Ира Брилёва - Приключения вертихвостки

На этом Дэвик исчез, оставив нас наслаждаться обществом друг друга.

Мы говорили, говорили и говорили. Оказалось, что нам так много нужно сказать друг другу.

Эмик рассказал, как прожил этот год.

— Без тебя мне было очень плохо. Невероятно плохо. Когда я увидел тебя там, у нотариуса, я даже не слышал, что все вокруг говорили. Я смотрел на тебя. Ты была такая неприступная, а я так страдал, что не могу дотронуться до тебя.

Я рассказала Эмику о том, что происходило со мной на самом деле, и теперь мы оба от души нахохотались над своими напыщенными масками, которые напялили на свои лица, не иначе, как по взаимной глупости.

— Сначала я был просто раздавлен тем, что ты не Зоя, а Зина, и именно та Зина, которую разыскивала моя мать. Я никак не мог в это поверить. Мне ничего не хотелось делать и никого не хотелось видеть. Я не пошел на работу и три дня просидел дома. Я даже напился.

Зная, что Эмик практически не пьет, я испытала что-то вроде шока. Но это было только начало.

— Конечно, сначала мне в голову лезли всякие глупости, — Эмик зарделся, — и я даже подумал, что ты меня просто использовала. Но чем больше я думал, тем очевидней мне становилось, что ты все сделала правильно. Ведь познакомились-то мы случайно! — И Эмик, ища у меня подтверждения своих слов, внимательно всмотрелся в мое лицо.

Я не обманула его ожиданий.

— Познакомились мы действительно случайно. Но, наверное, все, в конце концов, так и должно было случиться. — Я прижалась к моему самому любимому на свете мужчине. Какое счастье, сидеть в тишине и покое, и говорить друг другу то, что должны были сказать уже давно.

— Потом, поняв, что без тебя мне совсем плохо, я бросился тебя искать. Мало того, что я совершенно ничего о тебе не знал — это выяснилось почти сразу, но ты еще и словно сквозь землю провалилась. Я нанял детектива, он обнюхал каждый сантиметр земли около твоего дома. Благо, узнать твой адрес не было большой проблемой, — здесь Эмик слегка запнулся, но я ободряюще погладила его по руке, и он продолжил. — Но, увы! Там ты не появлялась. Тогда я стал ждать. У меня просто не было никаких других вариантов. Будешь смеяться, но я даже приехал к моей матери и попросил ее, если вдруг ей станет что-либо известно о том, где ты находишься, сообщить мне сразу же. Она восприняла мою просьбу, как личное оскорбление, и мы после этого ни разу не разговаривали и не виделись. — Эмик сказал это с горечью. Я его понимала. — Эти месяцы были кошмаром. Время тянулось так медленно, что я совершенно потерял способность работать, я перестал соображать, где утро, а где вечер и потерял вкус к жизни. Поняв, что это может очень плохо кончиться, я перегрузил все мои дела на замов и уехал в Австралию. Я облазил все закоулки, какие только нашел. Но ты упорно не хотела уходить из моей головы.

Я улыбнулась:

— Пока я проживала в прекрасной Вене, ты все время мешал мне спать. И есть.

— В день оглашения наследства я наконец увидел тебя. Но ты была холоднее льда. Я подумал, что это конец. Ты не подошла ко мне, ты даже не сказала мне ни единого слова. Я стоял там, у двери, и думал, что, наверное, ты права. После того, как моя мать столько раз причинила тебе боль, ты должна была меня просто возненавидеть. Потом, позже, я проклинал себя за нерешительность, за то, что не подошел к тебе. — Эмик сжал мои руки и прижался к ним щекой: — Но я так боялся, что ты меня прогонишь навсегда. Поэтому просто стоял и ждал, — он посмотрел мне в глаза: — Знаешь, всегда, пока не сказано последнее слово, остается надежда на хороший финал. Наверное, я не хотел финала, потому что боялся, что он будет не в мою пользу. Я надеялся, что ты сама сделаешь первый шаг. Или хотя бы подашь мне знак. Но ты просто встала и ушла. Я подумал, что это и есть этот самый финал. Я ушел из конторы Дэвика и долго бродил по городу. Я не помню, где я был. Потом я просто стал жить. Ходить на работу, что-то делать. Просто тянул свое, ставшее бесконечно длинным и неинтересным, время. Пока не пришел вчерашний день. И он вернул меня к жизни. — Эмик крепко обнял и поцеловал меня. — Когда моя мать сказала мне, что ты любишь меня, я словно родился во второй раз.

Я удивленно подняла брови:

— А она откуда узнала.

Тут пришел черед удивиться Эмику:

— Как, откуда? Ты сама ей сказала.

Потом он рассказал мне, что позавчера его мать ворвалась к нему в контору, когда он вел совещание, и устроила ему настоящую сцену. Такого она не позволяла себе никогда! Эмик был в шоке. Но самое главное — его мать рыдала, как ребенок. У нее буквально случилась истерика. Эмик даже растерялся от такого количества эмоций и впервые в жизни не знал, как себя вести.

Когда она успокоилась, они сели и — чего не случалось с ними уже много-много лет — поговорили по душам. Эмик рассказал матери, как он любит меня и страдает от нашей разлуки.

— Представляешь, она слушала меня и не перебивала. Я такого не помню! Она же всегда лучше всех знала, что, кому и когда делать. А тут сидела тихая и какая-то печальная, что ли?

Я представила себе Мадам тихой и печальной. Это было странное зрелище. Такая сцена воссоединения семьи. Трогательная и запоздалая. Эмик рассказал, что они разговаривали очень долго, и она ему все рассказала. Все, все!

Про Вована, про то, что уговорила мою мать позвонить мне из Зауралья. Про лесную сторожку, про то, как она сначала целый год безуспешно охотилась за мной до получения наследства. Как злилась на свои неудачи. Потом еще почти год после его получения. Но у меня теперь была целая армия и я была для нее абсолютно недоступна.

Я мысленно послала привет Олегу. Оказывается, у меня была целая армия, а даже я сама была не в курсе. Настоящий профи!

Эмик тем временем продолжал. О том как его мать все время плакала, пока все это рассказывала. Плакала, как маленькая девочка, потерявшаяся в толпе.

Я слушала Эмика и не верила своим ушам. Я вдруг вспомнила одну смешную подробность и зачем-то сообщила ее Эмику. Это называют женской логикой, но я думаю, что это просто защитная реакция женского организма — брякать что-нибудь отвлеченно-несерьезное невпопад, прямо посреди какого-то важного разговора:

— Знаешь, что Олег сказал мне по-поводу этих покушений? — спросила я Эмика. — Твоей матери хронически везло на киллеров-двоечников. Она, видимо, выбирала их то ли по Интернету, то ли по газете «Из рук в руки». И я ей об этом сказала. Представляешь! Прямо в глаза.

— О-о-о-о! Я представляю! — только и смог произнести Эмик. После чего мы снова хохотали с ним до слез.

Но потом, уже серьезно, он мне заметил:

— И слава богу, что ей попадались сплошные двоечники. Если бы среди них затесался хоть один отличник, то мы бы здесь не сидели. — Он обнял меня и прижал к себе. — Знаешь, до встречи с тобой я был совсем другим человеком. Я никогда не задумывался над многими своими поступками и, если бы не ты, то, наверное, так и прожил бы всю жизнь, словно китайский болванчик, соглашаясь со всем, что мне говорила моя мать. Ты, конечно, права, родителей не выбирают. Она моя мать, и я ее по-своему очень люблю. Но вытворять то, что она позволяла себе — это за гранью добра и зла. Как я мог быть так слеп! Я с ужасом думаю, как бы я сейчас смог с ней общаться, если бы она довела до конца свои планы? К сожалению, это начинаешь понимать, только когда речь идет о близком человеке. Я ведь и предположить не мог, когда вся эта история начиналась, что тот человек, на которого ополчилась моя грозная маман, и ты — будете одним и тем же лицом! И потом так все по-дурацки получилось. Я столько всего передумал. Эта моя беспечность или глупость… Я не знаю даже, как это назвать! У меня такое ощущение, что я только что проснулся и начал как-то по-новому ощущать этот мир, — Эмик прижал меня к себе еще крепче и стал слегка покачивать в своих руках, словно ребенка в крохотной колыбельке. — Я вот теперь думаю, а если бы судьба не свела нас, позволил бы я своей матери так вести себя. Если бы ты и та женщина, за которой она охотилась, была бы не одним и тем же человеком?