Сергей Саканский - Когда приходит Андж

— Отставить, командир! — сказал он на чужом языке, но именно этого и ждали.

— Свали по-тихому, пока я тебе бороду не съел, — послышался ответ. Стаканский поставил свою кружку и жестом предложил прогуляться — и вот уже все шестеро шли к выходу, сопровождаемые хитрыми взглядами питухов. Мэл отчаянно пожелал, чтобы на улице оказался постовой. Обернувшись, он увидел человека в белом халате, тот дружелюбно поглядывал на столы, за которыми посетители ели салат, Мэл догадался, что он, накладывая этот клейкий салат из морской капусты, внимательно плевал в каждую тарелку, подмигивая своей девушке, которая на раздаче бодро нарезала рыбу…

Бить их стали сразу за порогом, по двое на каждого. Мэл махал неумело, отбивая предплечья, Стаканскому удалось достать одного по носу, но тут же он был сшиблен с ног и затоптан, Мэл попытался бежать, но поскользнулся, упал и тут же получил сапогом в глаза, вдруг что-то произошло и удары прекратились.

Сфокусировав зрение, он увидел низко над землей летящего человека. Это был тот самый, в куртке с капюшоном, в течение минуты, издали сверкая перстнем, он виртуозно и жестоко положил противников и заботливо помог Мэлу встать на ноги, отряхнув снег с его спины. Тут кстати появилась милицейская машина, все трое нырнули во двор и, обежав армянскую церковь, вышли на светлую и многолюдную площадь, где спаситель властным жестом остановил частника, и вскоре они мчались по улице Горького, неизвестно куда.

– Меня зовут Андж, — обернулся таинственный незнакомец и пожал обоим руки.

Он привез их в «Желторанг» и там замечательно сорил деньгами, заказывая изысканные блюда и напитки, он оказался неутомимым весельчаком и анекдотчиком, Мэл был восхищен, постоянно пьянея и насыщаясь, были какие-то девушки-динамистки, которые к концу исчезли, поздно вечером все оказалось в общаге, с водкой таксистов, и как всегда в конце пьянки Мэлу до боли захотелось женщину, он выпросил у Стаканского ключ, захватил со стола полбутылки, поднял с постели уже уснувшую Анжелу и увез ее в ночь…

Девочка была счастлива. Мэл использовал по назначению и музыку, и ванну.

Разглядывая в мутном утреннем свете спящую любовницу, он подумал, что она, в общем, недурна, и можно было бы повозиться с ней месяц-другой, правда, окончательное решение пока еще не выстроилось в его сердце. Он осторожно приподнял одеяло и осмотрел ее груди, полные с крупными сосками. Мэл пошарил на столе и закурил в потолок, мысленно напевая, а когда сигарета подошла к концу, выдохнул дым в лицо спящей, чем и разбудил ее. Полупроснувшись, девушка скользнула под него, обнимая ногами, Мэл, воротясь от ее стрекозьего рта, где за ночь скопился запах, успел подумать, что она весьма отзывчивая ученица…

Они пили кофе, разгуливая с чашками по квартире, Анжела любопытствовала — открыла шкаф и, вытягивая двумя пальцами вещи, пристально их рассматривала.

— Кто у Стаканского отец? — спросила она.

— Пахан, — ответил Мэл.

— Он художник? — кивнула она на холсты, сваленные на пол.

— Нет. Это сам Стаканский художник. Старший хуже — он писатель. Кстати, очень хороший — известный и заслуженный.

— Не читала… Ух ты! Интересно… — Анжела присела на кровать (Мэл вспомнил, как полчаса назад он ее мучил, сидя на том же месте) дотянулась до стола, выдвинула ящик…

— Каменный гусь. Вариант, — прочла она, — Роман-галлюцинация. Какой-то старичок Будякин… У нас тоже был Будякин, но его застрелили… «Богдан импровизировал грубые, воинственные пейзажи, их агрессивные линии теснили друг друга, создавая движения даже самых монументальных фигур…» Тьфу его, дрянь какая-то… Во дает! Это про нашего Будякина и написано — тут Ялта! Прославился, значит, на весь мир, хер старый.

— Мир тесен, — философски заметил Мэл.

— Да — ужасно! Кажется, что в мире живет всего несколько человек… Эге, да тут альбиция! — Анжела бросила рукопись, поскакала к окну, склонилась над растением в большом горшке, и Мэл подумал, что если подойти сзади, задрать юбку и быстренько…

— Милая, — сказал он, подумав, как противно звучит это слово. Потом он незаметно взял тюбик краски и уже в подъезде, пропустив Анжелу вперед по лестнице, написал, выдавливая на стену зеленый липкий запах: это ты убивайя ее.

В свою комнату Мэл вошел вместе с Анжелой, чтобы дать ей старый конспект по ТББ, и с удивлением обнаружил, что комната пуста, а на столе в пепельнице дымится папироса. Они посидели немного на кровати, и Мэл опробовал новый поцелуй, технику которого всесторонне обдумал по дороге. Суть этого поцелуя заключалась в особом движении языка: язык, скользя по вкусовым рецепторам девочки, должен был вызывать различные пищевые ощущения, что способствовало обильному выделению слюны, которой и питался активно целующий партнер.

Заперев за Анжелой дверь, Мэл ощупал висящую на гвозде куртку, в ней было что-то тяжелое, он посмотрел: на него из бокового кармана двинулось черное дуло пистолета, тут же он понял, почему запах дыма так раздражает его — это был Беломор, тот же, что курил в кинотеатре его преследователь… Ужас мгновенно охватил Мэла, когда шевельнулась его постель, когда поднялась рука с перстнем, и Андж выполз из-под кровати, отряхнул и охлопал себя.

— Ничего удивительного, — сказал он, взяв свой окурок, который наполовину стал пепельным, — Я родной брат девушки, с которой ты вошел. Было бы глупо, если бы она увидела меня.

— Лейтенант КГБ?

— Он самый.

Андж широко раскинул руки, обнял Мэла и похлопал его по спине. Кошмарный сон обратился в сущую правду жизни.

— Я, между прочим, собираюсь тебя убить, — сказал Андж, усаживаясь. У Мэла подкосились ноги. Больше всего на свете он не хотел драки, потому что не умел этого делать и боялся, скорее, позора, чем боли и увечий.

— Ты, я надеюсь, уже сделал предложение руки и сердца моей сестренке? — мирно продолжал Андж, и Мэл глупо улыбнулся, поддерживая форму шутки.

— Ты женишься на ней, нет? — повторил Андж, тычком уничтожая в пепельнице окурок.

— Нет, — ответил Мэл и чуть было не добавил «конечно».

— И я тебе тоже не советую. Иначе Андж придет и убьет тебя.

Он нагнулся и длинной рукой через стол потрепал Мэла по щеке. Затем встал, накинул куртку и вышел…

Мэл весь день провалялся дома, выкурил полпачки сигарет, хотя обычно ему хватало штук пять-шесть в сутки.

Вечером явилась Анжела.

— Ты — огонь! — заявила она, тычась головой ему в грудь.

Мэл неловко высвободился и опустил ее руки, но она приняла этот нерешительный жест за приглашение сесть.

— Я стала совсем заводная: не могу дождаться вечера, а ты? Почему ты не был сегодня в школе?

Мэл промолчал: он жалел, что не запер дверь и впустил ее. Анжела со шпионским лицом посмотрела по сторонам, извлекла из-за лифчика сложенный вчетверо листок бумаги, Мэл увидел темную ложбинку между грудями и сглотнул слюну, в животе шевельнулось желание. Мэл мысленно сплюнул.