Катарина Причард - Негасимое пламя

Шарн сжала руку Мифф в ожидании приговора судьи.

Мэджериссон предупредил их, какого приговора следует ожидать. И все же они никак не ожидали решения, которое сквозь стиснутые зубы с каменным лицом процедил судья.

И тотчас лицо Струтерса изменило выражение и просветлело. Казалось, вынесение приговора о шестимесячном тюремном заключении за сопротивление полиции и оскорбление действием констебля Болла доставило ему истинное удовольствие. Воспользовавшись случаем, он разразился целой проповедью о необходимости поддерживать авторитет полиции. Он предупредил нарушителей, что они не смогут безнаказанно применять против представителей власти подлый прием, которым воспользовался осужденный.

Услышав следующий пункт обвинения, Мифф с Шаря дружно ахнули. Оно было выдвинуто таможенным ведомством и инкриминировало Дэвиду хранение запрещенных к импорту товаров, а именно пачки сигарет с марихуаной. Что касается этого обвинения, он признал себя виновным.

Дэвид заранее предупредил Мэджериссона, что в случае присуждения к штрафу за хранение этой пачки сигарет с марихуаной, он откажется платить его.

Мэджериссон попросил суд принять во внимание смягчающие вину обстоятельства в отношении указанных сигарет. Оп объяснил, что его подзащитный в течение ряда лет оказывал покровительство молодому матросу Антонио Дарра. Он приложил немало усилий, чтобы отучить его от наркотиков; когда же Дарра за несколько дней до ареста навестил мистера Ивенса, то последний с огорчением обнаружил, что молодой человек вновь курит марихуану.

— Мой подзащитный, — сказал он, — стал увещевать Дарра, который в конце концов швырнул пачку сигарет на пол. Мой подзащитный поднял эту пачку и вместе с разными бумагами бросил в шкаф, тут же забыв о ней. Он заверил меня, что никогда в жизни не курил марихуану и никак не был связан с распространением и продажей контрабандных наркотиков.

Судья потребовал доказательств относительно того, что обвиняемый действительно оказывал покровительство матросу Дарра и что хранение сигарет с марихуаной явилось целиком результатом несчастливого стечения обстоятельств. Но было видно, что у него сложилось на этот счет свое собственное мнение, основанное на данных под присягой показаниях сержанта Холла и констебля Болла, игнорировать которые он не имел ни малейшего желания.

— Я мог бы представить исчерпывающие доказательства в подтверждение высоких нравственных качеств моего подзащитного и его склонности оказывать помощь нуждающимся, если б того пожелала ваша милость. Но поскольку мой подзащитный признал себя виновным в хранении пачки сигарет с марихуаной, я счел нецелесообразным задерживать суд подробностями, не относящимися к существу обвинения.

Дэвид был оштрафован на десять фунтов, а в случае отказа от уплаты штраф заменялся месяцем тюремного заключения.

Обсуждая с Мифф вынесенные приговоры, Мэджериссон согласился с ней, что обстоятельства дела никак не соответствуют суровости наказания. Однако Дэвид, когда Мэджериссон встретился с ним позднее, наотрез отказался подавать апелляцию или добиваться пересмотра.

Мифф с Шарн очень расстроились, узнав, что Дэвид согласился с вынесенными приговорами и настоятельно просил Мэджериссона не заниматься больше его делом. Более важным, на его взгляд, являлась предстоящая защита Тонн и возможность ликвидировать шайку, занимающуюся контрабандой наркотиков.

Мэджериссон устроил Мифф свидание с отцом на несколько минут, перед тем как его отправили в Пентридж, мрачную тюрьму на окраине города.

Несмотря на то что Мифф кипела от возмущения, слез сдержать опа все же не смогла.

— О папа, — всхлипывала она, — как все плохо получилось! Как несправедливо, что тебе пришлось так дорого заплатить за желание помочь этому несчастному мальчишке.

— Не расстраивайся, дорогая, — успокаивал ее Дэвид. — Все это входит в науку, как лучше служить людям. В данном случае я стал жертвой собственных эмоций, которые оказались сильнее меня. Но я не жалею об этом. Быть может, я этим доказал, что не являюсь пацифистом в общепринятом значении слова. Во всяком случае, я но захотел отнестись пассивно к оскорблениям, которым полиция подвергла нас с Тони.

— Мне-то это понятно, но что подумают люди?

— А мне безразлично, что они подумают, — сказал Дэвид. — Для меня важно лишь, чтобы ты, Шарн и еще несколько друзей, которые понимают мои побуждения, не поверили, что я мог поступить бесчестно.

При виде серых каменных стен и зубчатых башен Пентриджа, Дэвида охватило отчаяние, охватывавшее душу каждого, кто входил в это мрачное тюремное здание, намеренно построенное в подражание средневековой крепости.

В отличие от отвратительных условий городской тюрьмы предварительного заключения, где он провел ночь, в этой большой тюрьме, как ему показалось поначалу, была предпринята попытка создать менее тягостную обстановку для арестантов. У заключенных тотчас по поступлении отбирали под расписку все личные вещи, и они оказывались в полной власти надзирателей, которые первым делом направляли их в душевые кабины, а затем выдавали грубую, не по размерам тюремную одежду.

В чистых душевых кабинках с цементным полом висели стальные души и были проведены краны холодной и горячей воды. Ведущий к кабинкам коридор был покрашен в голубой цвет двух тонов, на полу лежали циновки из кокосового волокна. Позднее Дэвид узнал, что даже виселица на тюремном дворе была выкрашена в голубой цвет, хотя он с трудом себе представлял, какую радость может доставить этот цвет надежды человеку, приговоренному к повешению.

Дэвида поместили в отдельную камеру и определили работать в тюремную библиотеку. Он с удивлением обнаружил там большое собрание книг и подшивок газет, а также столы, за которыми заключенные могли сыграть партию в шахматы или в какую-либо другую игру. Его журналистский опыт предполагалось использовать для редактирования тюремного журнала «За решеткой».

Дэвид ожидал, что на прогулках он познакомится и разговорится с другими заключенными, услышит истории их жизни, найдет общий язык с товарищами по несчастью. Но каждый заключенный неукоснительно держался своей группы.

В этих группах с враждебностью встречали каждого, кто пытался затесаться в их компанию, если он был осужден за менее серьезное преступление. Потребовалось время, прежде чем Дэвид понял это, прежде чем он научился принимать меры против шуточек, которые пытались сыграть над ним, как-то: вывернуть на него утром парашу, подставить ножку в очереди за едой в столовой. Чтобы войти в доверие к этим людям, стать одним из них, он, оказавшись жертвой такого рода происшествий, ни в коем случае не должен был обращаться за помощью к старшему надзирателю. Эту истину объяснил ему библиотекарь, отбывавший долгий срок за убийство. Этому человеку, которого он называл просто Артур, Дэвид был обязан за советы на все случаи тюремной жизни.