Николай Плахотный - Вид с больничной койки

Официально признано: подпольный аптечный бизнес многократно превосходит отечественный алкогольный. Иначе откуда бы взялись на наших улицах и скоростных трассах бесчисленные стада иномарок; как возник бы непредсказуемый строительный бум дворцов, дач, коттеджных поселков для мультимиллионеров. А во что обходится «бедной» России содержание бесчисленной своры паразитирующих спекулянтов, маклаков, кулаков, перепродающих ширпотреб по базарной цепочке, отчего «сами по себе» взвинчиваются цены, ускоряется инфляция… Тут если все по порядку перечислять да называть реалии своими именами — к трехтомнику «Капитала» Карла Маркса надобно издавать еще четыре, а то и пять, — и все равно досконально не понять, не осмыслить завалы навороченных мерзостей. Да и стоит ли их разбирать? Не лучше ль одним махом смыть волной неудержимого потока. Но русский Геракл пока что занят еще самим собой, играет в детские цацки да бирюльки.

В лягушатнике фармацевтического бизнеса оказался и мой участковый врач. Возможно, Тамара Ильинична не отдала отчет тому, что творила. Слепо, бездумно выполняла подпольный приказ своего министра о режиме «экономии» дорогостоящих средств. При любой оплошности, нерасторопности пациент теряет на льготное лекарство свои законные права. В дальнейшем с просроченным рецептом происходят разные чудеса. В конце концов он становится обезличенным, ничейным… И вот тут-то начинается бизнес особого свойства — так называемая моржа. На неликвид предъявляют права те, кто так или иначе замешан был в афере. Под № 1 идут обычно участковые врачи.

На протяжении последних трех лет меня в «родной» поликлинике не раз ставили в такие условия, после чего терял свою месячную льготу. Не оставалось ничего другого — тащиться в коммерческую аптеку «Доктор Столетов». Это недалеко, всего через дорогу… По моему предположению, сюда и сбагривают медики нереализованные фармацевтические остатки.

— Если впредь у вас возникнут вопросы, без церемоний идите прямо ко мне, — сказала зам. главного врача Елена Борисовна. И тут же, склонившись над моим рабочим столом, моей же ручкой выписала то, что «зажилила» Тамара Ильинична. От щедрот своих прибавила дорогостоящий пирацетам, плюс престариум, предуктал и даже поливитамины.

— От Медвежниковой мы вас заберем, — на прощанье сказала Е. Б. Родина уже у дверей.

Сказанное произвело сильное впечатление. Оказали свое действие и снадобья. Дня через два в бронхах воцарилась гармония. Да, от докторов с неких пор вся моя жизнь зависит — особенно ежели они того возжелают.

На эпизод с участием доктора Медвежниковой почему-то не обратила внимания опергруппа Росздравнадзора. При этом обойдены молчанием и другие гнусные факты. Лишь в конце, да и то вскользь, упомянут препозорный эпизод кражи врачихою документов с моей больничной тумбочки.

В общем виде конфликт и в поликлинике и в больнице преподнесен г-ном Завалевым таким образом, будто на самом деле ничего особенного и не произошло. Будто на самом деле — это не более чем недоразумение, плод воображения пациента, разгоряченного непомерным употреблением психотропных средств. Соответственно, значит, всем моим претензиям к медицине грош цена, их не стоит принимать всерьез. И вывод: конфликта не было и нет, оный даже не просматривается.

Известно, канцелярские отписки — своего рода шулерство, похлеще картежного. Отрабатывалось веками. Ныне же, в переходный период от социализма к капитализму, оное обрело высшую степень махровости, кучерявости. Откровенно говоря, умно составленная бумага стоит преогромных денег. Действо же и сам процесс в просторечье назывались обираловкой! Фу, как вульгарно, коробит слух… Затасканному, грубому слову нашелся иностранный аналог: коррупция. На первый послух звучит вполне-вполне пристойно, не оскорбительно. Это уже не бранное уличное словцо, бьющее хапугу не в бровь, а в глаз; коррупция — сугубо юридическое речение, для специальной аудитории. Народ же в общей массе воспринимает сие выражение, совершенно не вникая в смысл, что властям, конечно, на руку. Впрочем, сей наукообразный термин мутирует, видоизменяется, понемногу приспосабливается к жизненным обстоятельствам. До недавних пор коррупцию связывали с чиновно-учрежденческой средой, теперь все чаще связывают с целой отраслью: со здравоохранением. И это беда великая.

Народ обижен. Люди уже не просто ропщат, а криком кричат: «Медики избаловались, темнят, жулят!» Поборы нынче дело уже не сугубо личное, добровольное — обязательное. В очереди к врачу, в процедурные кабинеты сидят бабульки не с пустыми руками — с кульками, с пакетами. Обратно выходят «пустые»…

Пациенты посолиднее — те без лишних слов презентуют лекарю конверты с «начинкой» разного достоинства. Многие медуслуги теперь уже официально проплачиваются через кассу. И все равно хирургу, гинекологу, урологу, проктологу, невропатологу выдают наличность. На всякий случай, задабривают. Ну а при летальном исходе полученный гонорар, разумеется, никто еще назад не возвращал. Как, впрочем, со своей стороны МСК не требует своих денег за некачественно оказанные медицинские услуги. По русской поговорке: «Что с возу упало, то пропало». Для усиления контроля за работой медперсонала недавно явилась на свет вроде бы независимая от Минздрава, с чрезвычайными полномочиями служба по надзору в сфере здравоохранения. В некоем роде опричники-каратели при государевом дворе. Они должны были свернуть пресловутой коррупции головы. Однако Меднадзор довольно скоро выродился, утратил функции карательного свойства и превратился в обычную контору под федеральной вывеской. За ней зорко приглядывал сам г-н Зурабов. Из воли «князя» своего выйти никто и помыслить даже не смел. Субординация на все сто процентов!

…Всяк хлопочет о своем. Некая — чрезвычайная — комиссия полгода в поте лица проверяла фактуру по моей жалобе, каждый случай мог стать роковым, гибельным. Мне же удалось выжить, но отнюдь не благодаря усилиям персонала поликлиники и их коллег из ГКБ-31, по сути вопреки.

В медицинской практике случилось невероятное: четыре пневмонии у одного пациента за год. Это ль не повод для серьезного служебного расследования, что помогло б не только вскрыть причину, но и исключить типичные недостатки (ошибки) в работе и не повторять оные впредь. Не кто иной, как сам академик по легочной части А. Г. Чучалин бросил своим коллегам в лицо горький упрек: в стране ежегодно погибает двенадцать процентов больных пневмонией. Причина — неправильный диагноз в сочетании с безобразным «качеством» медицинской помощи. Потому именно и явилась необходимость создания такого подразделения, как Росздравнадзор. В какой-то мере напоминает бывший «Народный контроль», но узкого профиля.