Ирина Поволоцкая - Разновразие

Да не попасть мне домой, так думаю. Не выйти отсюдова — саму вынесут!

И артистка не пришла, вместо себя — зефир…

Куда уходит жизнь, скажите вы мне?

…Куда ушла жизнь старухи, которая лежит на больничной койке, с нелепо задранной ногою, в бинтах и перетяжках. Она упала на эту с рождения больную ногу, когда в гололед отправилась на Калининский чистить кофточку, подаренную другой старухой, Преображенской Анночкой, внучатой племянницей благочинных.

Она глядела в окно слепыми глазами, откуда падал на нее холодный апрельский свет, но где на подоконнике восходил к этому свету, распирая пухлую луковицу, посаженный ею в майонезную банку лучок. Она так всегда и говорила — лучок…

Вот они стоят вместе — собака, девочка и старуха рядом с полосатым шлагбаумом, который и не перекрывает ничего, кроме этого крутого переулка в сугробах у дощатого строительного забора. Девочка — в цигейковой шубе, надставленной кусочками другого меха по подолу и рукавам, так что было видно, как девочка росла, фатально вырастая из купленной в младенчестве шубки; старуха — в драповом пальто и голубом платочке, который я купила к ее любимому празднику — Международному женскому дню Восьмое марта…

…Схватив сверток и хищно блеснув глазами, она тогда стащила с головы старую косынку и не поблагодарив рванула на кухню, прихрамывая, и на бегу подвязала платок узлом на затылке, чтоб поваднее печь — Масленая шла, — и сковородки с солью уже дымились на огне, это она так, по-старинному, чистила их раскаленными, стряхивая соль прямо на пол, и плевала по примете через левое плечо — ттит твою! — и подмазывала перышком куриным, зачерпывая из поставленной чуть набок — коробками спичек подпирала — кастрюльки с пузырящимся жидким тестом, и запела, подмигивая, это в благодарность! Замесила на блины, испекут оладки…

Я всегда оставляла их, но всегда оглядывалась и, оглядываясь, видела, как они втроем смотрели мне вслед, а потом уже шли от меня, старуха и девочка, сцепившись руками и несколько заваливаясь к забору — тянула такса.

Был мороз, я мерзла, еще не дойдя до троллейбусной остановки, а старуха никогда не носила варежек и девочку приучила, и я почти физически чувствовала тепло их держащихся друг за дружку ладоней…

Вот!

А до Первой Империалистической, когда еще Гитлер не наступал, в сдобное тесто две рюмки шафрановой настойки вливали. И рому бокал. А теперь даже водку не льют! Ни капли! А надо чашку!.. Забыли люди.

Я, может, одна в государстве нашем и не забыла.

И тут рецепт исключительный — для тех, кто понимает и денег не пожалеет. Многие на кофточку, на пальто, на ковер деньги копят, на машину там, на дачу или на сберкнижку, а на праздник никогда.

Значит, три стакана муки… А муку просеивать надо. Не просеешь — не спечешь! И три стакана просеянной муки заваривают тремя стаканами горячего молока. А размешать хорошо, без комков, и пусть стынет. А будет как парное — туда дрожжей. Полпалочки хватит, если дрожжи дрожжами, а не против самогону. Но сперва надо дрожжи в молоке распустить и подсахарить щепоткою, чтоб им веселее было. И на это веселие еще полстакана молока.

Ну, и в теплое место.

У каждого оно свое, теплое, у меня — в кухне, у плиты, я там свою эмалированную кастрюлю ставлю и полотенчиком белым стираным прикрываю.

И берем сорок яиц!

Меньше нельзя. Число такое — сорок! Белки с желтками аккуратно разделяем и сорок желтков трем с мелким песочком добела, а сахару — три стакана. Белки взобьем отдельно. Сорок белков! А пока взбиваем, тесто и подойдет, и все это туда, в тесто! И всех из дому! Чтоб мимо не ходили, не бродили, еды не просили, не отвлекали вопросами глупыми и волненьем каким! Все это в такой важный день нам ни к чему!

А когда вторично подымется в тепле — добавляем три стакана топленого масла — русского, если по-старому. И опять вымешиваем и еще муку подсыпаем. Тут надо смотреть, тут надо чувствовать, тут рецептов никаких, сколько месить и сколько еще муки потребуется для надлежащей густоты… Но выбиваем как можно дольше. У кого какие силы, но с чистою душою и мыслями тихими. Можно даже мужчину какого попросить, но тоже чтоб у него душа чистая к тебе и полюбовно. А уж руки ему вымывать до скрипу. Как хирургу!

А теперь — в форму, но тертыми сухариками обсыпанную.

И чтоб третий раз подошло!

Тесто для кулича обязательно должно три раза подходить, заварного кулича — непременно, а это рецепт понятно что кулича. На что еще сорок яиц не жалко?.. А печется в Чистый Четверг.

Раньше до свету тесто ставили — и в церковь, причаститься Святого Духу.

А духов — шафрану, цедры, ванили, ореху мускатного, корички — кладут в это тесто вместе с яйцами и кто сколько любит.

А потом, уже с духами, в духовой шкаф и печь — в вольном духу!

Блаженной памяти Натальи-кухарки и Мити-музыканта, их друзей и сродников и мирских захребетников, сопутствовавших им во дни их в этой юдоли скорби и веселия.