Владимир Файнберг - Второе посещение острова

Окончательно рассчитавшись, я попёр свои приобретения по направлению к главной улице, надеясь уловить по дороге одно из немногочисленных такси, курсирующих по острову. Но в час наступающей сиесты всё вокруг было пусто. Начал пересекать сонную площадь возле церкви и услышал за спиной крик:

— Русос! Русос!

Обернулся. Увидел выскочившего из своей лавки мясника. Он чем‑то размахивал, призывал к себе.

Оказалось, я забыл на прилавке свёрнутую в трубочку карту острова.

«Очевидно, не случайно забыл, – подумал я. – Подсознание упрямо выталкивает этот золотой бред…»

Когда я добрался до автобусной остановки, со лба градом тёк пот. От него щипало в глазах. Утереться не мог, потому что обе руки были заняты.

Минут через тридцать я доехал до Канапица–бич. Отпер своим ключом входную дверь виллы.

— Где вы опять запропастились? – по своему обыкновению накинулась было Люся. Но, взглянув на моё лицо, на пакеты, сменила гнев на милость. – Дыня, какая прелесть! Давайте я вам помогу!

Мы вместе втащили пакеты на кухню, и она принялась в них шуровать.

— Где Гришка?

— Вы оказались правы. Ничего страшного, если он ползает на полу по ковру. Можно оставлять одного. Надолго. Чудесное мясо! А это что? Креветки! Хотите, приготовлю обед? На первое – креветки с пивом, на второе – отбивные с картошкой и жареным луком. Безумно люблю креветок с пивом! Пока буду готовить, закину пиво в морозилку. И ещё сделаю салат с помидорами и маслинами! На десерт – дыню. Здорово?

— Неплохо.

— Кстати, как вы всё это накупили? Я ведь отобрала у вас все деньги.

— Подкожные, – я понимал, что ни в коем случае не должен говорить о конверте Константиноса. Хотя врать по поводу денег всегда почему‑то особенно противно. – Люся! Пока будете готовить, пожалуй, сбегаю к морю.

Наскоро переодевшись, я по дороге к выходу заглянул в гостиную. Гришка сладко спал в ползунках посреди своих разбросанных игрушек.

…Уборщик пляжа, осторожно переступая между рук и ног загорающих, шествовал с подносом, на котором стояли узкие бокальчики с разноцветной жидкостью. Теперь вместо комбинезона на нём была белая рубашка с короткими рукавами, чёрные брюки, чёрные лакированные туфли.

— Леди энд джентльмен! Мадам–месье! Коктейль «Амур»! – он заговорщически подмигнул мне, когда я прошёл мимо со своим полотенцем через плечо. – Коктейль «Амур»!

— Шахер–махер? – спросил я на ходу.

Он ухмыльнулся и кивнул.

С одного из лежаков под зонтиком снялась парочка, Я подошёл, швырнул на него полотенце и стал раздеваться, понимая, что денег с меня не сдерут.

Температура воды была, наверное, под тридцать градусов. Взметая брызги в этом бульоне, я удивился: опять, как во время утренних заплывов, я был единственным пловцом во всём заливе. Никто не купался.

С моря я видел многоголовую гидру туристов, копошащуюся на пляже. Сотни людей, разомлевших под жгучим солнцем, садились, ложились, переворачивались, нашлёпывали на себя кремы из тюбиков, втирали их в плечи и ляжки. Почти у каждого лежака стояло по несколько разноцветных пластиковых тюбиков и флаконов с этими кремами, и я подумал о том, какой баснословный бизнес делает каждое лето косметическая промышленность, внушив потребителям, что под защитой этих самых кремов можно якобы безопасно выжариваться, выжигать кожу до черноты.

Эти любители попозже подрыхнуть и притащиться на пляж после завтрака с набитым желудком вызывали чувство презрения и жалости.

Я стоял у лежака, утирался полотенцем после плавания, смотрел на череду людей, взад–вперёд бредущих вдоль кромки прибоя. Они шествовали по щиколотку в воде, кто читал на ходу газету, кто прижимал к уху мобильный телефон, кто волок за руку разомлевшего ребёнка. Туда и обратно. Туда и обратно.

— Сенти! – раздался за спиной женский голос. – Слушай!

Я обернулся.

Накрашенная, увешанная драгоценностями немолодая женщина в купальнике, приподнявшись со своего лежака, властным жестом указывала на мой, очевидно, вопрошала, свободен ли. Рядом с ней, сидя на песке, нашлёпывали на себя крем двое мужчин с золотыми крестиками на груди – старый и помоложе, поросший по всему телу чёрными волосами.

Я кивнул. Мол, свободен.

Она мгновенно выхватила из лежащей рядом с кремами сумочки доллар, столь же властно махнула им, явно приказывая, чтобы я подтащил к ним лежак. Для полной ясности крикнула:

— Портамело! Принеси мне! – из чего можно было заключить, что это итальянцы.

Я пожал плечами и прошёл мимо.

— Коктейль «Амур»! – подмигнул мне хозяин пляжа, направлявшийся со своим подносом к этой троице.

Он не отказал себе в удовольствии на миг поставить поднос на песок и пояснить при помощи нехитрых международных жестов, что один из этих мужчин – бессильный муж, а второй – весьма энергичный любовник.

…После обеда, который прошёл в необычном для Люси молчании, она снарядилась с Гришкой в город.

Я попытался настоять, чтобы малыш остался со мной, чем вызвал взрыв раздражения.

— Вы не позаботились о том, чтобы купить мне сигарет! И вообще, кто вы такой, чтобы указывать мне, куда и когда везти ребёнка?! Чао!

Я понял, чем вызвано это раздражение, когда, убрав стол и вымыв посуду, зашёл в свою комнату, увидел вытащенный из тумбочки и демонстративно брошенный на кровать конверт с деньгами Константиноса.

Что ж, надо было тикать, как говорят украинцы, от этой дамочки.

Я пересчитал драхмы. Всё, кроме того, что я истратил на продукты, было цело. «Наверное, промотала мои деньги, все или почти все, а со своей кредитной карты тратить не хочет, боится, что от бывшего мужа уже не обломится…» – только подумал я, как из гостиной донёсся зов мобильного телефона.

Я был уверен, что звонит Гришкин отец.

— Как дела? – раздался твой голос.

— Прекрасно, – ответил я, и чувство сиротства охватило меня.

— Смотри, не перегревайся на солнце. Помни, тебе этого нельзя.

— Хорошо. А как вы там, как наша Ника?

— Подожди. Вчера вечером звонил Люсин муж. Беспокоится о своём Гришке, боится, что тот болеет, что Люся не говорит правды.

— С Гришкой всё в порядке. Чудесный пацан. Мой закадычный приятель.

— А как Люся? – смешно, но в твоём голосе прозвучала плохо скрытая ревность.

— Люся есть Люся.

— А почему ты после Афин нам ни разу не позвонил?

— Хозяева виллы, видимо, отключили и спрятали телефон. А просить Люсин мобильный стесняюсь. Это же ей денег стоит.

— Не волнуйся. Её муж дал мне этот номер, разрешил позвонить. Ведёшь записи для меня?

— Веду. Узнаешь всё… Как Ника?

— Сейчас сама скажет пару слов.

— Погоди! Почему она дома? Заболела?

— Милый, здесь, в Москве уже седьмой час. Успела по дороге с работы забрать её из садика. Только пришли.