Валерий Кормилицын - Излом

Пройдя через турникет, начали подниматься на третий этаж. Горло пересохло, когда увидел обтянутые красным платьем, мерно покачивающиеся бёдра идущей впереди Мальвины.

«Ну и балбесы эти Лёлик с Болеком. На их месте я давно бы курить бросил».

Перед обитой грязным дерматином дверью с табличкой «Начальник цеха» мы огляделись.

— Давай отдышимся, – волнуясь, предложила Мальвина.

Как‑то незаметно мы перешли на ты.

— Слушай, а как тебя по–настоящему зовут?

Тонкие ниточки бровей поползли вверх, красивые глаза удивлённо распахнулись.

— Что значит «по–настоящему»?

Отвечать не стал. Кивнул головой – смотри, какие чудики.

К нам приближались два субъекта в одинаковых тёмно–зелёных нейлоновых костюмах и белых пилотках. Один, худой и высокий, примерно моего возраста, тетешкал длинными руками газетный свёрток. Заглядевшись на Мальвину, споткнулся на линолеуме.

— У–у-ух! Кошёлка! – смачно высказал своё мнение о друге невысокий пожилой мужчина.

Был он небритый и тощий, с огромной чёрной бородавкой на носу. Подозрительно поглядывая на нас, бережно сунул в карман капроновую розовую баночку.

— Пошли, – дотронулась до моего рукава Мальвина.

В кабинете за столом с тремя телефонами, сложив пухлые ручки на животике, глядел в окно кругленький дядечка. Увидев вошедших, быстро схватил телефонную трубку и с деловым видом стал набирать номер.

— Здравствуйте, мы к вам.

— А–а! Новенькие! – пухленький дядечка, склонившись к бумаге, что‑то стал старательно высматривать.

В центре его густой шевелюры, словно нарочно, была приделана лысинка.

«Ему бы в католические священники следовало податься. Вылитый падре…»

— Так–так! А где же ещё два человечка? – отвлёк меня от раздумий.

Я молча пожал плечами.

— Ну ладно, сейчас распоряжусь, – лицо его стало значительным, – чтоб вас переодели. Видели, в чём здесь ходят? Гироскопия!.. – назидательно поднял вверх палец, а затем почесал им лысинку. – Прежде всего, чистота. Вас как зовут? – обратился к Мальвине.

— Марина, – отчего‑то вспыхнула она.

Я почти угадал.

— Пойдёте на осциллографы.

Моё имя его не заинтересовало.

— Да, да, – он сам себе покивал головой. – А вы, молодой человек, найдёте мастера Родионова, у него работать станете. Свободны! – отпустил нас. – Да, кстати, прежде в кладовую спецодежды зайдите, – крикнул, когда мы были уже в дверях и, гордый исполненным делом, замер, сложив ручки на животике.

«По–моему, беготня заканчивается, – рассматривая обнову в зеркале, подумал я. – Ну и штанцы дали. Во мне метр восемьдесят, а эти рассчитаны на двухметрового дядю. «Ушьёте, ушьёте», – мысленно передразнил кладовщицу. – Спасибо, плавки надел, а то чего‑то просвечиваю. Ба! А пилотка! Где же я такой шар возьму? Куртка – ничего, подходит. На фига придумали эти шёлковые штаны с курткой, ходили бы в халатах, как на четвёртом этаже. Маринке больше повезло».

— Привет! Ты к нам, что ли? – прервали мои размышления.

В зеркале отобразилась знакомая парочка. Длинный, что спросил меня, жевал конфетку, которая, как ни старалась, не могла отбить свежий запах алкоголя. Пожилой, почесав бородавку, пошевелил пальцами.

— Дай сигаретку, – обратился к другу.

— Свои надо иметь.

— Какая же ты, Пашка, кошёлка, – обиделся с бородавкой, уходя в курилку.

— Ты края чепчика внутрь заверни, – советовал Пашка, – как раз будет. А штаны, – он махнул длинной рукой, – иголку дам, ушьёшь. На какой участок?

— К Родионову, – ещё раз глянув в зеркало, ответил ему.

— Это же к нам, – обрадовался длинный. – Сейчас обед до полпервого, потом ко мне подойдёшь, покажу Родионова. Его Михалычем зовут. Меня – Пашка, – протянул он руку.

— Сергей.

— В общем, Серёга, подойдёшь после обеда. А хочешь, очередь забивай – козла схватишь, – расщедрился он.

— Да нет, в столовую надо.

— Ну смотри, дело хозяйское, – тут же подскочил к здоровенному детине с рябым лицом.

«Во сне привидится – затрепещешь, – подумал я. – А если ночью наяву встретишь?.. – разглядывал будущего коллегу. – Почему «Большой»?.. Следовало «Кинг–Конгом» назвать, сообразно внешности…»

— Большой, – затараторил Пашка, – я первый забил, за мной будешь.

Тот, ничего не ответив, показал большим пальцем за спину.

— За тобой?! – вскипел Пашка. – Да мы с Главным с утра заняли, – кивнул на бородавочника.

Палец опять показал за спину. Конца перепалки я не дождался.

После обеда Михалыч, солидный мужик лет пятидесяти с гаком, долго шмыгал широким, раздвоенным на конце носом, что‑то прикидывая.

— К кому же тебя подсадить? – сопел он. – Женатый?

Я кивнул.

— Вот что, – решительно рубанул воздух рукой, – к Чебышеву пойдёшь.

— Мне всё равно, – я натянуто улыбнулся.

Чебышев оказался Пашкиным другом. Узнав о решении мастера, он тут же взъерепенился, ощетинившись бородавкой.

— Не стану учить! Вон, Пашку выучил, мне заплатили? – и замер, чего‑то ожидая.

— А сколько стаканчиков я тебе поставил? – забасил Пашка, выглядывая из‑за стеклянного шкафа и улыбаясь во весь рот. – Пэтэу на эти средства построить можно. Главный, хватит ломаться, бери парня, – шутливо треснул кулаком по столу.

Раздвоенный нос мастера приблизился к Чебышеву.

— С утра на грудь принял?

— Михалыч! Ей–богу – вчерашнее! – скромно потупился Чебышев.

— Где вы каждое утро берёте «вчерашнее»? С собой, что ли, проносите? Вот напишу докладную, будет тебе «вчерашнее», – расхорохорился мастер. – И тот, за шкафом, тоже гусь хороший… – окончательно разошёлся, глядя на Пашку. – Сло–вом, чтоб за месяц парня выучил, а то не поверю, что «вчерашнее».

— Шантажи–и-ист! – восхитился Пашка.

— Ну ладно! – Чебышев грустно оглядел меня с ног до головы, от сменных чёрных тапок до белого, нависшего на уши чепчика. – Только всё оформи как следует, – опять взвился он, – ту кошёлку учил, учил – не заплатили, и опять…

Пашка, улыбаясь, стоял рядом.

— Главный! Это дело стоит обкурить…

В курилке, пошарив за дверным косяком, мой будущий гуру вытащил «бычок», нежно помял пальцами и бережно сунул обратно – сгодится.

— Заев! – уставился на Пашку. – Покурим, что ли?

— Свой охнарь докуривай.

«Да–а! Не альтруист», – подумал о Пашке.

Постепенно курилка наполнилась страждущими.

Давай знакомиться?! – не вынимая изо рта сигарету, которую всё же выудил у бывшего ученика, прогундосил Чебышев.

— Сергей Двинянин, – протянул руку.

— Лёша! – значительно, словно открыл военную тайну, произнёс Чебышев, чуть не упав на меня от толкнувшего его в спину плеча.

«Ещё один гироскопец», – подумал я, разглядывая мятого, непроспавшегося пролетария неопределённого возраста, маленького роста, но крепкого на вид.