Николай Прокудин - Мятежный капитан

Громобоев в сердцах чертыхнулся и поделился своими неудачами по службе, рассказал о гонениях со стороны высокого начальства, как бы, между прочим, поведал о провале в попытках прошедшей весной пробоваться в политике.

— Чудак ты, Эдик! Ну, разве может серьёзный человек связываться с комсомолятами? Они люди подневольные, да вдобавок ещё и трусливые!

— Это я уже понял, какой они «боевой» резерв партии…

— А давай тебя на новых выборах выдвинем от трудового коллектива? Хочешь в Верховный Совет России?!

— Хочу! Да где же его взять этот трудовой коллектив в гарнизоне? Разве что банно-прачечный комбинат или парикмахерская…

— Эдуард! Думать головой надо хоть иногда! Даже контуженной! А воинская часть, чем тебе не трудовой коллектив?

Громобоев сдвинул шапку набекрень, почесал за ухом:

— А ведь действительно, коллектив! Только как это сделать? Как осуществить? Сколько согласований придётся сделать с полковым руководством!

— Легко! — ухмыльнулся Володя. — Я остался за начальника политотдела на две недели, а обязанности командира полка, точнее сказать уже базы, исполняет Смехов. А ему всё равно, сделает то, что я его попрошу. Завтра на построении предложим, солдаты дружно проголосуют, и мы напишем протокол. Иди в свой батальон, агитируй бойцов, а я своих подготовлю, да ещё в отдельные роты позвоню командирам.

— Забавно! Вот так всё запросто?

— Ну, не совсем. Например, не побоишься ли ты стать соперником Командующего? Не испугаешься гнева военного руководства?

— Нет, это меня не волнует, я ведь пойду по другому избирательному округу…

Васильич похлопал младшего по возрасту товарища по плечу, офицеры заговорщицки перемигнулись, пожали руки и разошлись.

Декабрьское утро выдалось морозным. Полк выстроился в предрассветной мгле на плацу побатальонно и поротно, над головами замерзших солдат струился холодный пар от дыхания. Задуманное приятелями дело прошло, как и планировали, без сучка и без задоринки.

Веселухин обрисовал положение в стране, оповестил о старте избирательной компании, предложил предоставить слово капитану Громобоеву. Эдуард сделал пять шагов вперед и коротко выступил. Служивый люд притопывал сапогами на месте, с каждой минутой всё более замерзая.

— Кто «за»? — спросил майор Веселухин.

Солдаты с готовностью вскинули руки, всем хотелось поскорее покинуть промерзший плац. Вторым вопросом было выдвижение самого Веселухина в районные депутаты — майору позарез необходимо было получить депутатскую неприкосновенность, чтоб не сняли с должности.

— Надо подстраховаться, — пояснил он шепотом Эдику. — Кто знает, что на уме у политуправленцев округа! А народных депутатов, даже районных, не снимают!

Протоколы оформили за полчаса, Эдик тоже подстраховался и вдобавок сделал второй протокол от Отдельной роты почётного караула штаба округа.

— Держи бумажки! — сказал Веселухин, вручая Эдику отпечатанные документы. — Сходи к Смехову, поставь печати части.

То, что подполковник Смехов остался исполнять обязанности командира полка и начальника штаба полка вместо убывшего на повышение Плотникова — это было крайне удачно. Этот Смехов был странноватым офицером, случайно оказавшимся на высокой должности.

Громобоев пришёл в штаб, поднялся на второй этаж и постучался в дверь.

— Да-да, войдите, — проворковал хозяин кабинета.

— Разрешите войти, товарищ подполковник?

— Эдик, ты уже вошёл. Что надо?

— Владислав Вениаминович, поставьте, пожалуйста, печать, — попросил Громобоев и протянул несколько листков бумаги.

— О-о-о! Как меня уже это достало! Надо бы отдать её дежурному по полку.

— Полковую гербовую печать? — искренне изумился Эдуард. Вот это чудак! Ведь печать берегли как зеницу ока, наравне со знаменем, под дверями начальника штаба можно было простоять часами, пока добьёшься нужного результата. А то и не добьёшься, если у начальника штаба плохое настроение или он занят делами. — Отдать печать дежурному?

— Ну да! Ходят ко мне и ходят, целый день один за другим, из кабинета не выйти. Мне надо тормоза на «Волге» прокачать, сцепление барахлит, запаску поменять, машину помыть. А я сижу как привязанный к печати…

— Дежурному…это было бы здорово, — ухмыльнулся Эдик, представляя, как все кому не лень станут шлёпать печати на фиктивных справках и липовых документах.

— На, сам ставь, а я распишусь. Да побыстрее!

Смехов протянул Громобоеву коробочку с папье-маше, печать и пресс-папье. Эдуард проштамповал, Смехов не глядя, подмахнул широким росчерком пера.

— Разрешите идти?

— Да-да. Беги, занимайся делами.

Так Веселухин и Громобоев в течение часа оформили необходимые документы, подписанные и скрепленные гербовыми печатями.

Владимир Васильевич бегло просмотрел по списку пакет документов в избирательную комиссию, проверяя комплект и соответствие, и как бы между делом поинтересовался:

— Кстати, а ты точно не псих? У тебя справка есть, что не дурак? Ведь ты теперь начнёшь тягаться за получение депутатского мандата с людьми уровня члена правительства страны, а это очень опасные и высокопоставленные персоны! Поэтому я начинаю сомневаться в твоём здравомыслии! Ты ведь не самоубийца? Я, например, даже не уверен, смогу ли выбраться в нашем захолустном районе…

Эдик хотел было обидеться на Веселухина, но сообразил, глядя на ехидную физиономию майора, что приятель грубовато шутит.

— Что-что, а справка о здоровье и дееспособности из психушки у меня есть! — ответил Громобоев и заботливо отряхнул снег с погона шинели старшего возрастом сослуживца. — А вот тебе, товарищ майор, она точно потребуется. Ты ещё меня попросишь посодействовать в получении бумажки из психоневрологического диспансера для регистрации кандидатом…

Владимир Васильевич выпучил глаза от удивления и недоверчиво спросил:

— Не врёшь?

— Вроде не вру, кажется, такая справка нужна. Но все равно надо уточнить и посмотреть перечень документов… Кстати, твоих шести классов образования, курсов прапорщика и заочного среднего училища вряд ли хватит для анкеты.

— Не болтай, я заочно окончил институт культуры! У меня есть диплом о высшем образовании.

— Образование на бумаге?

— Вот именно! Бумажка — самое главное!

После обеда Громобоев отвёз протоколы в Областную избирательную комиссию, сдал документы по описи, а по истечении трёх недель был успешно зарегистрирован как полноправный кандидат наряду с целой толпой из двадцати претендентов.

Избирательный округ оказался гигантским, наверное, крупнейшим в республике — вся обширная область, состоящая из семнадцати районов! Эдик посмотрел на карту и ужаснулся — в какую он вляпался авантюру! На какие шиши он сможет проводить избирательную кампанию? На зарплату капитана? Да и времени свободного мало — командование не ко времени всё ж таки заставило поступать в Академию.