Николай Нароков - Могу!

— А можно мне посмотреть?

Виктор пожал плечами.

— Пожалуйста!..

Софья Андреевна встала и пошла вперед. Шла и все время высматривала, как будто хотела что-то увидеть и найти. Сначала зашла в рабочую комнату.

— Ого! Сколько у вас книг! И все по электронике?

— Нет, есть и другие.

— Да, я и забыла!.. Вы ведь стихи любите! А в спальню можно мне заглянуть?

Виктору стало неприятно, но он сухо согласился:

— Пожалуйста.

В коридорчике она увидела дверь стенного шкафа, приоткрыла и бесцеремонно заглянула внутрь.

— Ну, костюмов у вас маловато! — засмеялась она.

— Для меня достаточно.

Виктор думал, что она, осмотрев квартиру, уйдет, но она вернулась в гостиную и опять села.

— Вы, конечно, ждете, что я уйду, но… Но я, если позволите, посижу у вас еще с четверть часа. Мне надо заехать в одно место, а там сейчас еще нет того человека, который мне нужен. Можно немного подождать у вас?

— Пожалуйста.

Он отвечал коротко и сухо. Она, конечно, видела это, но ничуть не смущалась и прекрасно притворялась, будто ничего не замечает.

— А чтобы не было скучно, — рассмеялась она, — угостите меня хайболлом. Джинджер эль есть у вас? Шотландское виски есть? Кусок лимона и побольше льду. И виски тоже побольше!

— Пожалуйста!

— И себя не забудьте!

— Постараюсь.

Виктор ушел в кухню. «Удивительная она! — думал он, возясь с бутылками. — Бесцеремонная и наглая!» И он нарочно медлил, чтобы не возвращаться в комнату и не говорить с Софьей Андреевной.

А когда он вернулся с двумя стаканами, она стояла и, увидев его, быстро заговорила:

— А я передумала! Я не стану дожидаться, а сейчас же поеду… Так, кажется, будет лучше! Так вы не забудете моего предложения? Будете думать о нем? Думайте, думайте! А пока — до свиданья!

Виктор проводил ее, вернулся в комнату и задумался. «В Эквадор? Что ж… Возможно, что мне только одно это и остается!» Он сел в кресло.

Через день после того, 7 октября, часов в 12 дня, Юлию Сергеевну вызвали по телефону из Канзас-Сити. Она сразу догадалась, что звонит ее сестра, Вера, и слегка встревожилась: не случилось ли чего-нибудь? Но женский голос был не Верин, а чужой, немного хрипловатый и словно бы не чистый, а с какой-то странностью. Говорили быстро, по-английски, но с сильным иностранным акцентом и часто вставляли французские слова.

— Миссис Потокова? Мое имя — Кирксей, Амели Кирксей… Я говорю с вами по просьбе monsieur Родина, который…

Родин? Юлия Сергеевна так встревожилась, что не сразу сообразила: ведь это фамилия мужа Веры.

— Дело в том, что… Только вы не пугайтесь, пожалуйста! Особенно опасного нет, хотя, конечно…

— Что случилось? — замирая, спросила Юлия Сергеевна.

— Акцидент!.. Madame Родина ехала в своем auto и… У нее сломана нога и треснула голова… Le crane!.. И внутри — кровь… Hemmoragie intern… Она сейчас в госпитале. И monsieur тоже там, с нею! Он никак не может сам протелефонировать вам и просил меня… Ей надо перелить кровь… Как это? Transvasion de sang… И он очень просит вас приехать немедленно. Вы можете?

— Я могу, но… но…

— Он уже все узнал для вас. К сожалению, дневной самолет от вас уже улетел, а следующий полетит только в 7 вечера, но это ничего: в 9 вы будете уже здесь. Monsieur встретит вас на аэродроме. Что я могу передать ему от вас? Вы приедете?

— Я, конечно, приеду и… Да, да! Пусть встретит! Но скажите правду: это опасно? Очень опасно?

Голос замялся.

— Я еще не знаю… Ведь это было только час назад, и в госпитале еще не определили… Впрочем, — неискренно спохватился голос, — особо опасного ничего нет, совершенно ничего нет! Вы не волнуйтесь и не пугайтесь! Конечно, нехорошо, что удар в голову, но… Значит, можно передать, что вы приедете?

— Да, конечно! Конечно!

— Monsieur, вероятно, сам протелефонирует вам позже… Он в госпитале, и поэтому вам звонить к нему нельзя, но он сам… позже… Когда выяснится, он сам вам протелефонирует!

Юлия Сергеевна сразу поняла: надо взять себя в руки. Главное сейчас — взять себя в руки. Она неопределенно и осторожно сказала о случившемся Елизавете Николаевне и тотчас же, даже немного строго предупредила ее:

— Но только не взволнуй Горика, мама! Не ахай и не ломай руки!.. Я ему сейчас сама скажу, но без паники.

Она прошла в комнату Георгия Васильевича и, притворяясь озабоченной, но спокойной, сказала, немного преувеличивая свое спокойствие:

— А мне сегодня придется поехать…

— Куда? — изумился Георгий Васильевич.

— В Канзас-Сити, к Вере. С нею какой-то несчастный случай в автомобиле. Страшного ничего нет! — поспешно добавила она. — Сейчас мне оттуда передали по телефону, Павел просил… Сам он в госпитале, у Веры, а звонили мне оттуда… Просит обязательно приехать. Пустишь? — пошутила она, чтобы шуткой хоть немного смягчить впечатление от новости.

— Ну, конечно, поезжай! Конечно, поезжай!

— И ты не волнуйся, пожалуйста: никакой трагедии нет, а просто неприятный случай, и тревожиться тебе нечего. Погоди, я сейчас позову маму, и мы вместе все обсудим и сообразим.

Стали обсуждать, но сразу же оказалось, что обсуждать нечего: надо заказать билет, собрать кое-какие вещи в дорогу и — все.

— Ну, а ты? Как же ты будешь тут без меня? — забеспокоилась Юлия Сергеевна.

— А что ж такого? Елизавета Николаевна превосходно поухаживает за мной.

— Конечно, конечно! — с озабоченной деловитостью подтвердила Елизавета Николаевна. — И ты, Юлечка, об этом не беспокойся: я все сделаю, что нужно.

— Может быть, лучше сиделку к тебе пригласить?

Георгий Васильевич скривился и жалобно посмотрел.

— Если можно, то лучше не надо! Ты знаешь, как я не люблю чужих людей около себя. Зачем мне бэби-систер? — попробовал пошутить он.

— А ночью?

— И ночью тоже… Ведь звонок под рукой, а он очень громкий. Надавлю на кнопку, Елизавета Николаевна проснется и сделает, если что-нибудь понадобится! Ты ведь знаешь, как спокойно и крепко я всегда сплю!

— А я наоборот! — подхватила Елизавета Николаевна. — Чуть малейшее что, я сейчас же просыпаюсь!

— Но ты одна можешь не справиться!

— Справлюсь, справлюсь! — поспешно заверила Елизавета Николаевна. — Прекрасно справлюсь! А чужой человек ведь только мешать будет: он же ничего не знает, где, что и как… А пока научится, ты уже вернешься!

Решили, что сиделку сегодня брать не будут, а подождут до завтра: «Тогда виднее будет!» Елизавета Николаевна крепилась, но когда осталась одна, то сделала трагическое лицо и начала без толку ходить по комнате. Юлия Сергеевна не слушала ее, а заботилась о своем:

— Горины папки с чертежами в шкафу лежат, мама, а счета я вчера на полку положила. И когда будут приносить почту, то ты конверты сама вскрывай, ему одной рукой трудно!