Эрик Шевийар - Красное ухо

Ведь весь этот песок расползся по земле только потому, что намеревался и надеялся однажды ощутить прикосновение ног туарегской девушки Рукиату. В противном случае, он так бы и лежал себе кучей.

Однако он явно просчитался, ибо юная туарегская девушка не любит гулять. Рукиату предпочитает читать, и через ее руки уже прошли все книжки из нищей деревенской библиотеки.

Вот лучшая африканская подруга Красного уха: эта юная дочь кочевого народа, вместо того чтобы идти в Тимбукту [20] Тимбукту (или Томбукту) — город в Мали на реке Нигер. , остановилась и улыбнулась ему.

Она расположилась в плетеном кресле на террасе библиотеки и не пошла в город песков Тимбукту.

Ветер сыплет песок ей под ноги: она усаживается по-турецки. Даже если ветер поднимет на воздух и бросит Тимбукту к ее ногам, ее ноги в нем все равно не будет. Рукиату беседует с Красным ухом, и эту беседу она не променяет ни на какие прогулки по Тимбукту.

Красное ухо одержал верх над Тимбукту. Он чувствует себя полководцем-победителем, с триумфом вошедшим в город песков.

Все эти слова и фразы писатель извлек на свет божий с единственной целью — рассмешить и растрогать Рукиату.

Если литература и существует, то лишь для того, чтобы смешить и волновать Рукиату.

Но какая литература способна запечатлеть Рукиату или хотя бы изящный след ее ноги?

Красное ухо исписывает страницу за страницей: безрезультатно.

Стратегия песка уже не кажется ему столь абсурдной. А что если действительно копать не вглубь, а вширь?

Однако, возможно, у Красного уха все же есть одно важное преимущество: ведь песок не смог бы поведать того, что Рукиату — дочь Аттайе, сестра Мими и кузина Зейны и Зинибы.

Все творческие силы писателя брошены на поимку кочевницы. На кону — ни много ни мало судьба великой поэмы про Африку.

Может он добьется своего, вооружившись качественными прилагательными? Если бы он умел сооружать такие капканы, его книги давно бы уже кители носухами, гномами и домовыми.

Красное ухо размышляет скорее о том, как бы поймать кочевницу ее же плетеным креслом.

Вместо этого он дарит девушке свои книжки с автографами. Ему за них немножко стыдно. Ему бы хотелось, чтобы они были попроще. Но потом, разглядывая косички ее подружек, он приходит к выводу, что в запутывании простых вещей есть все же очевидная прелесть. «Моя золотая рыбка так исступленно билась о стенки аквариума, что я решил окрестить ее Джемом», — ни с того ни с сего записывает Красное ухо в своем черном молескиновом блокноте.

— А когда же мы увидим вашу африканскую поэму?

— Да как вам не стыдно будить меня во время работы?! — возмущается потревоженный писатель.

Красное ухо раздумывает над заголовком для будущей книги. Половину его черного молескинового блокнота занимают рабочие варианты, один другого удачнее: «Накомарник», «Красное ухо», «Майга», «Причуды пейзажа», «Энрике в Африке», «Могото», «Бегство от невозможного», «Его святейшество Обычай», «Норвегия зимой»… Остается сделать выбор. А затем написать великую поэму про Африку. В отличие от Красного уха, местный сказитель Йайа — решительный парень: он всегда доводит до конца начатую историю. N’ya soro yoro min, n’ya bila yèn, — обязательно добавляет он в заключение, что означает: возвращаю эту историю туда, где ее взял.

Вот что он рассказывает нам сегодня.

Во всей саванне не было охотника коварнее Банты. Всякая живая тварь, пробегая в пределах досягаемости его копья, могла считать себя убитой, разделанной и зажаренной. Ее скелет уже белел на солнце, а кожа уже была натянута на праздничный тамтам, возвещавший о ее кончине. Банта презирал древнее поверье о том, что мужчина, поднявший руку на беременную самку или самку с детенышем, сам умрет, не оставив потомства. Тем более что дома его ждала жена и трое здоровых, веселых ребятишек. Каждый вечер Банта возвращался с охоты с добычею: с его шеи, связанные хвостами, свисали белки и лисицы, в пристегнутых к поясу сумках болтались зайцы и голуби, а из-за спины виднелся труп зебры или антилопы, который он волочил по земле. Банта убивал гораздо больше, чем мог съесть сам вместе со всеми своими домочадцами. Он убивал просто так, из кровожадности и ради собственного удовольствия. К тому же он был крайне хвастлив и не упускал случая поведать миру о своих кровавых деяниях.

И вот однажды все звери саванны собрались под манговым деревом держать совет. Нужно срочно придумать, как обезвредить душегуба, а не то очень скоро все мы погибнем, сраженные его копьем или задушенные в его силках.

Но кто же осмелится бросить вызов зарвавшемуся охотнику?

Лев опускает глаза, внезапно заинтересовавшись муравьем, ползущим между его лапами, словно задумав обогатить энтомологию своими наблюдениями. Носорог вспоминает о важной деловой встрече, от которой без малейших преувеличений зависит вся его носорожья карьера. Слон жалуется на слабость.

Не он один чувствует себя плохо. Мне тоже что-то нездоровится, должно быть, я простудилась, шипит змея. А я, наверно, отравился свежим мясом, вторит ей стервятник.

Одним словом, никто не желает связываться с Бантой, а значит, резню не остановить и кровь обитателей саванны прольется до последней капли.

И тут вдруг маленькая черепашка вызывается добровольцем. Единственное, о чем она просит остальных зверей, это получше спрятаться завтра и ни за что не покидать своих убежищ, нор и гнезд.

На следующий день Банта раздвигает куст за кустом, переворачивает камень за камнем, закидывает голову и всматривается в пустое небо. Саванна словно вымерла. Напрасно ищет он следы в пыли и на песке. Вокруг ни звука, ни вздоха, ни шелеста крыльев. Ни одного крокодила в заводи.

Наступает вечер, и впервые за всю свою охотничью карьеру Банта пускается в обратный путь с пустыми руками и тяжелым сердцем.

Нет-нет, ему не померещилось: из-за высоких зарослей действительно доносится мелодичное пение. Заинтригованный Банта осторожно подкрадывается поближе и видит крошечную черепашку, которая напевает себе под нос, любовно перебирая струны коры.

Вот что позабавит ребятишек и, возможно, заставит их позабыть о моем сегодняшнем невезении. И недолго думая Банта кидает черепашку в мешок для дичи.

— А где же твоя добыча?! — изумляется его сын, выбегая ему навстречу.

— Сегодня у меня есть кое-что получше, — отвечает Банта. — Благодаря моей хитрости и ловкости я поймал поющую черепашку. Вот, послушайте!

Черепашка послушно берет кору и затягивает песенку. На звуки музыки сбегаются соседи

«А ведь это отличная возможность блеснуть перед королем», — думает Банта, раскланиваясь после каждой песни, словно аплодисменты публики адресованы ему.