Мередит Милети - Послевкусие: Роман в пяти блюдах

— Так что там случилось с моим отцом?

— Ты о чем?

— С ним все в порядке? Мне показалось, он как-то отдалился от меня, вот я и подумала, что с ним что-то не так.

Ричард молчит. Они с Хлоей, как завороженные, смотрят на гигантский воздушный шар — Губка Боб Квадратные Штаны, — плывущий над Тридцать четвертой улицей.

— Я беспокоюсь. Как думаешь, он здоров? Может быть, чем-то заболел?

— С чего ты взяла?

— Сама не знаю, — вспомнив о забывчивости отца, говорю я. — Просто у меня такое чувство, что он что-то скрывает. Ты же знаешь его, он никогда не жалуется.

Ричард по-прежнему молчит и берет еще один рогалик. Это уже третий.

— Он тебе что-нибудь говорил? Если да, то ты должен мне все рассказать, я его единственная дочь и имею право знать. Он не молодеет, и я готова к тому, что скоро о нем придется заботиться.

— Он ничего мне не говорил и выглядит вполне здоровым. Не сказать, чтобы мы часто виделись, но, по-моему, он здоров как бык.

Я откидываюсь на подушки, все еще сомневаясь.

Ричард пьет кофе с бискотто. Он прекрасно знает, что так просто от меня не отделаться; я молчу, потому что обдумываю следующую серию вопросов.

Ричард ставит чашку на стол, складывает руки на животе и поворачивается ко мне.

— А ты его спрашивал, что с ним происходит?

— Конечно.

— И что?

— Он сказал, что все в порядке, он просто занят. — Немного помолчав, Ричард продолжает: — Думаю, так и есть, он просто очень занят.

Как-то странно он произносит это слово — «занят». Я пристально смотрю на него, и Ричард сразу отводит взгляд.

— В самом деле, Мира, если твой отец что-то от тебя скрывает и в твоих параноидальных подозрениях есть хотя бы крупица правды, значит, у него есть на то причины. Во всяком случае, это не мое…

Я мгновенно цепляюсь за представившуюся возможность.

— Тебе что-то известно, Ричард, я же вижу.

— Ничего мне не известно, во всяком случае наверняка. Он со мной не откровенничал. Твой отец, Мира, если ты этого до сих пор не заметила, чрезвычайно скрытный человек. Он никогда и ничего не рассказывает. Я давно перестал на него обижаться и тебе советую. Знаешь ли ты, — говорит он, глядя на меня поверх очков, — что мы знакомы больше двадцати лет, а я до сих пор не знаю, какую политическую партию он поддерживает, какой ресторан предпочитает или что думает по поводу смертной казни. Могу только догадываться. А значит, могу и ошибаться.

Ага!

— Что ты имеешь в виду? В чем ошибаться?

— Ни в чем. Просто вспомнил один разговор с твоим отцом.

— Какой?

— Знаешь, Мира, твой отец уже большой мальчик, так что говорили мы о женщинах.

— О женщинах? С какой стати отец, который ни с кем не откровенничает, стал бы говорить с тобой о женщинах? Ты что, считаешь, что у него кто-то есть? А почему он мне ничего не сказал?

— Не знаю. Может быть, он чувствует себя предателем. В чем-то виноватым. Не знаю.

— Виноватым? В чем? Ради бога, Ричард, мама умерла пятнадцать лет назад!

Ричард не слушает меня.

— Мне кажется, я ее видел, — говорит он, садясь. — Месяц назад в мой магазин зашла женщина. Сказала, что она приятельница твоего отца. Походила по магазину, заинтересовалась фигуркой святого, которая пылилась у меня уже тысячу лет. Так, безделушка, дешевая подделка под делла Роббиа [25] Лука делла Роббиа — итальянский скульптор XV века, автор миниатюр из глазурованного фарфора и терракоты. . Когда я назвал цену, дама улыбнулась и сказала, что подумает. Через неделю в магазин зашел твой отец и купил статуэтку. Когда я рассказал ему о той женщине, он ужасно смутился, просто не знал, куда смотреть. Я хотел отдать ему фигурку даром, но он отказался. Сразу перешел на официальный тон.

— И какая она, та женщина?

— О, это надо видеть. Выглядит молодо, гораздо моложе, чем твой отец. Где-то моего возраста, а может быть, еще моложе. Загорелая, на лице макияж, блондинка, перманентная завивка. Огромные груди, думаю, что фальшивые. И леопардовые брюки. Представляешь, леопардовые брюки! Она совершенно не подходит твоему отцу, поэтому я о ней быстро забыл. Я подумал, что это его секретарша, которой он просто решил сделать подарок.

Секретарша моего отца работает у него уже двадцать пять лет, она не молодая и не блондинка. Ее зовут миссис Хадсон, и у нее не только огромные груди, но и огромные бедра, задница, живот, не говоря уже о подбородках.

— Нет, это не секретарша. Ты же видел миссис Хадсон.

— Не помню.

В голове вихрем проносятся мысли об отце и той блондинке, и я встряхиваю головой. Ричард смеется: он отлично понимает, о чем я сейчас думаю.

— Что ты скажешь, если сейчас, — говорит он, хлопая в ладоши и заслоняя собой телевизор, — мы оденемся и пойдем на Хералд-сквер, чтобы досмотреть парад? Я еще ни разу не видел парада «Мейси», и, кстати, у Хлои сегодня первый День благодарения.

Позже, когда мы возвращаемся домой на метро, Ричард говорит:

— Надеюсь, мы правы насчет твоего отца. Ему давно пора чем-то отвлечься. Человек не должен быть один. — Я кладу голову ему на плечо и вздыхаю. Мы с Ричардом тоже одни. У нас обоих нет партнеров. Нет перспектив. — Не волнуйся, — шепчет он. — Ты недолго будешь одна. Ты слишком красивая женщина и слишком хороший повар, чтобы не выйти замуж еще раз, если пожелаешь. А хочешь, я сам на тебе женюсь — мы будем прекрасным образчиком брака по расчету. У меня только одно условие: ты добудешь мне рецепт рогаликов, которые делает Хоуп, и все, я счастлив.

Как только мы открываем входную дверь, до нас доносится запах жарящейся индейки. Я запекаю ее в бумажном пакете (маленькая хитрость, позволяющая получить невероятно сочное мясо без особых хлопот). Голова идет кругом от ароматов индейки, яблочного бренди, сливочного масла и лесных грибов — этой смесью я начинила тушку и засунула ее же под кожу на грудке и ножках птицы. Это будет нечто восхитительное.

Я стараюсь не думать о том, что делает сегодня Джейк, и думаю об отце: вероятно, он ест индейку в компании женщины, которую я никогда не видела, женщины с огромными грудями и в леопардовых брюках, которая, может быть, не намного старше меня. Я решаю, что между ними что-то серьезное, потому что День благодарения с кем попало не встречают. Людей должны связывать определенные обязательства.

А мои отношения с отцом, кажется, потерпели полный провал. Иначе не скажешь, ведь в противном случае он рассказал бы мне о своей знакомой. Раздается звонок в дверь. Я слышу, как Ричард здоровается с Хоуп и выражает восторг по поводу потрясающих рогаликов, которые ел сегодня на завтрак. Индейка скоро будет готова, но мне еще нужно приготовить лук со сливками. Сейчас нет времени ломать голову над вопросом, как мне удалось испортить отношения с двумя самыми дорогими мне мужчинами.