Ира Брилёва - Приключения Шоубиза

Помещение действительно было абсолютно круглым и вытянутым кверху и напоминало дыню-торпеду. Недалеко от входной двери располагалась импровизированная сцена. На ней кучей валялись музыкальные инструменты. Помимо стоявших по кругу диванов здесь имелись низкие раздолбанные столики и ковры. Ковры были потертые, грязноватые, но общее впечатление от этого заведения, как ни странно, было у меня теплым.

По-видимому, мы действительно пришли слишком рано, и редкие официанты, зевающие и почесывающиеся после сна — у них график перевернут с ног на голову, и они спят днем — еще даже не успели включить фоновую музыку, которой уже полагалось играть. Словно прочитав мои мысли, кто-то из обслуживающего персонала додумался щелкнуть тумблером, и пространство наполнилось звуками. Звуки мне понравились, и я поудобнее уселся на диване. Странное место! Все такое занюханное, а уютно. Даже музыка не оглушила меня с порога. Настроение у меня пришло в приятное соответствие с окружающей средой.

По причине отсутствия публики свободных мест в заведении было навалом. На диванах сейчас можно было не только сидеть, но и лежать. Но по опыту я знал — это ненадолго. Такое своеобразное затишье перед бурей. Но пока оно меня тоже вполне устраивало, и я без зазрения совести принял горизонтальное положение. Никто мне не возражал. Так прошло минут двадцать, и я потихоньку стал погружаться в приятную дремоту — сказывалась нервотрепка сегодняшнего дня. Из этого блаженного состояния меня вывел какой-то негромкий монотонный звук. Я приоткрыл глаза и увидел, что под потолком медленно начал вращаться утыканный зеркалами шарик. Вслед за ним загудели стробоскопы, рассыпая вокруг себя на закопченном потолке снопы разноцветных искрящихся огоньков. Наконец кто-то выключил люстры, и помещение из унылой химической колбы вдруг не медля ни секунды превратилось в сказочный, сверкающий огнями, дворец.

В этом прелесть моей удивительной вселенной, которую я обслуживаю уже много лет. В этом ее мгновенном молчаливом умении превращать любую уродину в принцессу, а страшную замызганную комнату — в сказочный чертог. За способность к этим удивительным метаморфозам я когда-то и полюбил свою будущую работу.

Из сверкающей полутьмы внезапно возник Шрекер.

— Ну, что, так лучше? — его глаза блестели как у ребенка, только что поздравившего маму с Восьмым марта. Меня осенило. Это он только что устроил эту удивительную метаморфозу! Милый, замечательный Шрекер. Я молчал и смотрел в его улыбающееся лицо, не мигая. Улыбка слетела с его губ. — Тебе не нравится? — уголки его рта задрожали, и я спохватился.

— Что ты! Все замечательно!

Он снова заискрился радостью.

— Ну слава богу! А то я уже было подумал, что не угодил. Это, — и он широким жестом сказочного короля указал мне на сверкающий зал, — караоке-бар, самый знаменитый. Ты, что, тут никогда не был? — Я отрицательно мотнул головой. — Ну, ты даешь! Ничего, я тоже здесь не часто бываю. Но тут клево, вот увидишь. Я же обещал тебе, что сегодня у тебя будет разгрузочный день. Ты, что, забыл?

Да, я забыл. Но сейчас вспомнил, что он мне это обещал, сразу после того как мы на минутку заскочим в одно место. Но я был не в претензии. То место мне тоже очень понравилось.

— Подожди немного. Я уже кому надо позвонил, они скоро будут.

Таинственность — это любимый конек детей и гениев. И я стал ждать. Обычно, это я говорю своим друзьям и клиентам: «Подождите, сейчас к вам приедет праздник». Для меня еще никто и никогда такого не устраивал. Ну, может быть, мама в глубоком детстве. И то я этого не помню. А сейчас предвкушение праздника подкралось ко мне, как пушистый зверь из другого измерения, и терлось о мои ноги, мурлыкая и прося ответной ласки. И я понемногу погружался в атмосферу этого надвигающегося праздника, моего праздника.

Стробоскопы, наконец, набрали полную силу и сейчас бешено вращались, рассыпая вокруг себя все новые и новые фейерверки, полутьма подпрыгивала-подскакивала в такт все сгущающимся и уплотняющимся ритмам, летящим из большого черного ящика в углу сцены. Они как-то незаметно проглотили уютные негромкие мелодии, но меня это ничуть не напрягло.

Первые посетители стали просачиваться в караоке-бар, воровато оглядываясь по сторонам. Казалось, они никак не могут сообразить, туда ли они попали или не туда. Но уже через десять минут народ повалил толпами, быстро заполняя некрупное помещение, и всем стало не важно, куда именно сегодня их занес этот многообещающий вечер.

Было много ярко накрашенных девушек. Они как райские птички перелетали от одного диванчика к другому, нежно целуя друг дружку в раскрашенные розовой пудрой щечки и мгновенно делясь информацией. Щебет от этого поднялся такой, что, казалось, тропики Новой Зеландии вдруг приняли нас в свои нежные объятия, и теперь вокруг не стены клуба, а стройные пальмы и эвкалипты, напоенные пением миллионов цветастых попугайчиков, и пронизанные светящимся и переливающимся солнцем Экватора. Хотя никакого Экватора в Новой Зеландии и быть не может. Но это в Новой Зеландии, а у нас — запросто.

Клуб наполнялся все новыми и новыми людьми. Они также несли сюда свой звук и цвет. Зал за прошедшие полчаса изменился до неузнаваемости. Даже тяжелый запах исчез, уступив место новым свежим запахам элитного табака, алкоголя и дорогого парфюма.

Через полчаса здесь уже негде было яблоку упасть. Я не знаю, кому именно из этих людей звонил Шрекер, но, видимо, каждый из них прихватил еще по пятеро знакомых и друзей. Музыка разыгралась в полный рост. Обычную человеческую речь уже нельзя было разобрать. Все вокруг кричали во весь голос или просто размахивали руками, переходя на язык жестов. Но, к моему удивлению, я чувствовал себя превосходно.

Вокруг нашего со Шрекером диванчика было не протолкнуться. Я с удивлением заметил, что несколько лиц из мелькавших вокруг мне удивительно знакомы.

Ба! Да это же публика из той, прошлой тусовки. Видимо, Шрекер, чтобы сильно не заморачиваться, просто обзвонил гостей новорожденного политика и пригласил их сюда. И поскольку на том мероприятии все уже было съедено и выпито и становилось скучно, то гости просто перебежали сюда, к нам, благо, от одного заведения до другого было не больше двухсот метров.

Я почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Подумать только! Шрекер, чтобы сделать мне приятное, организовал весь этот бардак, и народ ради меня сбежал со дня рождения такого известного человека!

Вообще, на мой взгляд, политика за прошедшие несколько лет как-то смешалась, даже срослась с шоубизнесом. И наш сегодняшний именинник был тому ярчайшим примером.

Если бы существовало гран-при за самую раскрученную раскрученность, то этот весьма неглупый и оборотистый сын юриста несомненно получил бы его первым. Он так интенсивно занимался раскруткой собственного имени, что становилось непонятным, зачем ему политика. Он выпускал пластинки с песнями, где пел всякую чушь сольно и вкупе с известными персонами. Он делал духи имени себя. Он не пропускал ни одной светской тусовки, а его книги выходили огромными тиражами. Я однажды пролистал одну книгу, так, из любопытства. В основном там были его бессмертные высказывания. Разновидность обрусевшего цитатника Мао Цзедуна.