Джеймс Парди - Малькольм

Вскоре Малькольм начал всхлипывать по-настоящему.

— О нет, нет, — воскликнула мадам Жерар, оборачиваясь к мальчику с переднего сидения, где она чопорно сидела поодаль от ведущего автомобиль Жерара.

— Вы, наверное, считаете, что я не очень мужественный? — Малькольм высморкался в рукав.

— Я не выношу эмоциональных кризисов у других, — мадам Жерар объяснила свою позицию. — Этим нужно заняться, Жерар, — она повернулась к мужу. — Сделан что-то и немедленно.

— Мы будем ехать и думать, — произнес муж в ответ.

— Думать здесь не о чем, — подхватила мадам Жерар. — Кермит всех нас отверг. Он стоял там и, наверное-рассматривал нас, будто мы причудливо оперенные птицы из заповедника.

— Это было ужаснее всего, — согласился Малькольм. — Видеть его маленькую тень за стеклянной дверью, пока он глядел на нас. Он был слишком напуган, чтобы выдать свое присутствие.

— Чего же ему бояться; когда я пришла к нему с любовью? — поразилась мадам Жерар.

— Вероятно, мы могли бы позвонить ему и сообщить, что собственно хотим от него, — предложил Жерар. — Люди часто не умеют отказать просьбе, когда она сообщена по телефону.

— Еще мне необходимо выпить, — добавила мадам Жерар самым низким тоном, на какой была способна.

— Что выпить? — переспросил Малькольм довольно громко и сухо.

Мадам Жерар зашелестела и надолго задумалась. Наконец, она сказала так быстро, что все подскочили:

— Темный ром.

— Совершенно исключено, — заверил ее Жерар.

— Объясни смысл этого замечания, — обратилась мадам Жерар к мужу.

— Твоей выпивке пришел конец. По крайней мере, в моем присутствии. Я знаю, что по ночам ты будешь сбегать и добывать себе бутылку, или твои красавчики тайком принесут тебе, но в общем и целом твоей выпивке пришел конец.

— Он произносит мой приговор с хладнокровием обезьяны, — сказала мадам Жерар. — Ты обезьяна. Твое пагубное присутствие испугало карлика.

— Никогда не говорите это слово! — воскликнул Малькольм.

— Что такое? — выкрикнула мадам Жерар, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Малькольма.

— Кермит не считает себя карликом, — объяснил ей Малькольм. — Однажды он чуть не ударил меня за то, что я смел подумать о нем такое.

— Как примечательно! — мадам Жерар временно от. влеклась от желания выпить. — Как значительно!

Все еще размышляя, мадам Жерар спросила:

— А кем он себя считает?

— Я боялся, что вы спросите об этом, — признался Малькольм.

Мадам Жерар понимающе кивнула.

— Мне кажется, он не решил окончательно, что думать о себе, — предположил Малькольм.

— Тем не менее, — подал голос Жерар, — если б мы знали, что он думает о себе, мы могли бы убедить его ехать с нами.

— Ты никого не способен убедить… ни в чем! — взорвалась мадам Жерар, и муж слегка согнулся под напором ее атаки.

— Я вижу, вы держите Жерара под каблуком, — прокомментировал Малькольм.

Горящие, подведенные тушью глаза мадам Жерар, под которыми набухали фиолетовые мешки, уставились прямо в сверкающую линию зубов Малькольма.

— Каким же образом? — поинтересовалась она, скорее с любопытством, чем воинственно.

— Вы оставляете ему меньше места, чем он заслуживает, — осмелился Малькольм.

— Меньше не меньше, но я — человек весьма сильный, — рассмеялся Жерар.

— Он очень сильный, — согласилась мадам Жерар, глядя на мужа. — Но мы отошли от темы, — напомнила она попутчикам. — Мы должны заполучить Кермита или отправиться домой. Если мы поедем за город сейчас, то Малькольм будет рыдать так, что окажется в больнице.

— Мы обязаны ехать за город, — отрезал Жерар. — Мои легкие нуждаются в чистом воздухе.

— Ты сделаешь, как тебе скажут, — заявила мадам Жерар. — Поезжай к Храмовой аллее.

— Но это огромный крюк! — запротестовал Жерар.

— Ты слышал, что я сказала? — потребовала мадам Жерар. — Я сказала, к Храмам!

— Кажется, я уже несколько дней не был у своей скамьи, — выдохнул Малькольм, точно говоря с самим собой.

— Я настаиваю на том, что нам необходимо звонить Кермиту, — мистер Жерар вернулся к изначальной идее.

— Что ж, у Храмов есть телефоны, — мадам Жерар брюзгливо поддалась.

— Что станется с Кермитом? — посетовал Малькольм. Он в один миг осознал, какой жизнью живет этот лилипут.

— Прекрасные малыши, вроде Кермита, умеют справляться с жизнью, — уверила его мадам Жерар.

— Как вы узнали, что он прекрасен? — удивился Малькольм.

— Мне все сказал его силуэт, — ответила она.

— Его голос показался мне изысканным, — добавил Жерар.

— В нем все изысканно, — мадам Жерар подытожила события вечера. — И какая чудесная мастерская. Я желаю купить ее как можно скорее.

— Купить? — сказал Жерар.

— Ты слышал меня, — мадам Жерар стала холодна. — Я должна владеть этой мастерской.

— Я не думаю, что она продается, — проинформировал ее Малькольм.

— О, разумеется, эта мастерская прекрасна, но она продается, если я этого хочу, должна продаваться!

— Вот твои Храмы, — сказал Жерар, показывая движением руки в перчатке на развалины старого здания в японском стиле.

Развалины пронзили каждого из них каким-то осенним ознобом.

— Где же телефоны? — первым нарушил молчание Малькольм.

— Неподалеку, — успокоил его Жерар. — Я позвоню ему.

— Храмы приносят мне столько воспоминаний, — сказала мадам Жерар изменившимся голосом, и закрыла глаза рукой в перчатке. Малькольм принялся изучать женщину крайне внимательно.

— Возьмешь свою вуаль? — необъяснимо спросил ее Жерар, глядя вниз, на дно автомобиля.

— Мадам Жерар носит… дорожную вуаль? — удивился Малькольм, слишком пораженный, чтобы оставаться вежливым.

— Вот она, — продолжил Жерар, проигнорировав замечание Малькольма, и протянул мадам Жерар голубовато-фиолетовую материю, которую быстро достал из какого-то отделения в автомобиле. Она немедленно поместила материю на лицо.

— Дорожная вуаль, должно быть, привлечет всеобщее внимание в такой час, — сказал Малькольм мадам Жерар.

— Эта вуаль, разумеется, привлекает внимание, где бы она ни показалась, — ответила она.

Она осторожно коснулась материи.

— Вы как всадник без головы, — заметил ей Малькольм.

— Текстура — это все, — ответила мадам Жерар, — вещество — ничто.

— Звонить ли мне Кермиту? — Жерар вернул их к делам и к прошлой неудаче.

— Непременно, используй все средства, чтобы убедить его, — согласилась мадам Жерар.

— Прошу простить мое отсутствие, — сказал Жерар.

И Малькольм, и мадам Жерар поклонились ему, и он ушел в направлении японских храмов.

Жерар Жерар ушел так ненадолго, что мадам Жерар едва успела сказать Малькольму десяток слов сквозь голубую вуаль, которая отрезала ее от мира. Малькольм, тем не менее, решил, что ее облик в вуали очень подходил к Храмам и меланхолическому освещению. Он собрался было сказать об этом мадам Жерар, как Жерар Жерар вернулся с видом более довольным, чем прежде. Он, как показалось Малькольму, выглядел умиротворенным.