Николай Прокудин - Мятежный капитан

Первому заместителю Члена Военного Совета легко сказать и приказать, а как это распоряжение осуществить подчинённым? Ведь Громобоев находился в служебном предвыборном отпуске, катался, куда хотел на автобусах, можно сказать был в бегах! В виду участия в выборах, Закон позволял находиться в длительном каникулярном отпуске. Телефона в квартире капитана не было, посыльные дома застать его не могли, оставалось лишь оповещать записками, которые он тоже игнорировал.

Новый начальник политотдела полковник Василий Казачков не привык к тому, чтобы подчинённые на него чихали, и был взбешен. Полковник написал письменный приказ и послал посыльного — очень толкового сержанта-комсомольца. Эдика дома не было, сержант позвонил в квартиру, подождал, вновь позвонил, и в итоге служебная записка оказалась в почтовом ящике. Так или иначе, но через пару дней Громобоев узнал о розыске, что над головой сгущаются тучи, что его желают «отлюбить» и досрочно снять с дистанции.

Этого свинства Эдуард никак не мог допустить, уж очень он крепко втянулся в процесс: участие в создании народного фронта и социал-демократической партии, выступления на митингах, статьи в газетах. Впереди был ещё прямой эфир на телевидении и сам день выборов — оставалось продержаться всего неделю! Надо лишь немного побыть вне сферы влияния армии, вне досягаемости. Что-что, а уйти в «подполье» на пару недель он смог легко.

А посыльный сержант продолжал регулярно приносить депеши от руководства. Бывший комбат и начальник штаба порою просили заступить дежурным по полку, но выборы — есть выборы! Никаких поползновений и вмешательства в демократический процесс! Сказано в приказе Командующего, что капитан Громобоев за штатом — значит за штатом! Тем более Эдуард в тот момент находился в законном отпуске.

Начальство продолжало топать ногами, пытаясь вызвать его на ковёр, но мятежный капитан ушёл в глубокое подполье, законспирировался, ударился в длительные бега по избирательному маршруту…

Это были интереснейшие и самые увлекательные дни в жизни Громобоева, он узнал много занятного, и нашёл на свою задницу новые приключения. Вместе с ним в выборах принимали участие настолько разные люди, что Эдуард действительно поверил в то, что пришли перемены, начался разнузданный разгул неуправляемой демократии. Поначалу в этом избирательном округе было выдвинуто или попыталось зарегистрироваться пятьдесят человек, в том числе и главный вольнодумец страны Борис Николаевич, который в глазах партийных чинуш был во всем неправ. Ого! Один из соперников сам Ельцин! О, Боже, как с таким сильным конкурентом бороться?

Однако встретиться и пообщаться с глазу на глаз не довелось, будущий первый Президент России, поблагодарил за доверие жителей области, взял самоотвод и выдвинулся в родном регионе. Примерно тридцать желающих пойти во власть не сумели правильно и вовремя оформить документы, поэтому им не удалось пройти сито регистрации.

Поначалу на всех конкурентов Громобоев смотрел одинаково: как на потенциальных противников-соперников и даже почти врагов. Однако помимо неприятных индивидуумов, в списке соискателей депутатского мандата оказались вполне достойные люди, и после первой же коллективной встречи в ДК города Сланцы холодок неприязни растаял, недружелюбие прошло, а после употребления коньяка в буфете отношения стали даже приятельскими.

Один новый знакомый был лидером кооперативного движения, членом партии Демократического Союза с редкой фамилией Дериг, второй давний диссидент, инженер Иванцов из «седого Волхова». Вся троица демократов быстро нашла общий язык. Новые товарищи оказались колоритными личностями, особенно Эдуарду понравился инженер. Этот Иванцов в прошлом был совсем не простым инженером, а главным энергетиком крупнейшего комбината, по едкому определению Громобоева он тоже был махровым, так сказать, прожжённым кооператором. Сам Олег Игоревич Иванцов этого термина — кооператор не любил: представлялся директором новейшего экологически чистого производства, по созданию гипсового строительного материала, бизнесменом новой формации.

В следующей поездке в Приозёрск, они согласно намеченного плана, участвовали в коллективных дебатах. Кандидаты поселились в одном двухместном номере гостиницы, и Иванцов с первых же минут общения очаровал Громобоева своим обаянием и эрудицией. Инженер был милейший дядечка, постарше Эдика лет на пятнадцать, но прекрасно сохранившийся благодаря правильному образу жизни. Роста чуть ниже среднего, немного близорукий, но живчик, гимнаст, лыжник, почти ни грамма лишнего веса, профессиональный турист, любитель бардовских песен и поэзии Высоцкого. Главный инженер держался с капитаном Громобоевым на равных, потребовал обращаться без выканий, просто по имени. Так сразу и повелось: Олег и Эдуард.

Судьба инженера Иванцова сложилась не просто, он всю свою жизнь пытался бороться за правду и справедливость, против жуликов и мздоимцев. Правдоискатель! Набил много шишек, а когда стал ведущим инженером на комбинате, то попал под жёсткий пресс спецслужб. У Олега Игоревича была неудержимая тяга к свободомыслию, поэтому он регулярно слушал «вражеские голоса» и читал «самиздат». На том, как говорится и погорел. Однажды к нему через друзей по институту из Ленинграда попала перепечатка запрещённой в то время книги «Архипелаг Гулаг». Он прочёл её запоем, и как водилось у либеральной интеллигенции, соблюдая принцип: прочитал — передай другому, предложил старому товарищу и коллеге.

Олег Игоревич думал, что это лучший и проверенный годами друг, который не предаст, а тот испугался. Товарищ посоветовался с женой как поступить, она подсказала как, и он трусливо поспешил с доносом в районный отдел КГБ (Комитета государственной безопасности).

— Понимаешь, Эдуард, я за один тот день едва не потерял веру в человечество! — с горечью в голосе рассказывал инженер Иванцов, покачивая бокалом, и гоняя на донышке несколько десятков капель тёмно-янтарно напитка. Откровенно говоря, коньяк был говённый, как и жизнь в глубокой провинции, но что приличнее можно найти на окраине захолустного городишки? Поэтому приходилось радоваться, что хоть какой-то коньячишко имелся в продаже (пусть и купили его втридорога), и наслаждаться тем, что случайно добыли. Нахлынувшие воспоминания вызвали массу эмоций, Олег Игоревич снял очки, протёр стёкла, водрузил обратно и продолжил рассказ.

— Эх! Я ведь с ним был знаком с детских лет! Вместе учились в школе и в институте, вместе за девчатами бегали! И тут он вдруг испугался и подло предал. Винился потом, жена, мол, велела, заставила, подлюка… Да, жена действительно у него была сука отменная, змеюка подколодная! Но это бывшего приятеля не оправдывает ни сколечко. В общем, позудила, мол: «загремишь на Колыму, а мне одной с детьми мыкаться, седьмой год квартиру не можем получить, так и вовсе в барак загнать хочешь? Сошлют всех на поселение! А ну иди и доложи на Иванцова!»