Николай Плахотный - Вид с больничной койки

Как я понимал, Иван Иванович питал ко мне отеческую симпатию. Ну и, между прочим, учил жизни, в то же время держал «у ноги, на коротком поводке». Иначе говоря, по какому-то дружескому этикету, я не мог поднять на своего покровителя руку, то есть бросить тень на горсовет и на его окрестности. За эту негласную услугу имел я льготу: доступ ко всем секретам и тайнам «мэрии». Но главное — меня, желторотого птенца, только что выпорхнувшего на волю из гнезда Кишиневского университета, учили негласной науке служебного обращения. По сути же это было второе образование, не подтверждаемое ни зачетной книжкой, ни дипломом.

По наивности, всего этого тогда я еще не разумел. Зато впоследствии «наука Шапы» сильно сгодилась.

Тут пришлось бы писать то ли повесть, то ли подробный кодекс для служебного пользования. Сейчас это не ко времени и не с руки. Однако кое-какие тезисы могу огласить. В основном это наставления, касающиеся сложной и неблагодарной работы с кляузами от населения… Невзрачные, написанные с грамматическими ошибками и безобидные на первый взгляд бумажки Шапа называл минами и бомбами замедленного действия. Никогда не знаешь, где, когда и с какой силой они рванут. Так что людям с папками и портфелями всегда надо быть настороже, держаться предупредительно! В то же время не показывать окружающим своей трусости. Быть в меру нагловатым. Это никогда не помешает, тем более в отношениях с массами. Он еще уточнял: «Нужны наглость и напор, но при согнутых коленках». Комментарий такой: чтобы в случае чего отпружинить, отскочить в сторону со словами: «Я не виноват, меня не так поняли». Ну и для подстраховки придумать… алиби.

И все же самое важное — уметь работать с документами, с противными кляузами. Это же живородящая инфекция. Ее никакая химия и огонь не берут.

Однако ближе к делу. Надо внимательно вникать в смысл, особенно в подтекст писулек. Не зря ж кто-то изрек: «За каждым письмом стоит человек!» Бюрократ обязан почувствовать, уловить его натуру. Ну и затем сообразно, значит, действовать. Не мешает самому пожаловаться на судьбу, на житейские трудности. Иного можно слегка припугнуть или пригрозить санкциями. Кого-то смело брать на абордаж, уличив в злых намерениях против власти или к тому ж в нескромности. Не мешает в каких-то случаях и кулаком по столу стукнуть… В пятидесяти случаях обычно действует наверняка. Сами ж потом еще и спасибо говорят, приглашают на крестины.

Но и выродков немало. Кое-кто лезет на рожон, прет напрямик. Норовит «взять свое» любым способом, даже ценой собственной жизни. Таких надо утешить. Много значит и тон, каким столоначальник отвечает на присланное письмо. Хуже всего народ воспринимает коротенькие — в две-три строки казенные отписки. После возникает «цепная реакция», она затягивается порой на целые годы. Соответственно, портит кровь и нервы как одной, так и другой стороне, укорачивает жизнь. Но главное — на гербовой бумаге должна быть четко изложена суть: без повторов и назиданий, о чем уже говорилось у подателя жалобы. И еще одна немаловажная деталь. В рабочем кабинете над головой Шапы висело художественно выполненное обращение в золоченой багетной рамке:

«Люди, будьте бдительны! Берегите один другого!»

Ну а теперь вернемся в наше время, к нашим баранам… Была б моя воля, послал бы г-на Завалева к Шапе на выучку, на недельку с программой: как следует реагировать на письменные обращения граждан в разной связи. Тем более если они вызваны нуждой, немочами, болезнями.

Очень ушлый этот столоначальник из департамента по надзору здравоохранения. Голыми руками его не возьмешь. Хитрюга преподнес дело так, будто… Ситуация весьма знакома. Как известно по докладу Держиморды, офицерская вдова сама ж себя и высекла, — в аккурат к приезду ревизора из Петербурга. Так что и винить в избиении некого!

Садомазохизмом попахивает красиво сверстанный текст бумаги, присланной мне со Славянской площади, где комфортно устроились дьяки и подьячие из великолепной дружины князя (читай: олигарха!) Зурабова. С умным видом переливают нечто из нустого в порожнее.

Чтобы служебный ответ кляузнику произвел впечатление, г-н Завалев придал тексту обстоятельность, солидный вид. С файла компьютера вышло полных две страницы в жанре деликатного опровержения… Переписав с эпикриза все мои недуги, чиновник делает в иезуитской манере вывод: коль медицинские услуги врачей и медперсонала ГКБ-31 были так плохи, но ведь на волю я вышел своими ногами. Цитата: «Лечение проведено в полном соответствии с московскими городскими стандартами стационарной медицинской, помощи… Состояние имярек при выписке удовлетворительное». Бумага все терпит.

На самом деле это ложная информация. Следом последовали одна за другой три госпитализации… Вот они, хваленые «московские стандарты».

Полгода кряду загадочная комиссия Здравнадзора копалась в отчетно-учетной документации за период 2006–2007 годов в поисках истины. И вот что нарыли… За отчетный период на кляузника с Нежинской улицы Пенсионный фонд израсходовал всякого рода медикаментозных средств на сумму 46 061 р. и 03 коп. При этом он еще и вякает!

Что ж, крыть, как говорится, нечем. Виноват, зажился я на белом свете. Зря небо копчу. А сколько еще таких гавриков в России. Все на учете: нас более 34 миллионов душ. Дальновидная Ирина Хакамада еще в середине девяностых годов предупреждала правительство: на пенсионеров и инвалидов расходуется львиная доля государственного бюджета. И намекала: дескать, олигархам и магнатам жалкие крохи остаются. На том политическая карьера воинственной мадам и закончилась. Впрочем, в жизни Ирины Мацуевны произошла решительная перемена — она влилась в армию пенсионеров. Теперь, говорят, Хакамаду видели среди митингующих против людоедского закона № 122.

Как, однако, все в жизни перепутано и вместе с тем взаимосвязано. Порой трудно провести грань меж добром и злом. Мой участковый врач Т. И. Медвежникова, похоже, разделяет философию бывшего депутата Госдумы Хакамады, несмотря на то, что в студенчестве дала клятву богу медицины — Гиппократу. Коренной постулат звучит так: «Никогда, ни при каких обстоятельствах не причиняй вреда больному. Не будь к несчастному несправедлив». Тут ничего ни прибавить, ни убавить.

…Выписывающие льготные рецепты врачи находятся в двойственном положении. С одной стороны, существует негласная казенная обязанность: беречь ведомственную собственность; с другой — довлеет на психику сугубо шкурный интерес, так называемый бизнес. Ежели на складе появляются случайные или преднамеренные излишки или нереализованные заначки, участь их, за редким исключением, криминальная, плачевная. Со всех сторон к ним тянутся разные жучки, кровожадные хищники. Не зря ж уже в открытую говорят о разветвленной фармацевтической мафии, она уходит своими корнями черт-те куда.