Владимир Ионов - …А родись счастливой

… — У меня даже где-то автограф его был на сумочке. Не знаю только где, — сообщила Люба Серафиме.

— Ну, видишь? Значит, пойдём по старым адресам! — заключила Серафима. Она позвонила в театр, узнала, что Дворжецкий сейчас на репетиции, которая вот-вот закончится, и подняла Любу с дивана. — Летим! А то его кто-нибудь перехватит у нас.

— А что мы ему сейчас скажем? — спросила Люба, поспешая за стремительной Серафимой.

— Скажем, что будем снимать с ним новую авторскую программу с его старой знакомой. Идёт такая заявка?

— Да он, наверно, давно уж забыл меня… Виделись только пару минут один раз…

— Обижаешь себя? Или скромность одолела? Сумочку-то, небось, где-нибудь в рамке держишь?

— Ой, даже не помню, где она у меня осталась.

…Дворжецкого они нашли в его крохотной — на два столика — гримёрной. Дверь была открыта, и они увидели, как он, морщась, отклеивал кудлатую накладную бородёнку. Артист тоже заметил их в зеркале, наскоро вытер лицо салфеткой и встал навстречу. Был он в длиной белой рубахе, подпоясанной верёвкой.

— Эзоп приветствует прекрасных дам! — с улыбкой поклонился он гостьям. — Чем раб обязан счастьем видеть вас, посланниц неба?

— Мы — посланницы не неба, а «Волны», есть такая телестудия, — пророкотала прокуренным голосом Серафима. — Вот у новой нашей ведущей, — показала она на Любу, — появилась идея пригласить нового актера Великогорской драмы в новую программу. Как вы на это смотрите?

— Хорошо смотрю, как на всё новое. Только мы, по-моему, старые знакомые с новой ведущей? Вы, насколько мне не изменяет память, Любовь… Соколова?

— Сокольникова…

— Простите.

— Люба, тебя к телефону! — услышала она голос Серафимы из-за стекла, отделяющего студию от режиссёрского пульта.

— Спроси, кто там? Мне не охота отрываться от записи, — ответила Люба, занятая разбором правки в тексте ведущей.

— Спрашивала. Говорит: «старший сын». Сколько их у тебя накопилось?

— Скажи, некогда мне, мы же передачу пишем…

— Говорила. Отвечает: «Вопрос жизни и смерти». Не дай умереть человеку. Беги скорей.

Чертыхнувшись, Люба, не ожидая ничего хорошего, поднялась к пульту. Который уже раз он названивает ей по телефону с предложениями «посмотреть с ним любопытное кино». Отшивала. А теперь — «вопрос жизни или смерти». С Альбиной Фёдоровной что-то или с Васяткой?

— Слушаю, — сказала она сдержанно в трубку.

— Ты, мать, совсем, как не родная… Я на проходной стою. Выйди, хоть посмотреть на тебя не в ящике. А то ты всё по артистам шастаешь…

— Говори, что у вас случилось. Мне некогда, — оборвала его Люба.

— Деловая стала… Меня тоже не с помойки принесли… Кстати, не хочешь пригласить в свою «гостиную»? Как-никак — один из первых успешных кооператоров в городе, — вальяжно продолжал Игорь.

— Как-нибудь в другой раз. Говори, что случилось? Или до свидания! У меня студия стоит.

— У меня тоже давно стоит! — сказал он шёпотом.

Люба бросила трубку.

— Пасюк несчастный! Если ещё позвонит, пошли его куда-нибудь или скажи: нет меня. И давай записывать дальше.

— Только ты успокойся сначала, а то пятнами пошла. Кто он тебе? Какой ещё сын? Сколько ему?

— Старше меня на год или на два. Старший сын Анатолия. Пасынок. Хам, каких мало.

— Не заметила. Наоборот: «Будьте любезны Любовь Андреевну…», — попыталась воспроизвести его голос Серафима. — Такой вежливый… Чем он тебя так возбудил?

— Долго объяснять… И противно. Ну, чего, пишем дальше или идём по чашке кофе? — нетерпеливо спросила Люба.

— Пойдём. А то ты вздёрнутая сейчас. Потом допишем, — согласилась Серафима.

Они пробежали через двор в столовую областной студии, и Люба остановилась в дверях просторного зала.

— Я — к себе! — сказала она тихо. — Вон он у стойки буфета со Сметаниным. Не хочу с ним встречаться. — И повернула обратно.

Серафима достала неизбывную «Приму», вставила сигарету в длинный тонкий мундштук, и какой-то особо вальяжной походкой понесла своё тощее тело к буфету.

— Огоньку, молодые люди, не найдётся? — обратилась она к Сметанину, окидывая взглядом стоящего рядом Игоря.

Георгий щёлкнул зажигалкой и, учуяв забористый запах «Примы», спросил:

— А днём у нас тут разве курят?

— У вас — не знаю, а у нас — бывает, — ответила Серафима с подчёркнуто независимым видом, какой случается у женщин, когда они хотят «показаться» мужчинам.

— Бывает, бывает у вас… Слушай, а очень прилично вытащили вы старика Дворжецкого. Мои лоханулись почему-то.

— Мы крепче лоханулись: сына внуком назвали… Хорошо, старик с юмором…

— И это тоже — блеск, как у вас получилось. Эта ваша новая ведущая… Вы где её отрыли?

— Кольчугина из Москвы привезла. А что, верно хороша? — спросила Серафима, пустив кольцо дыма между мужчинами. — Между прочим, она почти местная…

— Да я же говорил тебе. Это бывшая батина жена. Мачеха моя! — вздёрнулся Игорь.

— А чего ты ко мне её не привёл?

— Да она смоталась из деревни. Я не знал — куда. Видишь, в Москве объявилась… А вы, простите, с ней работаете? Это к вам я звонил? — спросил он Серафиму, уворачиваясь от дыма её сигареты.

— Не помню, а что?

— Да вот только что, минут пять назад…

— У нас много звонков. А что вы хотели?

— Много чего. Хотел домой пригласить, в деревню к отцу съездить… На могилку, как говорят…

— Скажу, если увижу… Телефончик свой оставьте…

— Да она знает.

— А вдруг забыла? Память-то наша — девичья, — смягчая голос, начала кокетничать Серафима.

— Э, вон за тот столик давайте, — сказал Георгий. — Кофе сейчас девчонки принесут. А вы коллегу свою не позовёте? Поговорили бы…

— Коллега передачу пишет. А что ей передать? И от которого из вас? — спросила Серафима, лавируя к свободному столику.

— Чего пасынок хочет — не знаю. А я мог бы пригласить вас парой к себе. Всё-таки у нас больше возможностей… И перспектива… Кто знает, чего там с частными студиями будет дальше?

— Не каркай, Жора на счёт частных, — сказал Игорь и протянул Серафиме визитку.

— Во как! Кооператив «Око», председатель Игорь Анатольевич Сокольников! — вслух прочитала Серафима. — И над чем или кем бдит ваше «Око»?

— Держим видеосалон. Собираем и реализуем персональные компьютеры, — сообщил Игорь.

— Серьёзно! Передам мачехе. Пусть восхитится.

Серафима нашла Любу там же в студии, подсела рядом, опахнув её смесью запахов кофе и крепкого табака, отобрала текст, отложила его в сторону.

— А пасынок-то у тебя кооператив держит, — подсунула Любе визитку. — Видеосалон… Компьютеры… Попроси нам один, а то ведь Надежда не разорится.

— Проси сама.

— Он говорит, что хотел бы пригласить тебя съездить на могилку… Это в Заречье, где твой этот… Донжуан живёт? А что, слушай… Давай махнём туда! Весна, в полном разгаре страда деревенская. Актуально! Через пару недель, а? Сдадим эти программы и на недельку подышать свежестью!.. Скажи Надежде. Думаю, ей это в жилу…