздействие, пусть и не совсем то, на которое я рассчитывал. Она не сказала мне «да», но дала мне крошечную надежду.

И теперь я должен решить, готов ли покинуть Нью-Йорк.

Я отчаянно хотел переехать к Кэролайн, но для этого мне придется покинуть Нью-Йорк именно сейчас, когда моя карьера наконец-то на подъеме. Кроме колонок, которые я вел в «Татлер» и «Нью-Йорк Пресс», я жил в одной квартире с супермоделью! И хотя я не спал с ней, мне было трудно сказать всему этому «прощай». Если бы мой 14-летний двойник из прошлого мог увидеть меня сейчас, он бы сказал мне: «Дай пять, старина!» А если бы я отправился обратно в Лондон, он пристрелил бы меня из своего полуавтоматического пистолета.

В конце концов, ведь Кэролайн даже не согласилась стать моей женой. Только предложила трехмесячный «испытательный срок», после которого решит, хочется ли ей продолжать наши отношения. Она брала меня в аренду с возможностью ее возобновления. А вдруг ей вздумается этого не делать? Больше всего меня не устраивало в ситуации то, что, возможно, через три месяца мне придется вернуться в Нью-Йорк, а все мои друзья уже свыкнутся с мыслью, что я уехал навсегда. И может пройти не один год, прежде чем они перестанут удивленно спрашивать, столкнувшись со мной случайно: «Что ты здесь делаешь? Я думал, ты уехал в Лондон».

Кроме того, что-то унизительное было в том, что это я должен оставить Америку ради возможности быть вместе с Кэролайн в Англии, а не наоборот. Я 36-летний мужчина, а она всего лишь 25-летняя девушка. Разве не она должна пожертвовать карьерой ради возможности быть со мной? Жестокая правда заключалась в том, что с Нью-Йорком меня связывало куда меньше, чем ее — с Лондоном. Как внештатный журналист, я мог заниматься своей работой, находясь где угодно, тогда как она из-за учебы в юридической школе была привязана к Англии на два года.

Больше всего я боялся, что, перевернув свою жизнь ради возможности находиться рядом с Кэролайн эти три месяца, я перестану выглядеть в ее глазах настоящим мужчиной. Может, мне стоит хотя бы сделать вид, что у меня еще осталась капля гордости? Как настоящему мачо, мне бы следовало остаться в Нью-Йорке и позаботиться о карьере, доказав тем самым, что я достоин Кэролайн. И если к тому времени, когда она закончит учебу, мне удастся добиться хоть какого-то успеха, моя любимая, возможно, согласится пересечь Атлантику, чтобы быть со мной.

И кого я пытаюсь обмануть? После девяти месяцев трезвой жизни я получил исчерпывающий ответ на вопрос: как повысится моя работоспособность в случае, если я брошу пить. Оказалось, на какие-то жалкие 5 %. Я не превратился в супермена. Я по-прежнему был простым Кларком Кентом. И не было ни единого шанса, что через два года я окажусь ближе к покорению Манхэттена, чем сейчас. Зачем отказываться от, вероятно, единственной возможности надеть на пальчик Кэролайн обручальное кольцо ради смехотворной несбыточной мечты? Ну и что, если я похож на жалкую прирученную собачонку? Она кинула мне кость, и я собирался вцепиться в нее мертвой хваткой.

Передать мою нью-йоркскую квартиру в субаренду оказалось не очень сложно. Из желающих пожить вместе с Софи Дал выстроилась целая очередь моих приятелей. Я смог определить, хорошие ли они друзья, подсчитав, сколько секунд им понадобилось, чтобы спросить у меня, что я собираюсь делать с квартирой, после того, как я объявлял им о решении на три месяца вернуться в Лондон. Ни у одного это не заняло более пяти секунд.

Я покинул Нью-Йорк 28 января 2000 года. Напоследок разослал письмо по электронной почте всем друзьям, в котором заверил, что не расстался с мечтой покорить Манхэттен, а просто влюбился. Я надеялся тем самым выставить себя не последним неудачником, а последним великим романтиком. Не получилось. Один из списка, не слишком удачный антрепренер Кромвель Кулсон, немедленно ответил на мое письмо, одновременно отослав копию остальным адресатам. Вот что в нем было написано: «Мечта очередного иммигранта об успехе и богатстве в Нью-Йорке постепенно разбилась о суровую реальность этого города. Душещипательное зрелище!»

Новое предложение руки и сердца я сделал Кэролайн 21 апреля. Это не было самоуверенным поступком, как в новогоднюю ночь, но я все еще делал его наудачу. В начале месяца, за три недели до окончания назначенного ею срока, Кэролайн сказала, что я «выдержал испытание», но она ни за что не согласится на обручение. Все, на что малышка готова пойти, — просто продолжать со мной жить.

До этого момента я считал, что лишь на время распростился с нью-йоркской жизнью. Я не хотел потерять квартиру, если через три месяца мне бы пришлось туда возвращаться. Однако после того, как Кэролайн дала добро на продолжение наших отношений, я принялся готовиться к окончательному переезду домой и организации прощальной вечеринки 27 апреля. И накануне моей последней поездки на Манхэттен я решил еще раз попросить ее стать моей женой.

Я сделал это именно тогда, потому что, если бы случилось невероятное и она ответила мне согласием, я бы смог объявить об этом на вечеринке. И тогда бы не выглядел жалким из-за того, что согласился вернуться в Лондон по столь малозначительным причинам.

Предложение я решил сделать в Страстную пятницу в «Ле Каприс», ровно через год после того, как потерял перстень с печаткой. «Ле Каприс» самый «результативный» по количеству любовных признаний, произнесенных в его стенах, ресторан в Лондоне, а мне была необходима любая помощь. Ведь в этот раз у меня не было кольца. Когда Кэролайн отказала мне в первый раз, я упросил своего друга, который достал мне кольцо, забрать его обратно и вернуть мне деньги. Не думаю, что мне бы удалось получить его для второй попытки.

На деле оказалось, что отсутствие кольца — меньшая из моих проблем.

— Ты хочешь обручиться со мной, — заявила Кэролайн, — только для того, чтобы объявить об этом на прощальной вечеринке.

Я изобразил ужас:

— Не будь смешной. Я хочу обручиться, потому что я люблю тебя.

Она скептически на меня посмотрела. В конце концов я признал, что Кэролайн наполовину права. Да, мне хотелось обручиться в данный конкретный момент, чтобы спасти свое лицо, но жениться на ней я хочу совсем не поэтому.

— И почему?

— Из-за весьма достойных и совершенно не циничных причин.