Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Гостья, осторожно ступая босиком по пыльному и замусоренному полу, проходит из обшарпанной прихожей в комнату.

Лицо ее сразу становится унылым, как только она переступает ее порог.

В комнате с какими-то «линялыми», выцветшими местами обоями стоит двуспальный диван и единственный стул.

Такое впечатление, что всю мебель отсюда вывезли.

— Так неуютно, — разочарованно проговорила блондинка.

— Я эту квартиру долго клиенту одному сдавал. Вот он меня и отблагодарил — спер все, что было можно, — сказал мачо. — Пошли на кухню.

Прежде, чем пойти на кухню, девушка возвращается к двери и снова одевает свою босоножки, брезгливо стряхивая со своих ступней прилепившуюся пыль и крошки.

Она входит на кухню с кислой миной, уже заранее предполагая, что здесь увидит: залитую кофе и подгоревшим жиром, когда-то бывшую белой газовую плиту, кучу немытой посуды, закопченный чайник и кастрюльки. На столе — крошки засохшей и заплесневевшей еды.

— Есть хочется… Ты можешь быстро тут, по-женски, чуть порядок навести? — нервно кивает на стол мужчина.

Гостья молча и неохотно начинает убирать со стола.

Подходит к грязной раковине, откручивает кран.

— Нет горячей воды, — сообщает она.

— Значит, отключили за неуплату, — зло говорит московский татаромонгол. — Чайник поставь.

— Да погоди ты, пусть ржавая вода стечет, — уныло ответила девушка.

Она вытирает стол, моет пару тарелок, пару чашек, вилки и ложки.

Тимур кладет на освободившийся стол принесенный пакет с едой.

— Разберись с этим.

Поставив чайник на плиту, блондинка раскрывает пакет, пытаясь разобрать его содержимое.

— Что это? — ужасается она.

В бумажном пакете спресованно все… Девушка разрывает пакет и пытается высыпать его содержимое на большую тарелку. Липкий и сладкий «чак-чак» приклеился к раздавленному винограду, в свою очередь, черные крошки ржаного хлеба приклеились к восточной сладости и остаткам даров моря. Все имеет очень не аппетитный вид. Тимур со злостью стучит кулаком по столу так, что подпрыгивает тарелка, с осыпающимися с нее «гостинцами» Сусанны.

— Ну, стерва. Ну, Сусанка…

— Мне так женщина эта не понравилась, — сказала гостья.

— Надеюсь, ты яичницу сумеешь приготовить?

Голодный и злой мачо достает из пустого холодильника картонную коробочку, в которую обычно пакуют яйцо, и бутылку недопитого красного вина.

Наливает себе вино в чашку, пьет, извлекая из груды спрессованных «даров» Сусанны кусок ржаного хлеба и чахлый, повядший огурец. Смахивает с него крошки, надкусывает.

Гостья раскладывает глазунью по тарелкам.

Тимур наливает ей немного вина в чашку.

— Да… хорошо мы отмечаем мое поступление. А я-то думала, — разочарованно сказала блондинка.

— Любишь красивую жизнь? — ехидно спросил новоиспеченный друг.

— Да кто ж ее не любит…

— В этом мы с тобой схожи. Но для нее нужны деньги. А вот меня сегодня кинули, — зло сказал мачо.

Тимур пристально смотрит в лицо блондинке. Какая-то «заноза» засела в его, постоянно затуманенном мозгу, и не дает покоя. Он в упор смотрит на свою новую подругу. И, меж тем, вспоминает ту девушку, которую видел сегодня во дворике академии, и ту, которая приезжала к Клавдии Ивановне, понимая, что это — один и тот же персонаж… Ее образ перепуганной лани попеременно вспыхивает в его сознании. Тогда, кто же та, что сидит сейчас перед ним и, вообще, откуда она взялась? Ведь не ожившая же галлюцинация…

— Ну, разве нельзя было поехать в тот красивый дом, куда ты меня привел, когда мы так хорошо погуляли в первое наше знакомство по Москве? Или — хотя бы в «мотель», где мы были в прошлый раз, — как сквозь сон долетели до слуха мачо слова.

— Про тот дом вообще не вспоминай, — отрезал, очнувшись, Тимур.

— Почему? Нам же там было так хорошо вместе…

— То — чужая собственность. Туда нельзя, — как бы не замечая акцента на сентиментальность говорившей, еще раз жестко отрезал молодой мужчина.

Девушка, меж тем, словно в подтверждение поговорки о том, «что язык мой — враг мой», необдуманно роняет роковую фразу.

— Туда нельзя, потому что там пожар был, и… женщину убили?

Тимур на мгновение столбенеет.

— А ты… А ты откуда это знаешь?

Блондинка замолкает, понимая, что сболтнула явно лишнее.

— Ты… ты по телевизору это видела? — наседал татаромонгол.

— Да, кажется, по телевизору передавали…

Тимур усмехается. Отодвигает недоеденную глазунью и так грубо берет девушку за руку, что та вскрикивает от боли.

— А вот этого не надо. Врать мне не надо, — говорит он, отпуская руку подруги.

У той на глазах выступили слезы.

— Ты что! Мне же больно!

— А может быть еще больнее… если не скажешь правду.

Девушка мнется, стараясь оттянуть признание. Обиженно растирает руку, понимая все же, что ей уже не отвертеться.

— Ну… Понимаешь…

— Постараюсь понять.

— Меня не Катей зовут, — выдохнула, наконец, из себя блондинка.

— Уже интересно, — ухмыльнулся Тимур. — А ты кто?

— Я — Алена…

— Алена, значит… А ты откуда взялась в той квартире?

— Когда Катька забирала свои вещи от той знакомой, я просто составила ей компанию. — И добавила после паузы, — хотя, не совсем так… Она, собственно, и в общежитие переехала из-за тебя. Она тебя боялась. А мне захотелось на тебя посмотреть. Вот я и напросилась с ней в гости.

— Боялась… — мечтательно прикрывая глаза и раздувая ноздри, произнес мачо. — Какая девушка ускользнула. Настоящие девушки должны бояться охотников…

— Ну, а дальше… Я специально пошла мыть руки и заглянула в комнату, которая была открыта, — продолжила Алена.

Перед ее мысленным взором мгновенно возникает момент, когда она впервые увидела Тимура, пьющего вино и втирающего бальзам в свою пышную шевелюру.

— Ты мне сразу понравился…

— Понравился, — самодовольно встрепенувшись, как эхо, повторил Тимур.

Теперь перед его мысленным взором проносится повтор момента встречи с девушкой в ванной комнате. Девушкой, которая прикрывала свое лицо волосами…

— Да, понравился… А что — надо было, чтобы не понравился, как Катьке?

— Что понравился — хорошо. А вот что скрыла… Плохо. Ну, и дура. У нас с тобою все точно также было, если бы ты сказала правду…

— А когда говорить-то было? Тебя к телефону позвали, меня хозяйка позвала чай пить…

— А потом?

— А потом … потом… Потом подумала, какая разница, как меня зовут, если я тебе нравлюсь?

Мужчина на какое-то время замолкает.

— А от кого ты узнала про пожар? — спросил мачо.

— От нее — от Катьки. Представляешь, эта женщина — Клавдия Ивановна вдруг позвонила среди ночи ее родителям и сказала, что Катька заболела, и чтоб кто-нибудь из них срочно приезжал в Москву. Те среди ночи звонят ей в общагу. А у нее все в порядке. Она утром звонит этой женщине, но телефон ее молчит. А утром она поехала со своей подругой к ней. А там…