Евгений Сатановский - Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика

Система была немаленькая. 80 человек. Водители. Библиотекари. Хозяева квартир. Фотографы, которые делали фотокопии. Прикормленные копировальщики в секретных и сверхсекретных «ящиках», где были ксероксы – по тем временам машины редкие и номерные. Все под контролем. Все на учете. Но работавшие налево, как хорошо смазанная молотилка. На приработок. Вот она и молотила. Поскольку ребятам в ксерокопировальных отделах хотелось денег, и на чем их зарабатывать, было все равно.

На ксероксах печатали Высоцкого и Окуджаву. Жванецкого и Городницкого. Галича и де Сада. Копировали дореволюционные книги и свежую, забракованную для официального перевода фантастику. Трактаты по сексу и пособия по карате. Истории о снежном человеке и НЛО. Проскочившую таможню порнографию и Камасутру. Ну, и, до кучи, кому что надо. Христианское – в том числе сектантам. Мусульманское – редко, рынок был еще не тот. «Майн кампф» – для фашистов. Сонники и гороскопы – для дам. И еврейское. Понятно для кого. А также много чего для диссидентов. И просто для тех, из числа читающей публики, чьи интересы Главлит не удовлетворял. А Спецхран удовлетворять отказывался. Закон рынка. Есть спрос – есть предложение. Во все времена. При всех правителях. Не нравится – не ешь.

Автор не берется оценивать масштабы этой деятельности по Союзу во всей ее полноте и по всем направлениям. Но за еврейское, которое под конец контролировал лично, отвечает. 49 000 экземпляров за первые полгода в 1990-м. Включая периодику – 11 наименований. От «Проблем отказа» и религиозного альманаха «Маханаим» до «Вестника еврейской истории». Главным редактором которого автор как раз и был. После чего были получены ISBN-новские номера на официальный книгоиздат. Благо в ноябре 89-го Еврейский информационный центр «Ариэль» был зарегистрирован со всеми необходимыми для организации этого процесса разрешениями.

И вот тут пошла нормальная работа. Через типографию. «География Израиля». «Еврейские сказки» – с фантастическими по уровню и качеству иллюстрациями Саши Егорова, сокурсника автора по МИСиС. Сталеплавильщика по институтской специальности. Художника-самоучки Б-жьей милостью. Лучшего иллюстратора Лема, Стругацких и много кого еще в стране. Интеллигентного штангиста с лицом и фигурой доброго неандертальца. Подготовившего еще и потрясающие иллюстрации к так и не изданной в те годы «Еврейской кухне», некоторые из которых украсили настоящую книгу – всего через двадцать два года после того, как были созданы. Но это уже не столько по части отказа, сколько по культурной.

Завершая тему отказа и отказников, скажем, что после распада СССР уехали все, кто хотел. Что сделало бессмысленным применительно к России поправку Джексона-Вэника, требовавшую свободы выезда евреев, года этак с 1992-го. Это автор и пытался донести до американских конгрессменов в Вашингтоне год спустя – с минимальным успехом. Хотя еще через десять лет безнадежно устаревшая поправка все-таки была отменена. После чего немедленно был введен в действие «акт Магнитского» – не против России в целом, но против нескольких представителей правящей элиты.

Это элиту обидело. И она в ответ запретила усыновление американцами российских детей-сирот, в том числе инвалидов. Почему это важно кому-то, кроме самих сирот и их потенциальных приемных родителей? С какой стати, если одна страна до такой степени обиделась на другую, российские космические ракеты продолжают использоваться американцами? Российский титан идет на американские «Боинги»? Российско-американское сотрудничество в области урана расширяется? И, наконец, американские войска продолжают использовать базу в Ульяновске на транзите из Афганистана? Или там есть то, чего нет в вопросе о сиротах: серьезная финансовая составляющая? Секрет Полишинеля…

По крайней мере, к евреям все это уже не имеет отношения. Хотя решение американского суда о ежедневном штрафе в 50 тысяч долларов в пользу Хабада, пока Россия не вернет этому религиозному движению библиотеку Шнеерсона, напоминает о временах холодной войны. Не исключено, что в какой-то форме отказ в будущем еще вернется в отечественную политику. Тем более что в этом мире, согласно законам политической эволюции, все идет если не по кругу, то, по крайней мере, по спирали.

Но пока уехали все, кто и куда мог. Некоторые, как Мушинский, интегрировались в новом мире. Но он был человеком редкостных организационных талантов. И еще в России успел обустроить для первого израильского посла, Арье Левина, здание вновь открытого посольства. Другие не очень. Третьи совсем никак. И многие из них, в конце концов, из Израиля уехали. Благо мир все-таки круглый.

Самый известный из отказников, Натан Щаранский – Толик Щаранский, как его называли знакомые по Союзу, сделал карьеру, возглавив Еврейское агентство для Израиля, Сохнут. Большую бюрократическую структуру с большим бюджетом и полномочиями. И не использовал ничего из того, что оказалось в его ведении. Ни для русских евреев в самом Израиле. Ни для тех, кто остался в республиках бывшего СССР. Включая субботников из Высокого и других сел, которым израильская бюрократия перекрыла въезд в Израиль.

Как ему самому в свое время – выезд. Только ему перекрыла советская. Хотя насчет субботников он много чего много кому обещал. Как делал на протяжении всей своей карьеры. Но таков уж закон жанра. Сначала человек борется с системой. Потом становится частью системы, пусть даже другой и в другой стране. И с удивительной скоростью превращается в такого же, как те, с кем он боролся. Ему самому это незаметно. Но по мнению сторонних наблюдателей, которые знают его не один десяток лет, был он человеком. А стал – полным… На иврите это будет «хара». Тоже хорошо звучит. Ну да ладно. Не на Щаранском клином свет сошелся.

Когда в мае 1990-го в Нью-Йорке в отеле «Плаза» окончательно выживший на старости лет из ума мультимиллионер Джозеф Грусс дарил ему, герою-отказнику, смело критиковавшему израильскую бюрократию и бездушный Сохнут, чек на двадцать миллионов долларов, автор эту процедуру с интересом наблюдал. Будучи гостем Милтона Граллы. Замечательного мужика. Миллионера, щедро помогавшего евреям – в том числе из ХАМЫ, которая их и познакомила. Родом из рабочей семьи. Бывшего журналиста, разбогатевшего на узкоспециализированных журналах. Часть года проводившего в Форт-Ли, с видом на мост Вашингтона и верхний Манхэттен. А зиму – в Бока-Ратоне, во Флориде. Вместе с другими пенсионерами, «снежными птицами», как их там называли. Милтон после продажи принадлежавших ему изданий неплохо заработал. То ли 70, то ли 80 миллионов. Но остался простым, гостеприимным и общительным парнем.