Николай Прокудин - Мятежный капитан

— Братцы, там бандюки и деловые барыги лезут! Надо оцепление создать из своих, а то они без очереди хотят прорваться. Беспредел начинается, мафия и тут орудует! Айда, пошли, порядок наведем.

— Товарищ командир, пойдёмте, поможем, — предложил обожжённый парень.

Громобоев оценил ситуацию: впереди не менее пяти тысяч, и позади тысячи желающих, а народ всё прибывал. Жулики и барыги, действительно, могут нарушить работу магазина, поэтому согласился пойти вперёд. Парень с ожогом и еще человек пять помоложе вышли из очереди.

— Двери вот-вот откроют, сейчас начнем продвигаться, — оживился бывший танкист. — К обеду дойдем! Берлин взяли, и этот сраный магазин тоже возьмём!

— Иди, капитан, иди! Сынки, вы уж наведите порядок, не дозволяйте беспредельничать, — выкрикнул противотанкист Иволгин.

— Не боись, папаша, — заверил парень с ожогом, — мы их мигом уделаем!

Эдик и его новые товарищи подошли вплотную к магазину, вокруг входа клокотало бурное людское море и бушевали не театральные страсти. Какой-то старичок колотил тростью молодых мордоворотов, они в ответ отмахивались, но достать ловкого деда не могли. Вокруг очереди стояла плотная цепь молодых ветеранов, человек тридцать, которые держались за руки и не давали наседавшим проходимцам прорваться в магазин. На них напирало стадо «деловых», примерно полсотни бугаёв.

— Давай, мужики, вставай в оцепление, — обрадовались подмоге ребята-афганцы.

Громобоев и его новые дружинники, влились в строй: Эдик схватил соседей справа и слева крепко за предплечья и живая заградительная цепь укрепилась. До открытия магазина оставались считанные минуты. За стеклянными витринами уже вовсю сновали продавцы и товароведы, включали освещение и кассы, затем одна из женщин отворила дверь и резко отскочила. Людской поток хлынул в магазин.

Эдик пытался упираться ногами и руками, обожжёный сосед как мог тоже сопротивлялся, но их прижали к дверям. Неугомонный дед с клюкой обругал Громобоева и даже попытался плюнуть, но промахнулся мимо капитана и попал в какого-то другого деда, за это получил в ответ по носу и затих. Дальнейшее сопротивление дружины было бессмысленным, в считанные минуты гомонящий народ впихнул эти два жидких ряда оцепления внутрь магазина, вместе с первыми очередниками. Всё смешалось, очередники, нарушители, дружинники.

Влетев в магазин спиной вперед, и чудом удержавшись на ногах (затоптали, если бы упал, но повезло!), Эдик дальше всё делал помимо воли и желания. Людская лавина донесла его до длинной стойки, и там образовалась новая очередь. Дед с клюкой и окровавленным носом, шмыгал и радостно ворковал:

— Эх, сейчас получу цветной телик, и мы с бабкой заживём новой жизнью! Будем вечерами «Рабыню Изауру» смотреть…

— Ошибаетесь, — поправил его Громобоев, словно какой-то чёрт его дернул за язык. — Даром не дадут.

— Не болтай, чего не знаешь! — вспылил инвалид. — Ща как дам костылём!

— Дедушка, не шумите и не сердитесь, — попытался урезонить и успокоить его Эдик. — Сегодня только запись. И аппаратуру не раздают, а продают.

— Это вам молодым лоботрясам за деньги, а мне инвалиду — бесплатно! Бабка моя по радио слышала! Советская власть ветеранов решила отблагодарить ко Дню Советской армии!

— Скорее ко Дню Победы, — буркнул Эдик.

— Замолчи окаянный! Язык без костей! Типун тебе…

— Моё дело сторона, не я решаю… — увильнул Эдуард.

— Ты вообще кто такой и по какому праву тут среди инвалидов! Проходимец! А ещё форму напялил на себя и военным прикидываешься. Разит от тебя как от винной бочки, алкаш!

Эдик уже пожалел, что ввязался в разговор с больным на голову стариком, и тем более что выпил со стариками. А ну как подойдёт милиционер, который слоняется по залу, да выведет под белы рученьки наружу.

— Слышишь, ты, уймись, товарищ ветеран! — вновь сделал попытку урезонить инвалида Громобоев. — Вот мое удостоверение, я в Афгане два года воевал! Ранен и контужен.

— То-то и оно, что контужен, — буркнул дед, сбавив обороты. — Никакого уважения к пожилым. Только тыкни мне ещё раз, я тебе так тыкну!

Эдуард отвернулся и сделал вид, что больше не замечает деда.

— И чего морду воротим? Я к тебе обращаюсь! Не задирай нос, военный. Брезгуем общением с рядовым фронтовиком? Я, между прочим, через всю Польшу прошагал и частично по ней на пузе прополз!

Их спор оборвала сурового вида продавец. Очередь подошла. Тётка сверкнула золотыми коронками и спросила:

— Будем лясы точить или записываться?

Оказалось, что шаг за шагом, гуськом, они дотопали до стойки, где с десяток женщин проверяли документы на льготы, вписывали очередников в реестр и спрашивали, что желает ветеран войны купить. Эдик себе выбрал из списка холодильник «Мир», маленький цветной телевизор «Юность», стиралку «Малютку» и швейную машинку для тёщи.

— Держите талоны, — хмурый товаровед протянула ему три проштампованные бумажки. — Телевизор летом, швейная машинка через год, стиральная машина через два года, получение холодильника в течение десяти лет. Стоимость товара пока не известна, цены меняются. Следующий!

— А разве не бесплатно? — удивился неугомонный дедок. — Внучка и бабка сказали — так раздают! Я пришёл не записываться, а телевизор получить от Советской власти!

— Хрен тебе от Советской власти, старый хрен! — хохотнул кто-то из очереди.

— Цыц! Я и бабке обещал… Без него мне возвращаться не велела.

— Дедушка, сегодня только запись! А купите через пару месяцев.

— Что значит купить? Я инвалид! Мне его выдать должна Советская власть!

— Повторяю в последний раз — сегодня запись!

— Я этого так не оставлю! — закричал дед и принялся стучать клюкой об пол. — Я дойду до исполкома! Ведь есть ещё в стране Советская власть! В газете было прописано — выдают! Нечего нас обманывать — торгаши! Подавайте мне телевизор цветной! Где моя «Юность»?

Громобоев был рад, что старичок нашел новую жертву, которая в наглости ему не уступала. Эта дородная тётка чуть за пятьдесят и не таких видала за годы работы в советской торговле.

— А хрен тебе от Советской власти не нужен? Юность ему подавай! Кобелировать вздумал? Дуй к бабке и забудь про юность. Записывайся или уходи! Давай паспорт, удостоверение. Грамотный? Читай положение о праве на запись для получения дефицитных товаров.

— Раздают на том свете! — буркнула одна из торговых дамочек. — У нас магазин, а не рай земной!

Получив достойный отпор, старичок чуть сник, затем подскочил к другому продавцу и предпринял последнюю робкую попытку найти правду.

— По какому праву я должен платить?

— У нас не коммунизм!

— И что мне делать с этим талоном?

— Если нет денег, и не выкупите, поставьте его в рамочку или повесьте на стеночку.