Матей Вишнек - Господин К. на воле

— Как самочувствие? — опередил его, еще на подходе, Франц Хосс, вдруг открывая глаза.

А Фабиус зачем-то встал. У Козефа Й. дыхание сперло в груди, и все намерения поставить вопрос ребром мигом улетучились. Заключенные вернулись к работе.

— Хорошо, — сказал Козеф Й., потому что старый охранник явно ожидал ответа.

— Не хотите посидеть с нами? — спросил Фабиус, и Козеф Й. ответил «да».

— Странно, что еще иногда выходит солнце, — проворчал Франц Хосс.

Фабиус протянул Козефу Й. горсть семечек.

— Угощайтесь.

Козеф Й. не отказался. Он так хотел есть, что съел бы сейчас что угодно. Он охотно зашел бы на огород, за стручками гороха, но почему-то постеснялся.

— Только посмотрите на этих паршивцев, — снова заворчал старый охранник. — С самого утра ковыряются, а ничего не сделано. Им бы только брюхо себе набить. Брюхо они себе набили, да.

Козефа Й. бросило в краску, рука его зависла в воздухе. Ему удалось выплюнуть лузгу, и теперь он, с раскрытым ртом, пытался глотнуть воздух. Неужели в словах Франца Хосса таился упрек?

— Жалко, что сегодня воскресенье, — сказал Фабиус, пристально глядя на Козефа Й., но и эта фраза ничего ему не сказала.

Некоторое время они, все трое, молчали. Прогал между облаками стал затягиваться, к великому сожалению Франца Хосса. Когда последний луч солнца пресекла лавина туч, старый охранник резко встал и отдал приказ строиться. Заключенные, не мешкая, выстроились в колонну. Настал час обеда, и каждый хотел вернуться в тюрьму.

— Вот так-то, — сказал Фабиус Козефу Й., закругляя разговор, который в сущности не состоялся.

Колонна заключенных двинулась. Франц Хосс покрикивал, отдавая команды и одергивая то одного, то другого. Фабиус стряхнул лузгу с бороды и поплелся за Францем Хоссом.

Козефа Й. вдруг одолело одиночество. Одиночество давило, наливало тяжестью, обволакивало невыносимой тоской. Никогда он не чувствовал себя таким брошенным и никогда его не обуревало такое смятение. Из всех противоречивых импульсов, дергавших его в разные стороны, Козеф Й. выбрал самый естественный и органичный. Он решил вернуться в камеру и ждать обеда.

Почти бегом бросился он догонять колонну.

На сей раз Козеф Й. просто-напросто рассвирепел. Второй раз за день охранники прошли мимо его камеры, пронеся мимо полагающийся ему по регламенту поднос с едой. На всем этаже стоял обычный гул обеденного часа: кто-то чавкал, кто-то похохатывал, кто-то рыгал. Сама посуда почти не производила шума, потому что была пластмассовой. Звуки были приглушены, как будто шли из улья, окутанного туманом.

Козеф Й. не выносил чувство голода. Он был готов, всегда, вынести что угодно, только не голод. Склонный много чего понять, он отказывался понимать, почему его больше не кормят. Он, правда, подозревал, что вся эта неопределенность с его освобождением завязана на особой атмосфере воскресного дня — дня, когда режим шел в некотором роде наперекосяк. Как иначе прикажете понимать реплику Фабиуса «жалко, что сегодня воскресенье»? Никак иначе, решил Козеф Й., поразмыслив над увиденным за стенами тюрьмы. Будь сегодня какой-нибудь другой день недели, возможно, все пошло бы по-другому, а он, Козеф Й., уже находился бы вовне, за воротами с фонарями, к примеру. Да, можно было принять такую ситуацию, можно было понять и принять и множество других вещей. Все что хотите, только не эти выкрутасы с завтраком, а тем более с обедом.

Козеф Й. отправился на поиски Франца Хосса, причем больше уже не звал его с порога камеры, как еще совсем недавно, и не просил разрешения ее покинуть. Он прошел, приняв гордую осанку, мимо кованых дверей других камер, хотя голод сводил его с ума и будил в нем самую настоящую зависть.

Франц Хосс и Фабиус сидели и ели в конце коридора, у лифта. Они были настолько сосредоточены на еде, что не услышали шагов Козефа Й. Франц Хосс прикончил похлебку и принялся за кусок мяса. Фабиусу, который ел помедленнее, смакуя каждую секунду этой процедуры, оставалось еще пять-шесть ложек похлебки. Козефу Й. почему-то показалось, что сегодняшний обед у охранников побогаче, чем обычно. Кастрюля неизвестного назначения виднелась под стулом у Фабиуса. Эта кастрюля в форме солдатской каски слегка покачивалась, как будто ее только что туда поставили и она еще не успела обрести равновесие.

Козеф Й. сбавил шаг, но не согнал с лица выражение жесткое и решительное.

— О, господин Козеф, — проговорил Франц Хосс с полным ртом.

— Господин Хосс, прошу прощенья, но я не понимаю, что происходит, — удалось выдавить из себя Козефу Й.

— То есть? — Охранник от изумления вытаращил глаза и перестал жевать.

— Еда, господин Хосс, — сдавленно сказал Козеф Й., чуть не плача. Какой-то нерв привел в движение его адамово яблоко, оно ходило вверх и вниз, принуждая его то и дело глотать всухую.

— Еда? — переспросил охранник.

— E-да, да, е-да, — по слогам выговорил Козеф Й.

Охранники переглянулись. Франц Хосс часто заморгал, вероятно, обмозговывая скрытую связь между словом «еда» и присутствием тут Козефа Й.

— Так ведь мы, господин Козеф, — пробормотал Франц Хосс, — мы вроде думали, что вам сказали.

— Что? — спросил Козеф Й.

Франц Хосс с укоризной поглядел на Фабиуса.

— Ему сказали или нет?

— Сказали, сказали, — с испугом отвечал Фабиус.

— Ну вот же, — обернулся Франц Хосс к Козефу Й.

— Что, что? — просипел Козеф.

Момент был крайне неловкий, по крайней мере, так показалось Козефу Й. Глядя в тарелку к Фабиусу, он осознавал, что последние ложки похлебки стынут, и этот факт по самой своей природе мог страшно нервировать старика.

— Вы свободны, господин Козеф, свободны! — гаркнул Франц Хосс, но явно только из желания подчеркнуть свою мысль, без какой бы то ни было примеси ненависти или нервозности.

«Ну, опять они за свое», — подумал Козеф Й.

— Уразумейте же, — продолжал Франц Хосс. — Все уже. Вас вычеркнули.

Фабиус прыснул со смеху, и это в какой-то степени подбодрило Козефа Й., хотя его так и подмывало бегом броситься в свою камеру и спрятать голову под подушку.

— Еда вам больше не положена, — степенно объяснил Фабиус. — Вашу порцию изъяли. Понятно? Сняли вас с довольствия. С этого дня, поскольку вы свободны, вы, это… в общем, тюрьма больше не несет никаких обязательств… Понятно?

Козефу Й. стало понятно. Охранники снова принялись за еду.

— Но если вы хотите что-нибудь купить… — услышал Козеф Й., как сквозь сон, не осознавая, который из двух говорит с ним.

— Само собой, купить что-нибудь вы можете, — подхватил второй голос.

— Что-нибудь вкусненькое, — продолжал первый голос.

— Сосиски подойдут?