Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи

— А твоя жена и дочь? — спросил Паулу, увидев, что подали только двоим.

— Потом поедят.

Когда доели суп, Жуана вынула из чугунка кусок сала, и, так же как раньше Важу, положила в миску Паулу. Мануэл Рату отрезал ломоть кукурузного хлеба и протянул ему.

Паулу покраснел и робко выговорил:

— Нет, друзья. Я буду есть то же, что и вы.

Он бросил на них взгляд одновременно виноватый и настойчивый: «Возможно, вы правы, прошу простить меня, если я вас обидел, но один есть не буду».

Жуана тоже покраснела и посмотрела на одного и на другого. Девочка взяла мать за руку и перестала улыбаться.

— Тебе сегодня нужнее, — сказал Мануэл, как говорили Важу.

— Нет, — повторил Паулу, снова краснея, — я буду есть что и все.

И протянул миску с салом Жуане. Напрасно он так поступил, своим отказом он вызвал обиду друзей. Жуана посмотрела на мужа, тот кивнул головой, она с досадой кинула сало снова в чугунок и налила супу себе и дочери. Девочка устроилась на корточках рядом с отцом и начала есть, шумно вздыхая, чтобы нарушить неловкую тишину. Жуана нервными движениями поправляла волосы и ела стоя, уставясь в миску. Потом она подняла глаза и заметила слезы на суровом, еще больше обычного насупленном лице мужа. Она поняла, что эти слезы говорили: «Да, друг, это моя нищета, я не могу тебе предложить ничего больше. Спасибо, что ты понимаешь и принимаешь все как есть».

Пока женщина и девочка ели, Паулу, робко поглядывая на всех и как бы извиняясь за свой поступок, разрезал на четыре части свой ломоть хлеба, вынул из чугунка сало, положил его в миску, тоже разрезал на четыре части, передал каждому кусочек хлеба с салом и с достоинством взял свою долю. Всем своим видом он показывал: «Видите, прекрасно хватает на четверых».

Изабел не могла есть — она из последних сил старалась не расхохотаться. Но не сдержалась, уткнулась головой в плечо матери, звонкий молодой смех вырвался наружу.

— С ума сошла, девчонка, — сказала мать.

Было ясно, что она разделяет радость дочери.

За ужином Паулу наблюдает за детьми. Делита — та уже как взрослая. Элзу кормит мать, нетерпеливо засовывая ей в рот полные ложки супа. Зека и Рита едят сами, но с каким трудом! Рита уверенно держит ложку, несет ее прямо до рта, но тут-то и начинается беда: ложка ударяется о щеку или о подбородок, и суп снова выливается в тарелку, оставив следы на лице малышки. Никто не обращает внимания на Риту, а в ее глазах такая мольба, что Паулу решает ей помочь.

— Оставьте, оставьте, — говорит Мадалена. — В ее возрасте уже нужно есть самой.

Паулу дает Рите несколько ложек, растроганный ее признательными вздохами.

Глядя на Риту, он вспоминает Изабел. Вспоминает, как она не могла есть хлеб с салом и расхохоталась в плечо матери. Он ловит себя на мысли, что Рита и Изабел кажутся ему похожими. Он не может определить, в чем это сходство, но что-то одинаково сильно трогает его в обеих. Кажется ему, что существует загадочная связь между его революционной деятельностью, листовкой, которую он написал, борьбой владельцев маленьких сосновых участков и очарованием малышки и девушки.

Важ пришел домой, умылся, немного поел, сверил оставшиеся у него деньги с записью расходов, прочел военные сводки, переставил флажки на карте и уселся за стол, чтобы привести в порядок бумаги и кое-что написать.

За последние недели батраки добились заметных успехов в борьбе за свои права. По всему району стали создаваться комиссии площадей. В результате активных выступлений крестьяне добились более высокой оплаты и заставили хозяев давать работу старым и слабым, с которыми прежде не желали иметь дела. Достигнутые успехи повлекли за собою новые активные действия.

В тех, где еще не было комиссий на площади, крестьяне требовали их создания. Кампанию крупных землевладельцев, установивших максимум оплаты и штрафы для тех, кто стал бы платить больше, удалось сорвать вопреки тому, что думал Маркиш. Теперь Важ прилагал усилия к тому, чтобы организовать стихийно возникшее движение масс. Контакты, установленные с беспартийными крестьянами в целях защиты их кровных интересов, привлекли в партию новых членов, способствовали созданию новых ячеек.

Все было бы хорошо, если бы не то, что рассказал ему Жозе Сагарра в последней беседе. Б наиболее важной зоне сектора, как раз там, где было больше всего батраков, создание партийных ячеек и активизация работы среди крестьян практически приостановлены в результате вмешательства районного комитета. Было решено поручить Жозе Сагарре установить связь с активистами-крестьянами, что до сих пор находилось в ведении районного комитета. Передать связи ему должен был Афонсу. Но пока еще им ничего не сделано.

— Товарищ обещал связать меня кое с кем, — сказал Жозе Сагарра, — однако не явился на встречу. Теперь нужно дожидаться, пока он придет, я ведь не знаю, где его искать.

Важ сходил к Афонсу домой. Его там не оказалось. Затем отправился к Маркишу, чтобы оставить там для Афонсу записку. Дом был заперт, никто не отозвался. Поскольку у Важа были дела в других местах, он вынужден был оставить все как есть еще на две недели.

Важ припомнил заседание районного комитета, где впервые передал инструкции о поденщиках. У него еще звучал в ушах хохот Маркиша, когда он, Важ, сказал, что у него есть указание поговорить лично с Жозе Сагаррой. У него еще стоял в глазах иронический взгляд Витора, наблюдавшего за ним с сигаретой во рту. В неявке Афонсу на встречу с Жозе Сагаррой, в затянувшейся организации крестьянского движения Важ угадывал пассивное сопротивление товарищей из районного комитета. «Они ошибаются, в корне ошибаются. Если Афонсу не передаст Жозе Сагарре связи, — решил Важ, — я его возьму с собой, мы побываем вместе повсюду. И дело пойдет, у меня нет ни малейшего сомнения, что пойдет!»

Сидя по другую сторону стола напротив Важа, Роза прервала на миг чтение и внимательно посмотрела на него. Спокойное, суровое лицо Важа казалось бесстрастным, но сжатые губы и сухие жесты свидетельствовали о глубокой досаде.

— Он дал о себе знать? — спросила Роза (Рамуш должен был прибыть в этот вечер).

— Да.

Важ посмотрел, в свою очередь, на бледное, печальное лицо Розы. Он прибыл домой после почти недельного отсутствия уже час назад и только сейчас взглянул жене в лицо. Да, надо уделить ей немного внимания, узнать, что произошло здесь за время его отсутствия. Он читает в ее взгляде, что она ждет этого, и он сам хочет поговорить с ней. Он уже готов был задать вопрос, но тут вспомнил, что еще не привел все дела в порядок, как было у него в привычке, когда он возвращался домой.