Мануэл Тиагу - До завтра, товарищи

Кроме Перейры, Гашпара и Жерониму, Антониу встретил здесь Тулиу (с завода Гашпара) и незнакомого товарища лет тридцати. Коротко подстриженные волосы, жесткие, как щетина, придавали ему вид военного. Антониу принял его сначала за Мануэла Рату, которого не знал. Однако товарищи представили его как Висенти, не члена бюро, но ответственного за один из крупнейших заводов. Висенти входил в Координационную комиссию рабочего движения.

— Мы договаривались иначе, — сказал Антониу.

Товарищи переглянулись.

— Говори же, говори. — Гашпар подтолкнул Перейру.

— Да, иначе, — непринужденно начал Перейра. — Однако, поразмыслив, мы пришли к выводу, что рано заменять Гашпара. Особенно сейчас. Товарищ Рату хотя и имеет определенные заслуги и находится в этих краях, мы не знаем его достаточно, чтобы ввести в бюро.

Антониу подчеркнул важность работы Гашпара в руководстве профсоюза, легальную основу этой работы и посоветовал ему не принимать участия в подпольной деятельности бюро.

Встал Тулиу и сказал:

— Если нас покинет товарищ Гашпар, что мы сможем сделать? У него, а не у нас все нити в руках. Кроме того, Гашпар есть Гашпар.

Гашпар мало говорил, но у Антониу сложилось впечатление, что за всеми мнениями стоял он. Так оно и было на самом деле. Гашпар полагал, что он должен оставаться в бюро, он был убежден, что без него вся работа развалится.

— Лучше отлежим на то время, когда кончится забастовка, — протянул он.

— Именно забастовка, — перебил Антониу, — одна из причин, требующих выхода Гашпара из бюро.

Антониу не удалось настоять на своем. Затем ему рассказали об открывающихся прекрасных возможностях, об усилении борьбы и не только о возможности, но и о необходимости перейти к высшим ее формам вне зависимости от того, что произойдет в других местах района.

— Если партия вовремя не говорит «да», — пророчествовал Висенти, — рабочий класс встает во главе партии.

Он рассказал, как в одном из цехов произошла стихийная получасовая забастовка, хотя коммунисты и были против.

— В этом случае мы пошли на поводу, — продолжал Висенти, — и это нам серьезное предупреждение. Ведь то же самое может произойти на всем заводе. Рабочие хотят бороться. Наш долг быть во главе, а не в хвосте. Направлять и указывать путь.

— Товарищ настроен чересчур оптимистически насчет своего завода, — проговорил Гашпар, повернувшись к Антониу.

Он стал рассказывать, что происходит на заводе «Сикол». Движение, которым он лично руководил, было действительно широким. Он имел представление о размахе борьбы и о своей степени ответственности, и о том, насколько незначительна работа других товарищей. В настойчивом подчеркивании своей роли, в том, как он излагал свой опыт работы и поучал других, читалось глубокое удовлетворение собой.

Когда речь зашла об учреждении забастовочного комитета, спор разгорелся с новой силой. Антониу указал на неприемлемость участия Гашпара ввиду его работы в профсоюзе. Кроме того, Гашпара все знали.

Гашпар не соглашался. Он помнил, что был первым организатором борьбы трудящихся района за свои права, что он с самого начала руководил на «Сиколе» деятельностью коммунистов. Шаг за шагом, миг за мигом, день за днем, завершившиеся избранием его, Гашпара, председателем профсоюза. И все делалось по его инициативе. Он первым указал на обострение борьбы и на необходимость забастовки.

Гашпар был уверен, что если не он встанет во главе забастовки, то другие товарищи не в состоянии будут обеспечить ее успех. Поэтому он упорно противился мнению Антониу.

Перейра и Тулиу поддерживали Гашпара. Жерониму и Висенти стали на сторону Антониу. Однако Висенти после долгого спора перетянули на свою сторону Перейру и Тулиу, и в конце концов было решено забастовочный комитет составить из присутствующих, то есть из бюро плюс Тулиу и Висенти.

Антониу, видя невозможность убедить присутствующих, даже не предлагал ввести Мануэла Рату в состав забастовочного комитета. Рекомендации районного комитета были вроде как не к месту для сплоченной группы активных товарищей, которые имели немалый опыт работы с промышленными рабочими, поэтому Антониу не оставалось ничего иного, как умерить свой пыл.

Собрание взял в свои руки Гашпар.

— «Сикол» — ключевое предприятие в районе, — говорил он, — и не только по численности рабочих. На заводе у нас самая большая партячейка, хорошая комиссия единства и самая сильная профсоюзная организация. Я считаю, сигнал к забастовке должен быть подан «Сиколом». Как только он остановится, сразу прекратят работу на других заводах…

— А если «Сикол» не остановится? — спросил Висенти.

— Остановится, — ответил Гашпар, глянув строго и осуждающе. — Если бы мы не были способны остановить «Сикол», мы не были бы способны ни на что большее…

— Гашпар прав, — горячо заговорил Перейра. — На «Сиколе» двадцать четыре товарища и распространяется пятьдесят два экземпляра «Аванте!». А на заводе у Висенти только семь членов партии и двадцать газет. На моем заводе всего шесть товарищей и распространяется пятнадцать газет. На стройке, где работает Жерониму, девять партийцев и всего двенадцать газет.

— Товарищ Рату говорит, что он привлек еще четырех и ему нужно еще десять газет, — перебил его Жерониму.

— Хорошо, — заметил Перейра. — Допустим, на строительстве товарищей стало больше. Все равно разница по отношению к «Сиколу» огромная — там насчитывается столько партийцев, сколько во всех остальных местных ячейках. И газет на «Сиколе» столько, сколько у всех остальных вместе.

Висенти не сдавался:

— Действительно, нас всего семеро на заводе. Но у нас хорошая комиссия единства, в ней состоят не только коммунисты, но и беспартийные, которые пользуются влиянием, состоят также женщины и молодежь. Подобные комиссии есть и в других цехах. На заводе работает двести восемьдесят рабочих, а в комиссиях состоят тридцать четыре. Когда стихийно была остановлена работа, мы обсуждали этот случай. Так вот, все рабочие говорят, что, если хорошо все подготовить, возможно полное прекращение работы завода. Мы можем создать забастовочный комитет не только из товарищей, но и из беспартийных. Это хорошо, кроме прочего, и для безопасности нашей организации. Даже если «Сикол» не остановится, мы сможем остановить наш завод.

— Едва ли у вас будет необходимость доказывать это, — с улыбкой заметил Гашпар. — Но уж если «Сикол» не остановится, тогда посмотрим.

— Посмотрим! — сухо ответил Висенти.

Гашпар так понимал роль своего завода в забастовке: «Сикол» должен дать сигнал к прекращению работы во всем районе.