Антон Ботев - Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии

— Это ваше, бабушка! — подняла шарик Галя. — Ой!.. Что это? Почему глаза ваши велики, как поля сражений, и бездонны, как соленые озера?

— Ладно, девочка, — нехотя проворчала тетя Валя, — тебе я расскажу. Только никому, ладно?

— Конечно!

— Смотри, зачем мне стакан. — Тетя Валя снова протерла глаз спиртом и положила в стакан. — Я его туда на ночь кладу.

— А зачем? Бабушка, ты робот?

Тетя Валя сделала страшные глаза. Вернее, один глаз. Зрелище было жуткое. Если бы Гале как летчице не тренировали вестибулярный аппарат, она могла бы сойти с ума.

— Да, девочка. Я робот. Кстати, как тебя зовут?

— Галя.

— А вторую девочку как?

— Маша…

— Да, Маша. Я робот.

Галя онемела.

— Ну, смотри. Принеси мне еще стакан.

Галя принесла.

— Смотри, девочка Роза. Сейчас я отстегну свои зубы.

Тетя Валя вытащила вставную челюсть, протерла ее спиртом и положила в стакан. Прошамкала:

— Еще что-нибудь отстегнуть? Ногу? Сердце?

— Не н-н-надо, бабушка… Я верю…

— Ну, ступай тогда, девочка Галя. И смотри, никому!

Галя опрометью бросилась вон. Закрывая дверь, она слышала за спиной хохот робота тети Вали.

Капитан продолжал раздумывать:

— Ненавижу себя за интеллигентскую мягкотелость. Вот сейчас я хочу спать, а в моей каюте лежит бабушка. На моей постели. На моей простыне. Мало ли, что у нее там, хоть и бабушка. Надо куда-то ее поселить. Придется, наверно, уплотнить соколиц, хотя и не хочется. Но больше-то поселить негде.

Раздался стук, в радиорубку зашла одна из соколиц.

— Капитан, — сказала Галя, — буду кратка. Я слышала, вы хотите дать три наряда вне очереди Алеше. Так вот, этого делать не надо. Он привез нам бабушку, и… вообще. Не думайте, что я как-то особенно отношусь к этому мальчику, но, я считаю, что этого делать не надо. Нам всем известно ваше благородство и великодушие. Я… я пришла просить за него.

— Вот как? За него? А за Дэна? Ведь он тоже привез нам бабушку.

— Ну, за Дэна, конечно, тоже…

— То есть за Дэна тоже просишь?

— Да.

— Так чего ж сначала сказала, что только за Алешу? А говоришь, никаких особенных чувств к нему не испытываешь, а? Как же так получается? Поймал я тебя? а?

— Право, я не знала… А! Почему я должна перед вами оправдываться? Ваше дело верить или не верить женщине. Знайте только, что я полна решимости его защитить.

— Любой ценой?

— Если вам хватит подлости, то… любой ценой!

— Полно вам говорить о подлости, — сказал капитан ледяным тоном. — Я, знаете ли, русский офицер. Порой проявляющий необъяснимое чистоплюйство и интеллигентскую мягкотелость.

— Ну так как тогда, русский офицер? Вы уважите мою просьбу?

— Конечно, я пойду вам навстречу. Я с самого начала собирался это сделать.

— Спасибо…

— Погодите, погодите. Только и вы уж, пожалуйста, пойдите мне навстречу. Мне некуда поселить бабушку. Не могли бы вы, например, поселить ее у себя? А сами можете жить где пожелаете — у себя или у подруги. В общем, по штату вам на двоих полагается одна каюта.

— Я… я не могу жить с бабушкой. Пусть лучше бабушка будет жить у меня… нет, у Маши! — а мы вдвоем у меня!

— Это как вам будет угодно. Но учтите, что это приказ. При-каз. Исполняйте.

— Разрешите идти?

— Разрешаю, разрешаю, идите. — Капитан подпустил в свой голос раздражения, но был рад, что экипаж его поддержит в решении не наказывать Алешу и Дэна.

Пока на корабле разгорались африканские страсти, Дэн покойно спал себе в ангаре, а Алеша — в кубрике.

«Каччхапа» шла по степи. Собирались тучи, громыхали в небе, а Дэну снилось, что кто-то наверху двигает мебель. Алеше опять снилось, что он играет в шахматы с шофером Колей. Бабушке снились электроовцы, механикам снился обобщенный образ врага, Хрюше — почему-то морковка, Степашке — шарики, ролики и родители-алкоголики. Все прочие спали без сновидений.

— Будем считать обобщенным образом врага, — говорил Коля, — ту самую точку, что вечно скрывается за горизонтом. Вообще-то этот обобщенный образ находится в космосе, но для простоты давай считать, что он находится просто в небе. e2 — e4.

— Так что космос — наш враг? e7 — e5.

— Да. Космос — наш враг. Из космоса идут специальные лучи, которые тоже наш враг, но забудем пока о них, забудем о лучах, и просто станем рассматривать эту точку.

— Хорошо. Забудем. Ходи. Опять время тянешь?

— Кg1 — f3. Итак, обобщенный образ врага — точка в небе, которая скрывается за горизонтом. Что мы увидим в этой точке? С одной стороны, вопрос кажется смешным — конечно, ничего не увидим, ведь точка скрывается за горизонтом, как мы ее можем увидеть? Все верно, точку мы не увидим, зато можем кое-что увидеть в точке.

— Погоди. Защитил пешку. Продолжай.

— Угу. d2 — d4. Сначала из этой точки появляются лучи, но лучи — это ладно, это постоянное зло, они всегда, они выходят из той точки, которую мы договорились считать обобщенным образом врага. Так что лучи мы не увидим.

— Слон на g4. А вот то, что там мебель двигают, это что значит? Это в той точке?

— Ну да. Это наши обобщенные враги мебель двигают. Взял пешку.

— Взял слоном на f3. А кто у нас враги? Монголы?

— Ну, монголы тоже враги, но не обязательно они. Монголы конкретные враги, а я говорю про обобщенных. Взял слоном ферзя.

— И чего?

— Ну как чего. Я же говорю — в небе находится обобщенный образ врага.

— Почему в небе?

— Ну смотри. Степь широкая?

— Да. Погоди — пешка d6 берет на e5.

— Широкая как что?

— Как стол.

— Нет, стол широкий, но маленький.

— Тогда как океан. Ходи давай.

— Мало. Еще шире.

— Ну тогда как степь, куда уж шире. Ты ходить будешь?

— Сc4. Нет, размеры степи ограничены степью. Я говорю про обобщенную степь. Она должна быть безбрежная.

— Не знаю тогда. Сдаюсь. Нет, а в партии не сдаюсь. В партии Кf6.

— Как небо! Как небо она широкая. Фb3.

— А-а!

— Вот. В этой степи обитают монголы. В нашей конкретной степи обитают конкретные монголы, а в абстрактной степи обитают абстрактные монголы. Как у степи нет края, так и у неба нет края, потому мы и не видим эту точку.

— Погоди. Фe7. У степи же есть край.

— Ну хорошо. Как мы не видим монголов, так мы и не видим точку абстрактного врага.

— А как же мертвая голова?

— Самого монгола мы же не видели? Видели только его голову. Так и ту самую точку мы тоже не видим. Видим только ее отблеск. Или видим ее, но самым краешком глаза, так, что и не понимаем, что такое мы видим. А это, оказывается, обобщенный враг. Да, вот тебе Кc3.

— А-а. А точку обобщенного друга мы видим? с7 — с6.

— Тоже не видим. Сg5. Мы же не видим тут вообще никого, только сами себя. В своем соку варимся потому что. Столько тут катаемся, туда-сюда, а кроме самолетов ничего не видели.