Валерий Кормилицын - Излом

— Значит, начнём по–новому, – пошёл на выход, раздумывая, прикажет своим бандитам утопить меня или нет.

На Православный Новый год запланировал акцию мщения. Простить смерть своего учителя я не мог.

На этот раз милицейского подполковника не подключал, решил обойтись своими силами. Планировал и руководил операцией Василий Данилович. Выехали из города поздно вечером. Ночью сделали привал рядом с деревней.

— Эх! Нам бы пластиковую взрывчатку, – вздохнув, размечтался полковник, – а ещё лучше – гранатомёт… Действуем строго по плану, – начал он «планёрку». – У нас два пистолета с глушителями. Вы вдвоём, – указал на крепких парней в камуфляже, – идёте первыми. Собаки и охрана на вашей совести. С каждым для поддержки пойдёт по четыре бойца. Через десять минут выходят остальные… Кто с лестницами – подойдите сюда! Вы поняли, кому какое окно штурмовать? Мы приблизительно, к сожалению только приблизительно, знаем план дома. Не представляем, что находится в подвале, захламлён ли чердак и, главное, сколько там человек. Для стопроцентно удачной операции информацию надо иметь стопроцентную и рассчитать все шансы.

«Разволновался Василий Данилович», – подумал я.

Меня он брать не хотел: «Не царское это дело», говорил. Но я настоял. Для поднятия своего авторитета в глазах ребят.

«Глупый был, – думал потом. – Зачем его поднимать, если из моих рук едят».

Пашка сразу отказался по причине болей в желудке. Ко мне жались двойняшки, решившие понюхать пороху, – в армии пострелять не довелось.

Василий Данилович уговорил надеть единственный бронежилет.

Полковник дунул в рацию: «Чёрт, не работает, что ли?»

Она тут же зашуршала, и хриплый голос проинформировал, что всё сделано.

— Ну, с Богом, – повёл нас к забору, за которым темнели крышами два дома.

Там на минуту остановились и рассредоточились.

— Наш главный шанс на успех – внезапность, – давал последние наставления полковник, – стрелять они умеют не хуже нас, а злости в них намного больше. Проникнув по лестнице на второй этаж, первый забрасывайте гранатами, а затем открывайте дверь другим.

Я от волнения бросил в рот пластинку жвачки. Вооружён был пистолетом. Оружия не хватало – автоматов всего четыре, а половина ребят имела лишь обрезы. Правда, гранат было в достатке. Два ящика купили на Кавказе и привезли сюда.

— Держитесь за мной, не подставляйтесь, – услышал полковника.

Мы с двойняшками шли во втором эшелоне.

Появилась луна. Вдали взлаивали собаки. Рядом с домами было тихо. Собак перестреляли.

Я увидел, как десантники подставили лестницу к незарешеченному окну второго этажа и стали ловко по ней карабкаться. То же самое происходило и у второго дома. Прячась за заснеженным кустарником и невысокими деревьями, перебежками стал продвигаться к особняку. Над головой услышал звон разбитого стекла и через секунду выстрелы.

«Началось!» – подумал я, забираясь по лестнице наверх. На первом этаже раздались глухие взрывы гранат.

Я перелез через подоконник и оказался внутри. Отошёл от окна и посветил фонариком. Под ногами хрустело битое стекло. Луч фонаря упал на пустую кровать со смятыми простынями. Одеяло валялось на полу. По всему дому слышался шум и гортанные крики на чужом языке. Сзади на меня налетели двойняшки. Держа пистолеты стволами вверх они вертели головами.

— Волки тряпошные, – улыбнулся им.

В ту же минуту здоровенный тип, перепачканный в крови и с перекошенным то ли от злости, то ли от боли лицом, ворвался в комнату. Что‑то крича и размахивая ножом, устремился к нам.

Мы навели на него стволы и замерли… Не так‑то легко убить человека… И тут же голова верзилы разлетелась. Пули, пущенные из автомата сзади, снесли ему полчерепа.

«Чуть в нас не попали, мудаки», – подумал я, осторожно выглядывая из‑за двери.

Сердце колотилось посильнее, чем от голой ноги Мальвины. Шёл настоящий бой. Где‑то кричала женщина. Я обернулся и хотел подозвать двойняшек, но они, согнувшись, дружно блевали на пол. Откуда‑то справа показалась фигура в чёрном трико, мужик что‑то орал на своём языке.

Я выстрелил.

«Когда не видишь лица, стрелять легче… по–моему, не попал…» – не успел подумать, как сверху по лестнице спустился кавказец в трусах до колен и в майке, но с пистолетом в руке.

Вид у него был обалделый и тут же, на моих глазах, его просто напополам разорвало автоматной очередью. Пули впились в стену над моей головой.

Сглотнув жвачку, побежал по коридору и остановился у закрытой двери. В ту же секунду из‑за неё раздался выстрел. Я быстро, как учил полковник, откатился в сторону.

«На хрен бронежилет надел, неудобно‑то в нём как…»

Несколько раз пули звенькали в опасной от меня близости. В помещении было темно. Вдруг резко зажёгся свет, но через секунду лампочка разлетелась от выстрела. Пахло порохом, кровью и смертью.

Неожиданно нога стала ватной, я почувствовал удар в бронежилет. Дыхание перехватило.

«Оказывается, не зря надел, – чуть не потерял сознание от боли, – если бы дубиной огрели, и то легче было бы…»

Тяжело дыша, рядом брякнулся полковник. Настроение у него было прекрасное.

— Ну как ты? – спросил. – Наши уже на чердаке шурудят. Основные боевики в подвале находились, их гранатами закидали… Женщин и детей в одну комнату сгоняем, – доложил обстановку и тут же исчез.

Я с трудом поднялся и, прихрамывая, пошёл к двойняшкам. Выстрелы постепенно стихали.

«Куда одинаковые подевались?» – стал спускаться по лестнице вниз.

К дому подъезжали наши машины. Отправляясь на операцию, мы взяли с собой медсестру и врача–хирурга – родителей одного из ребят. К этой машине я и направился, чувствуя, как по ноге стекает кровь.

Пока перевязывали рану, так же неожиданно, как и в первый раз, появился полковник.

— В подвале оружия полно… даже три гранатомета, – радовался он, – и плюс к этому мои ребятишки…

«Уже его», – ревниво подумал я.

– … тяжеленный сейф нашли, – продолжал он, – сейчас сюда волокут, – снова испарился в неизвестном направлении.

Сейф как раз тащили двойняшки и двое десантников.

На первом этаже дверь с шумом распахнулась, и показались бойцы, нагруженные автоматами. К ним подъехала «Нива» с тонированными стеклами, автоматы стали аккуратно складывать в неё. Рядом остановился «РАФ». «Уже экспроприировали, – подумал я, – у нас такого не было».

Неизвестно откуда опять возник полковник.

— Кулаев бежал, гад. Со второго этажа сиганул… Их бабы и дети все живы, а боевиков много положили… До двух десятков, – уже по привычке, исчезая, на ходу договорил он. – Давай быстрее, мужики, – откуда‑то издалека заорал Василий Данилович, – местные из окон уже выглядывают, – стал подгонять ребят.