Джим Додж - Трикстер, Гермес, Джокер

Дэниел быстро оделся в холодной комнате. Медленно струилась вода. Очень хотелось есть. Он не ел уже четыре дня. При мысли о гречишных оладьях с кленовым сиропом и ветчиной из Вирджинии Дэниел проглотил слюну.

Дэниел на цыпочках прошел через комнату и опустился на колени возле двери. Через минуту он услышал, как Вольта идет по тропинке, жизнерадостно мурлыча. Подойдя к домику, он перестал мурлыкать. Дэниел изготовился и стал ждать. Едва только угол конверта появился под дверью, он схватил его и зарычал, сначала тихо, потом все громче, рык перешел в рев и внезапно оборвался. Дэниел слышал, как Вольта мурлычет, поднимаясь по тропинке обратно. «Во всяком случае, ему будет о чем подумать, — сказал себе Дэниел. — Например, о том, какой я дурак», — с сожалением добавил он вслух.

«Под кроватью, между двумя слоями клееной фанеры, ты найдешь зеркало. Надежно установи его и устройся перед ним поудобнее. Считай кости, пока они не начнут гореть, потом дай себе десятиминутную передышку, чтобы дыхание стало ровным и уверенным. Закрой глаза и освободи мозг. Когда откроешь их вновь, посмотри в зеркало. Вглядись в свои глаза. Смотри на себя сквозь себя. Точка соединения должна быть на поверхности зеркала. Объединившись в этой точке, ты исчезнешь.

Это мое последнее наставление. Можешь предпринять столько попыток, сколько понадобится. Я верю в твою удачу».

Залезая под кровать, Дэниел готов был держать пари, что зеркало окажется круглым — и проиграл бы. Открутив гайки и отогнув листы фанеры, он обнаружил прямоугольное зеркало размером два на четыре фута, в тонкой кленовой раме. Он прислонил его к западной стене и, подстелив одно из одеял, сел перед зеркалом на расстоянии трех футов.

Он закрыл глаза и представил собственный скелет. Он начал считать кости, ускоряя темп, пока круг не сделался размытым и энергия не заструилась через руки, ноги, поясницу, позвоночник и череп. Кости начали гореть так, словно весь костный мозг был охвачен огнем.

Свечение постепенно угасло до спокойного опустошения. Дэниел открыл глаза и встретился со своими глазами в зеркале. Он увидел свой скелет на дне озера, кости были гладкими и черными, как эбонит. Ему хотелось лежать так вечно, но с поверхности озера доносилась барабанная дробь, и Дэниел знал, что вызывают его. Он почувствовал, как его скелет поднимается кверху, но не может вынырнуть — озеро было покрыто льдом, кости стучали об лед. Барабанный бой стал оглушителен, люди долбили об лед лопатами, надеясь, что вибрация поможет телу подняться. Он слышал их голоса, но лед заглушал слова. Он хотел докричаться до них, сказать, что все в порядке, что ему хорошо там, на дне — но толстый лед делал все попытки бесполезными.

Он начал погружаться, когда Вольта произнес спокойно и твердо: «Живи». Дэниел собрал оставшиеся силы и всплыл. Он пробивался к замерзшей поверхности озера, чувствуя, как холодная вода струится через глазницы, ребра и таз. Достигнув ледяной корки, он сжал кости пальцев в кулак и ударил по ней, превратив в россыпь сверкающих алмазов. Коснувшись воздуха, его кости оказались облечены в плоть. Он выбрался на поверхность озера сквозь пробитую лунку. Не понимая, где находится, он начал ходить кругами, разыскивая кратчайший путь к берегу, но туман скрывал все из виду. Кожа была влажной, но холода он не ощущал, это было даже приятно. Он повернулся и пошел туда, где, по его представлениям, был запад. Не пройдя и трех шагов, он сорвался в пропасть.

Вольта как раз заканчивал расшифровывать длинное донесение от Жана Блёра, когда услышал вскрик Дэниела. Было раннее утро; он вышел на заднее крыльцо и прислушался. Звуков больше не было. Вольта взглянул на часы. Была половина восьмого. В семь пятьдесят тишину разорвал новый вскрик. Вольта повернулся и вошел в дом, а вопль Дэниела понесся дальше, дальше, рассеивая эхо по ложбине Лорел Крик.

Страх был сильным, рефлективным, всеохватывающим — «на клеточном уровне», как сказал бы Вольта. Дэниел разозлился на себя: Вольта ведь предупреждал, чему предшествует ощущение тепла и влаги.

Но во время второй попытки никакой прелюдии уже не было, как не было и ощущения влаги или тепла. Дэниел просто встретился с собой на поверхности зеркала и провалился внутрь. Несмотря на страх, Дэниел сумел представить себя падающим и с помощью этого образа смог контролировать падение, однако не в достаточной степени. Ветер, гуляющий по крыше сарая, мешал сосредоточиться.

Он концентрировался медленно, поддаваясь изменению, но не предвосхищая его. Он хотел уловить момент трансформации, начало падения. Но сначала надо было передохнуть. Дэниел был так уверен в себе, что допил воду и слегка вздремнул.

В третий раз получилось отлично. Едва соприкоснувшись со своим отражением, Дэниел увидел себя падающим и сконцентрировался настолько точно и сильно, что страх так и не охватил его. Он открыл глаза.

Зеркало было пустым. На полу валялось одеяло. Изумленный, Дэниел встал, прошел через зеркало, через стену, через лавровое дерево возле сарая, пошел вверх по тропинке, размышляя: «Как мне удается идти без тела, без ног? Почему я не проваливаюсь сквозь землю, не парю в воздухе?» Вопросы не беспокоили, это было чистое любопытство.

Вольта сидел на крыльце, пытаясь читать стопку писем, трепещущих на сильном восточном ветру. Содержание писем, похоже, интересовало его меньше, чем деревянную хижину.

«Посмотрите сюда», — подумал Дэниел, хотя и не знал еще, что собирается сделать. Но это было неважно. Он ощущал себя мудрым, спокойно, сильно, неодолимо. Он начал растворяться в ничем не омраченном блаженстве. Он понял, что это и есть опасность, о которой предупреждал Вольта, но ему хотелось, чтобы это состояние длилось вечно, хотелось остаться так и изойти радостью. Он зашел, пожалуй, слишком далеко. Сделав невероятное усилие, он представил зеркало, свой образ в зеркале и, когда их глаза соприкоснулись, самого себя.

Возвращение было мучительным. Подходя, пошатываясь, к дому, он чувствовал жгучую боль, сменившуюся изнеможением. Разбитый и растерянный, он предстал перед Вольтой.

Глаза Вольты светились восхищением.

— Дэниел, — он поднялся со стула, — ты сумел. Отлично. Отлично! Наконец-то есть человек, с которым можно об этом поговорить. Входи же скорей — ты должен быть весьма голоден.

Гарри Дебритто сотрудничал с ЦРУ с двенадцати лет. Его отец, полковник морской пехоты, занимал должность офицера связи взаимодействия. Когда разведуправлению понадобился несовершеннолетний «сын» для агента женского пола, полковник предложил на эту роль Гарри.