Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи

Один — бедный крестьянин, которого, по словам сапожника, интересуют только корова и молоко. Другой работает на заводе, расположенном так далеко, что приходится вставать на рассвете, а возвращаться поздно вечером. Третий — это кузнец, но такой больной, что только о смерти и думает.

— Слышишь? — спросил сапожник.

Паулу прислушался к редким ударам молота по железу.

— На большее у него нет сил, — заметил сапожник.

Паулу согласился, что в таких условиях от товарищей мало чего можно ждать. Однако прибавил, что кузнец, может быть, знает, как починить печатный станок.

— Если хочешь, я спрошу его, — предложил сапожник.

Паулу ответил, что не стоит, но предложил пойти вдвоем.

— Ты представишь меня, а я сам договорюсь. Кузница ведь рядом, мы долго не задержимся.

— Я не могу это бросить, — он указал на пару простеньких готовых туфель и кучу старой обуви.

— Всего-то несколько минут. — Паулу поднялся.

Сапожник был вынужден тоже подняться.

— Спрашивай, что тебе надо, и возвращаемся. Я не могу на долго бросать свою работу, сам видишь.

Кузнец на миг прервал работу, когда они вошли. Это был худой человек с удивительно бледными губами. В руках он держал щипцы и молот.

— Ты один? — недоверчиво спросил сапожник, оглядывая углы лачуги.

Тот утвердительно кивнул.

— Это товарищ. — Сапожник показал на Паулу.

Кузнец посмотрел с безразличием и вновь принялся молотить по раскаленному железу.

— Товарищ спешит, — через несколько секунд сказал сапожник. — Он хочет спросить у тебя совета.

— Ничего, я могу и подождать, — произнес Паулу.

В голове забилась мысль, теперь четкая и ясная: «Если поговорить с ним, можно и убедить».

Сапожник все время беспокойно оглядывался, давая понять, что оставил без присмотра мастерскую.

Паулу спокойно предложил:

— Можешь уходить, я останусь.

Раздосадованный сапожник остался.

— Товарищ спешит. Он хочет посоветоваться с тобой, — повторил он.

Покрытая копотью рука со вздутыми голубыми венами задержалась в воздухе. Из черной глубины на Паулу уставился твердый взгляд. И голосом, совсем неожиданным в этом хилом теле, низким и могучим, который выходил будто совсем не из этого тела, кузнец дерзко выпалил:

— Если он спешит, пусть уходит.

— Пойдем, — сказал сапожник, беря Паулу под руку.

— Я останусь.

Беспокойно глядя на дверь лачуги, словно оттуда он мог видеть покинутую мастерскую, сапожник не решился сделать и шага. Он еще раз попытался настоять, чтобы кузнец бросил работу или чтобы Паулу отказался ждать. Наконец, раздраженный, он почти бегом покинул кузницу.

Паулу присел на один из ящиков и стал спокойно ждать. Наконец товарищ повернулся к нему. Вспомнив, ради чего он якобы пришел, Паулу попросил кузнеца починить печатный станок.

— Забавно, — сказал кузнец своим низким голосом, звучащим из бесцветных губ. — Когда вам нужно, то вы ищете товарищей. Когда же вам не нужно, так даже не вспомните об их существовании. Не знаю, чем занимается тогда партия.

Удивленный Паулу не сразу нашелся с ответом.

Чем больше говорил кузнец, тем больше поражался Паулу. Оказывается, уже давно бюро настаивает на присылке сюда опытного партийного работника. Однако все обещания остались обещаниями и никого не прислали…

— Как так? — ошеломленно спросил Паулу. — Бюро отказывается собраться, партийный работник приезжает сюда чуть ли не каждый месяц…

Каждый стоял на своем и не верил собеседнику. Договорились все выяснить, созвав собрание.

— А Эштевиш? — спросил кузнец.

Эштевиш был сапожник.

— Я ему сообщу, — пообещал Паулу.

Сразу же он рассказал обо всем сапожнику. Тот не оторвался даже от работы, не выразил ни малейшего удивления.

— Тебе везет больше, чем мне. За час ты добился большего, чем я за год.

… — Где ты только так наловчился? — удивился Рамуш, когда Паулу закончил рассказ.

— Заседание бюро состоится через неделю, — ответил Паулу. — Посмотрим, что из этого получится.

Да, Паулу проделал большую работу, но кое-что оставалось неясным. Несколько месяцев сапожник на запросы районного комитета отвечал, что бюро невозможно собрать, а членам бюро говорил, что из комитета никто не появляется. Как это объяснить?

В течение долгих лет никто не узнает, что сапожник просто растратил членские взносы товарищей и боялся, что его подлость откроется.

Антониу в то утро вел себя довольно странно. После обсуждения каждого вопроса он просил минутный перерыв и под различными предлогами выходил из комнаты, Против обыкновения сам не задавал никаких вопросов, а его сообщения были сухими и короткими.

Когда Антониу вернулся в очередной раз, Рамуш в упор сказал ему:

— Ты напоминаешь мне одного парнишку, с которым мы вместе учились в школе. Он тоже часто просил разрешения выйти. Знаешь, что однажды сказал ему учитель? «Мальчик мой, твоим походам за дверь пора положить конец. Если у тебя лопнет мочевой пузырь, я оплачу твоему папе его ремонт…»

— Не угадал! — прервал Антониу.

Больше он не просил перерывов, хотя был таким же рассеянным, как и раньше.

Когда объявили перерыв и Рамуш и Важ уже встали, Антониу неожиданно попросил всех задержаться на минуту.

— Что такое? — спросил Рамуш.

— Хочу сообщить об одном кадровом вопросе, — с неожиданной торжественностью сказал он.

— Таком срочном, что нельзя отложить?

— Лучше обсудить это сейчас.

— Хорошо, — уступил Рамуш.

Все снова уселись.

— Товарищи… — начал Антониу. У него слегка дрожал голос. — Я хочу сообщить, что товарищ Мария — моя подруга.

Если этим заявлением он надеялся вызвать бурную реакцию, то глубоко обманулся в своих ожиданиях.

Рамуш только пожал плечами.

— Теперь мы знаем. Это ваше личное дело.

— Ну, что я могу сказать? — пробормотал Паулу. — Будь счастлив.

Важ безучастно промолчал.

— Обсуждение этого кадрового вопроса закончилось? — оглядел присутствующих Рамуш. — Закончилось? — переспросил он. — Объявляется перерыв. Переходим к следующему пункту повестки дня: к обеду.

Не теряя времени, Антониу побежал на кухню помогать Марии.

Кружа вокруг стола с кастрюлей в руках, Мария положила каждому в тарелку по куску вареной трески. Затем принесла глиняный горшок и положила всем дымящейся картошки. Дважды она покраснела, споткнувшись о необычное молчание.

Рамуш ловко и быстро нарезал ножом кружочки лука. Против обыкновения он не шутил. Казалось, он еще на собрании, в кругу тех вопросов, которые только что обсуждались. Важ осторожно лил из бутылки оливковое масло.

Улыбающийся Антониу не сводил глаз с Марии. Она села со всеми, встретила недовольный взгляд Паулу.