Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Выходя из корпуса Филлипса в Главный двор, Шарлотта краем глаза заметила, что Джилл – девушка, сидевшая на лекциях рядом с ней, – спускается по лестнице буквально на ступеньку позади, но Шарлотте не хотелось сейчас говорить с нею, да и ни с кем вообще. Она хотела как можно дольше сохранить то настроение, и то состояние, которые возникли у нее во время лекции. Еще там, сидя в верхнем ряду амфитеатра, она воспарила над обыденным миром, перенеслась в иную реальность, туда, где властвовали чистые идеи, туда, где людям была ведома радость открытий, где можно было видеть и прошлое, и будущее – как два океана с вершин Дарьена. [28] Дарьен – восточная часть Панамского перешейка. Находится между Дарьенским заливом на побережье Карибского моря и заливом Сан-Мигель на побережье Тихого океана. Частично является территорией Панамы, частично Колумбии. О, Дьюпонт!

За прошедший час погода, следовало признать, лучше не стала. Более того, на улице даже как-то потемнело. Небо окончательно затянуло тучами, ветер разгулялся не на шутку, но готические замки университетских корпусов были построены так, чтобы противостоять любым стихиям… чтобы вселять в души их обитателей царственную уверенность в своих силах и веру в то, что когда-нибудь человек обуздает силы природы и подчинит их себе… О, великие зодчие! О, мастера резьбы по камню! О, величественные сооружения, равных которым не будет построено уже никогда! О, великая крепость – хранилище знаний и памяти многий поколений, ключ к идеям, которые заставляли людей совершать подвиги и вершить историю, ключ к успеху в жизни, к достижению всех целей, о символ престижа и авторитета, заключенный в одном упоминании твоего имени! О, Дьюпонт! Дьюпонт! О, Шарлотта Симмонс, причастившаяся дьюпонтских тайн…

Тьфу ты, блин. Наперерез Шарлотте уже двигался человек-гора Джоджо Йоханссен с заискивающей улыбкой на устах. И откуда он только нарисовался? Впрочем… ну да, конечно… сидел, наверно, где-нибудь на первом этаже и ждал ее: ни дать ни взять собачка, привязанная у магазина.

Джоджо тем временем подошел к девушке, улыбнулся еще шире и спросил:

– Ну и как оно? Нормально?

Шарлотта лишь кивнула в ответ. Глупо было бы отнестись к его словам как к вопросу по существу. Ну что она сможет ответить Джоджо, как объяснит, что сейчас испытала? Даже если он напряжет все свои мозги и искренне захочет понять Шарлотту, он все равно не въедет и в сотую долю того, что творилось у нее в душе.

– Где поговорим? – спросил Джоджо. – У «Мистера Рейона»?

Шарлотта рассеянно кивнула, не пытаясь возражать, – и поплелась за Джоджо к «Мистеру Рейону». Большой перерыв уже начался, и в кафетерии было довольно многолюдно. Как только они переступили порог, многие посетители обернулись посмотреть на звезду баскетбола. Несколько ребят даже негромко прокукарекали привычное «Давай-давай, Джоджо», но сам он и не посмотрел в их сторону.

Внимательно оглядев помещение, Джоджо высмотрел подходящий для спокойного разговора уголок. Махнув рукой Шарлотте, он повел ее за собой к столику на двоих, в дальнем углу тайского сектора кафетерия. Там вполне можно было пообщаться, не опасаясь любопытных взглядов и любителей послушать чужие разговоры. Столик стоял в слабо освещенном углу, образованном белой гладкой стеной и пятифутовой высоты перегородкой из пластика цвета лососины, разделявшей помещение на сектора и тянувшейся от тайского прилавка. Перегородка отнюдь не препятствовала распространению запахов, поднимавшихся над котлами с рисом и овощами: напротив, мешая движению воздуха, она скорее концентрировала пропитанные специями ароматы как раз на высоте голов сидящих.

Джоджо усадил Шарлотту в самый угол – лицом к огромному залу, сам же сел напротив нее, повернувшись таким образом спиной к окружающим. «Интересно, чем же это его так придавило, что он даже не хочет здороваться с поклонниками или хотя бы кивнуть им разок-другой?» Спина у Джоджо была широченная, и он отгородил ею от зала их обоих.

Лукаво улыбнувшись (по крайней мере, такая улыбка считалась лукавой в той глуши, где выросла Шарлотта Симмонс), она заметила:

– Рубашка у тебя симпатичная.

– Тебе нравится? Почему?

– Не знаю… она с воротником.

Джоджо наклонил голову, уткнулся подбородком в грудь и даже как-то весь изогнулся в безнадежной попытке рассмотреть, что же такого особенного Шарлотта нашла в воротнике его рубашки. Так ничего и не рассмотрев, он поднял голову, удивленно пожал плечами, а затем вскинул одну бровь и улыбнулся одним уголком рта, ясно давая понять, что ему нет никакого дела ни до воротника, ни до рубашки. Положив локти на стол, парень с мрачным видом негромко произнес:

– Тут дело такое… в общем, у меня… ну, типа, серьезная проблема.

Признание так и осталось висеть во влажном воздухе, пропитываясь паром и запахом восточных специй. Джоджо продолжал молча смотреть на Шарлотту.

Девушка все так же молчала. Джоджо нахмурился, да так, что его брови почти сошлись на переносице, а ноздри, наоборот, оттопырились до предела. Шарлотта даже подумала… в иной ситуации, будь у нее просто другое настроение, она бы рассмеялась: слишком уж смешно выглядела эта местная знаменитость с такой хмурой и насупленной физиономией. Сегодня же рассмешить или заинтересовать ее было не так легко. По крайней мере, ее чувство любопытства так и осталось дремать, ни в коей мере не разбуженное страдальческим видом и кратким признанием Джоджо. Ну какое ей, спрашивается, дело до больших проблем баскетбольной звезды Джоджо Йоханссена? В общем, Шарлотта не удосужилась даже кивнуть или каким-то другим способом дать парню понять, что она его слушает. Пришлось ему выкручиваться самостоятельно.

– В общем, все… очень хреново… Я типа… – пауза, заполненная поисками подходящего слова, – …в полной жопе.

Очень убедительно, предельно понятно и при этом – как грубо. Нет, Шарлотта прекрасно узнала за время, проведенное в Дьюпонте, что студенты общаются друг с другом именно в таких выражениях… Казалось бы, она уже должна была к этому привыкнуть – но не привыкла. Вот почему сидящий напротив нее верзила, не способный выразить свою жалкую мыслишку без пары ругательств, вызывал в ней такое раздражение. Тем не менее делать ему замечание или еще как-то выказывать свое раздражение Шарлотта не стала. Она лишь молча посмотрела на Джоджо ничего не выражающим взглядом.

Джоджо был вынужден продолжать разговор в режиме монолога.

– Все дело в этом гре… му… в общем, в этом профессоре, который у нас лекции читает по американской истории. Квот его фамилия. Слыхала про такого?

Шарлотта отрицательно покачала головой – медленно и едва заметно.