Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

— Никакой женской радости нет от тебя, Василий…

Утро следующего дня. В кухне Анютиной квартиры завтракает новый постоялец — худосочного вида очкарик лет двадцати двух. Он ест яичницу с маленькой сковородки и запивает ее чаем со сгущенным молоком, при этом лениво заглядывая в какой-то учебник.

В это самое время просыпается Вася, уснувший в Анютиной постели. Он озирается по сторонам, плохо соображает, как человек «с большого бодуна». Его мучает сильная жажда. Спотыкаясь и цепляясь за предметы, Вася направляется на кухню в своем «коронном виде» — семейных трусах в цветочек и босиком.

Плохо соображающий Вася останавливается на пороге и смотрит на юношу, который сидит за столом и ест, уткнувшись в книгу.

— Не понял, — произносит Вася, тупо уставившись на незнакомца.

— А-а-а, здравствуйте, — говорит, вставая и жуя, квартирант-студент. — Вы — Вася? Меня хозяйка предупредила. А я — Коля…

Вася продолжает тупо смотреть на худосочного юношу в майке и шортах до колен, в которых летом обычно ходят на пляже. Затем подходит к плите, чтобы по привычке попить воды из чайника. Но чайник только что закипел. Вася хватает его и тут же ставит обратно на плиту, успев при этом облить кипятком свою босую ногу.

Тупо соображающий и к тому же обозленный Вася — не попил и обжегся — возвращается на исходную позицию: в проем дверей крохотной кухни.

— Так-так. Значит, Нютка про меня трепалась… А я, значит, не нюхом, ни слухом, — говорит он, наполняя маленькое воздушное пространство кухни «перегаром». — Вот уж бы никогда не подумал, что эта рыхлая стерва на два фронта пашет. На молоденьких ее потянуло…

Кажется, что округлившиеся глаза студента Коли вылезут сейчас из очков.

— Да вы что… Я всего лишь квартирант, я комнату здесь снимаю.

— Так и я квартирант такой же, — говорит Вася, ухмыляясь.

— Ну, ладно, мне в институт пора, — миролюбиво говорит студент, убирая банку сгущенки в холодильник.

— А, значит, на образованных потянуло, — говорит Вася, не шелохнувшись в проеме двери.

Молодой человек останавливается перед загороженной Васей дверью.

— Дайте пройти, — говорит квартирант.

— Щаас… — Вася делает обманное движение, словно освобождая дорогу, — дам…

И сильным ударом бьет юношу в лицо. Студент отлетает, ударяясь головой о буфет. У него падают и разбиваются очки. Из носа течет кровь…

Далее следуют события, которые, наверное, забавно было бы изобразить в ускоренном темпе немого кино. Мы бы увидели, как квартирант-студент с заклеенным пластырем носом и подбитым глазом, без очков, пакует свои вещи и книги в коробки. Увидели бы, как Анюта извиняется и просит его остаться. Но студент непреклонен. А это значит, что ему надо вернуть часть денег за непрожитые дни.

Анюта снова, сломя голову, бежит к соседке бабе Нюре, чтобы занять денег. Видим снова бабу Нюру, которая лезет в старый «шкапчик», достает оттуда картонную коробочку, из коробочки — целлофановый пакетик, из него — бумажный, из бумажного — деньги, которые дает Анюте.

Анюта вновь достает из кармана своего цветастого халата бумажные купюры. Складывает их вместе с деньгами соседки, пересчитывает. Бежит к себе в квартиру и отдает всю сумму квартиранту-студенту.

Обиженный и ни за что побитый студент уходит «по-английски».

Мы снова видим Анюту, наблюдающую из окна кухни. Она машет рукой молодому человеку, но тот, не подняв головы, садится в машину к какому-то частнику и уезжает.

Все это было бы, возможно, смешно в быстром мелькании кадров немого кино. Но в жизни…

Вечером того же дня Анюта и баба Нюра пьют чай с лимоном на кухне.

— Ну, ничего у тебя не ладится с квартирантами… Просто невезение какое-то, — говорит пожилая соседка, вздыхая.

Анюта, в расстроенных чувствах, машинально поглощает в неимоверном количестве баранки, посыпанные маком.

— И аспид-василиск твой малахольный без конца путается под ногами, — продолжает тему «невезения» соседки баба Нюра.

Соседка задумывается на какое-то время. Потом радостно хлопает себя по лбу. Она, конечно, не знает слова «эврика», но…

— И как это я раньше не додумалась! Ну, конечно же… Девку нельзя — ты ревнуешь. Парня нельзя — хахаль твой ревнует. Значит, чего остается?

Баба Нюра вопросительно смотрит на Анюту, давящуюся баранкой.

Анюта пожимает плечами.

— Семейных тебе надо пустить, вот чего! Мужа и жену. Только без детей, конечно. У вас — пара получается, у них — тоже пара. Для равновесия…

— А и правда…баб Нюр, у тебя голова соображает, — соглашается Анюта. — Да и деньги мне нужны очень. Все еще с долгами по квартплате никак не расплачусь, да и пообносилась вся.

И снова Анюта просматривает все ту же, уже изрядно потрепанную газету «Из рук в руки», снова кому-то звонит. Вот она опять в цветастом халате у окна кого-то высматривает… Наконец, к ее подъезду подъезжает машина, из которой выходят мужчина и женщина. Они задирают головы вверх, и Анюта приветливо машет им рукой с третьего этажа.

В заранее распахнутые Анютой двери входят мужчина и женщина с большими клетчатыми сумками «челночников». Эти «челноки» и есть новые квартиранты Анюты. Крупного телосложения мужчина лет сорока. И не уступающая ему в размерах женщина лет тридцати пяти, которую можно охарактеризовать одним словом — «гром-баба».

От их габаритов и огромных сумок в маленькой прихожей хрущевской квартиры сразу становится тесно.

— Да вы не волнуйтесь, мы сейчас сумки приберем, — вежливо, как бы извиняясь, говорит мужчина. — Мы вообще-то на вещевом рынке работаем. С утра до вечера на работе. Даже в выходные. Точнее — в выходные тем более. Приходим только спать.

Анюта провожает новых квартирантов в комнату, где они будут жить.

— А комната какая малюсенькая, — недовольно замечает женщина, заглядывая в двери.

— Десять метров, — констатирует Анюта.

Пока женщина ходила за сумкой, Анюта поинтересовалась у нового постояльца: «А чего ж вы переехали, если вы жильцы такие выгодные? Целый день на работе, дома вас почти не бывает?»

Новый квартирант, окидывая взглядом фигуру Анюты в облегающем халате и делая лукавые глаза, негромко, но откровенно, признался: «Да бабе моей показалось, что хозяйка квартиры, где мы жили, глаз на меня положила»…

В это время новая квартирантка заходит в комнату, садится на полуторную тахту. Под тяжестью женщины старая тахта заскрипела и зашаталась.

Женщина достала из дамской сумочки два паспорта и протянула их Анюте.

— Вот наши паспорта. Можете проверить. Мы действительно муж и жена. Люди порядочные. Чистоплотные…

— Верю, верю, — улыбаясь, говорит хозяйка квартиры. Вы, значит, Мария, а ваш муж — Владимир.