Эрик Шевийар - Красное ухо

— Я слышал мычание и ничего больше.

— Да-да, все правильно! Гиппопотамы мычат. Или ревут. Такой уж у них голос.

За уступом три быка утоляют жажду.

— Они ушли, — говорит Тока. — Должно быть, почуяли опасность. Детеныши гиппопотама часто становятся жертвами крокодилов и гиен.

— Темнеет, Тока. Пора возвращаться.

У него хороший стул, идеальной консистенции, как у осла или барана. К нему не пристают позорные болезни, которыми так любят пугать туристов, отъезжающих в Африку, и он не устает хвастаться этим в своих письмах. Африканская земля добра к нему как к родному сыну, он даже умудрился тут простудиться. Простуда на какой-то миг вернула его в зеленую и промозглую страну его детства. О дождливый ноябрь! Когда он открывает глаза, то оказывается в городе под названием Кутиала, большую часть населения которого составляют представители народности миньянка, славящейся своей самобытной кухней на основе собачьего мяса.

— Бежим отсюда, мой верный Рекс!

Ему хочется вернуться домой, принять душ, убраться в комнате.

Отстань, Африка, не хочу с тобою знаться! Он больше не выходит из Пансиона. Он лежит на кровати и читает «Депутата от Арси» Оноре де Бальзака. Он смешон. Но что поделать, если его покинуло присутствие духа? Он здесь слишком заметен. Ему всегда были в тягость взгляды окружающих, но до сих пор неприметная внешность благополучно ограждала его от чрезмерного любопытства прохожих. Проблема в том, что в Африке этот метод не работает. Он ходит медленно, расслабленной походкой, но в душе его сидит затравленный зверек, шныряющий глазами в поисках укрытия. Наверное, зря я отпустил его в Африку. О Франция, страна лужаек! Он с умилением разглядывает родинку на своей правой ноге. Точная такая же была у него во Франции. Он сейчас заплачет.

Так и хочется надрать ему его Красное ухо.

Ему, белолицему и белорукому, не естественнее ли было бы обретаться на Луне? Хотя не стоит особенно доверять его благородной белизне. Он отнюдь не так великодушен: он и пригоршни снега не подарит своей подружке Рукиату, которой очень хочется узнать, что же это такое.

Белый человек ревностно охраняет свое белое достояние.

Пока повозки, запряженные парами ослов, направляются к песчаному карьеру, Красное ухо сидит на пригорке и читает Бальзака. Занятно выглядит на фоне пейзажа. Время от времени гнетущая его тоска непонятно как трансформируется в эйфорию. Анализируя свои ощущения, он приходит к выводу, что радость наполняет его сердце при одной лишь мысли о том, что мучиться осталось недолго, что все это скоро кончится и он вернется к своей привычной беззаботной жизни, которую уже не променяет ни на какие африки. Так он осознает, что радуется вовсе не потому, что смог преодолеть и уж тем более возлюбить то, что угнетало его еще минуту назад, а потому, что конец его мучениям не за горами.

Африка заставила Красное ухо содрогнуться от отвращения, подвергнув тяжелому испытанию его холодную бесчувственность.

Он ненавидит рис с мясом, он не любит то под соусом гомбо, но, чтобы не обижать хозяев, вымучивает улыбку. Как-то вечером, в туалете у одного из своих новых знакомых, он обнаруживает стадо жирных усатых тараканов, издающих странные звуки, которые можно было бы даже назвать приятными, исходи они, скажем, от перламутровых жемчужин, омываемых прибоем. Но это не жемчужины, а жирные, как чернослив, тараканы, у которых усов больше, чем дорог, ведущих на небо. Красное ухо не гладит животных, потому что это негигиенично. Он не ходит босиком по песку и не ест надтреснутые плоды, потому что это небезопасно. Так ему сказали. Еще его ужасно раздражает козлиное блеянье. Он ложится на кровать и через несколько мгновений забывает о существовании Африки. Ему нравится это ощущение. Он может часами не выходить из своей мрачной кельи.

Ему придумывают новое прозвище — Майга, что в переводе с языка тамашек означает «где он?»

Бабушка Рукиату на короткой ноге с джиннами. Бывает, заходишь в пустой дом, а там горит свеча. Это проделки джиннов. Когда они принимают человеческий облик, то предстают в образе прекрасных юношей с длинными иссиня-черными локонами, хотя на самом деле на редкость безобразны: у них красные, выпученные глаза и огненный язык. Но чаще всего джинны предпочитают оставаться невидимыми, так что если вы их не видите, значит, они как раз где-то рядом. Бабушка Рукиату важно качает головой. У нее костлявые руки и полуслепые голубые глаза с перламутровым отливом. В деревне ее считают колдуньей.

Красное ухо — убежденный скептик. Стойкости его убеждений позавидовал бы монах-отшельник. И все же ему было бы спокойнее, если бы старуха перестала бормотать себе под нос непонятные заклинания, тыча в его сторону крючковатым пальцем.

Красное ухо гуляет по саванне с Рукиату и ее сестрами. «Это оберег», — говорят девочки, подходя к манговому дереву, на котором по соседству с бараньим черепом болтается длинный рог, обмотанный ленточками и кусками целлофана. «Я так и понял», — говорит Красное ухо. «К нему нельзя прикасаться», — добавляют девочки. Кривляясь и подначивая друг друга, они тянут пальчики к заколдованному предмету, но дотрагиваться до него не станут — они же не самоубийцы. В отличие от них, Красное ухо не суеверен. Однажды он смастерил себе чесалку для спины из указательного пальца Екатерины Сиенской [23] Екатерина Сиенская (1347–1380) — монахиня-доминиканка, католическая святая. , похищенного из реликвария.

Но местных обычаев он нарушать не станет.

Ему немного не по себе от количества змей, чьи выползки и извилистые следы — практически единственные признаки жизни на сером песке саванны. В деревне нет сыворотки, объясняют ему «Зато у моей бабушки есть черный камень, — успокаивает его Рукиату. — Если вас укусила гадюка или скорпион, вокруг укуса надо сделать три надреза и приложить к ранке черный камень. Он прилипнет к коже и сам по себе отвалится, когда высосет весь яд. Потом бабушка промоет его в овечьем молоке, и его снова можно использовать.»

Да? А нельзя ли этим камнем просто размозжить змеюке ее паршивую голову?

Красному уху еще многое предстоит узнать. Ему показывают местный алтарь, где совершают искупительные жертвоприношения, — простая вязанка подгнивших веток, к которой новые ветки добавляют раз в семь лет, рядом с которой лежат почерневший от крови нож и камень, заменяющий плаху. Жертвователь приносит жрецу курицу, десяток орехов кола [24] Cola nitida относится к семейству какао. Исторически используется для увеличения физических способностей при многодневных путешествиях, для подавления чувства голода и стимуляции всех функций организма, усиливает работу мозга, повышает концентрацию, усиливает потенцию. Часто используется для церемониальных подарков. и сто франков КФА [25] Франк КФА — франк Африканского финансового сообщества, денежная единица Мали. 100 франков КФА соответствуют примерно 0,15 евро. . Один из орехов раскалывают пополам и бросают на землю: если половинки ореха падают на разные стороны, можете забирать свои деньги, орехи и курицу — ваше желание неразумно, и жертва ваша принята не будет. В противном случае птице отрубают голову, алтарь окропляют кровью, а бездыханное тело подбрасывают в воздух. По той позе, которую оно примет, вернувшись на землю, жрец определит степень сложности вашего желания и сроки его исполнения.