Ирвин Шоу - Допустимые потери

— Этот мир, — мрачно произнес Уайнстайн. Он помотал головой и замолчал, словно в этот вечер ему стало ясно, что обилие всемирного зла просто не поддается описанию. На мгновение он повернул голову и посмотрел на телевизионный экран. Там шла коммерческая передача — реклама пивной компании. Оператор великолепно снял группу рослых мужиков, негров и белых, обслуживающих нефтяную вышку: они подтаскивали трубы, свинчивали их, крутили огромные маховики, обливаясь потом под палящим солнцем. Когда же лучи солнца превратились в сплошное золотое зарево, люди кончили работу, побросали свои инструменты и, перекинув через плечо куртки и повесив на руки каски, счастливые, направились к бару, где, негромко посмеиваясь и похлопывая друг друга по спинам, приникли к запотевшим бокалам с пивом, которого, по замыслу постановщика, раньше и в глаза не видели.

— Ну и дерьмо собачье, — прорычал Уайнстайн. — Веселые американские рабочие, без всяких расовых различий. Неужто они считают, что могут кого-то обдурить? — Он допил пиво одним мощным глотком. — Идем отсюда.

Домой они добрались почти к полуночи, и Уайнстайн стал откровенно зевать. Перед тем, как лечь спать, он сказал:

— Прости, если я действовал тебе на нервы. Утром буду в форме и в лучшем настроении. Спокойной ночи, малыш.

Роджера разбудил телефонный звонок. Спал он крепко, ему снилось, что он продирается сквозь темную толщу воды, стремясь к свету. Повернувшись, он снял трубку. Деймон был уверен, что храп в соседней комнате прекратился. Фосфоресцирующий циферблат будильника показывал двадцать минут четвертого.

— Деймон? — Он узнал голос. — Это Заловски. Я хочу с тобой увидеться. Даю тебе десять минут. Я тут неподалеку…

— Минутку. Я еще сплю.

Услышал, как открылась дверь в спальню. На пороге вырос Уайнстайн в пижаме, слабо освещенный сумеречным светом.

— Слушай как следует, — продолжал Заловски. — Я буду ждать тебя десять минут, как и сказал. На Вашингтон-аллее. Надеюсь, ты знаешь, где она находится.

— Я знаю, где это.

— Прекрасное укромное темное местечко для небольшого серьезного разговора. И если ты понимаешь, что тебе надо делать, то не будешь откалывать никаких номеров. Считай, что ты предупрежден.

— Предупрежден.

Заловски повесил трубку.

— Это он, — Деймон положил трубку на рычаг.

— Я собираюсь, — сказал Уайнстайн.

— Он на Вашингтон-аллее. Мы проходили ее вечером по пути из бара. Как раз напротив Пятой авеню, когда выходишь на площадь. На другой стороне проход для пешеходов.

— Я буду идти за тобой. Ярдах в семидесяти сзади.

— Дай мне немного времени поговорить с ним, выяснить, чего же он хочет. — Деймон поспешно одевался.

— Не волнуйся. Когда я тебе буду нужен, я буду на месте. Как ты себя чувствуешь? Волнуешься?

— Не особенно. Скорее, мне любопытно.

— Молодец.

Вышли они не вместе. После ухода Деймона Уайнстайн подождал в холле примерно минуту, потом выскользнул наружу и последовал за Деймоном, как раз когда он поворачивал на Пятую авеню.

Движения на улице почти не было. Мимо проехала одинокая машина, и в луче ее фар Деймон увидел двоих, с трудом бредущих пьяных, обнявших друг друга за плечи и хрипло оравших песню. Пьяные пели «Когда святые маршируют в рай», и Деймон подумал, что, должно быть, они вместе служили в армии.

Шел он неторопливо, чувствуя себя совершенно спокойным, воспринимал все четко. Назад не оглядывался. Дойдя до выхода на Вашингтон-аллею, остановился. Небольшая улица-аллея, вероятно, не более ста ярдов в длину, была совершенно темной, если не считать слабого пятна света, падающего из единственного освещенного окна дома в самом ее начале. Деймон двинулся вперед.

Когда прошел почти всю улицу, голоса пьяниц стали громче, и Деймон испугался, что по какому-то дурацкому совпадению кто-то из них живет в одном из изящных домов, расположенных по обе стороны улицы. Почти подошел к последнему дому, когда тень, едва различимая в густой темноте, возникла перед ним.

— Отлично, — произнес знакомый голос. — Здесь ты можешь остановиться.

Лицо человека оставалось в тени, и только смутно можно было предположить, какого он роста.

— Наконец, — холодно сказал Деймон. — Какого черта все это значит?

— Я же говорил тебе, что тут не до шуточек, верно?

— Я ведь пришел, не так ли? И один, — Деймон испытывал почти непреодолимое желание обернуться и убедиться, что Уайнстайн где-то поблизости.

— Это твои приятели?

— Кто?

— Те двое типов, что орут.

— Понятия не имею, откуда они взялись. Пьяницы, попавшиеся мне по дороге сюда.

— Думаешь, что ты очень умный, да? Пьяницы, значит. Где ты только выучился таким штучкам ?

Голоса раздавались еще громче, отдаваясь эхом от стен зданий. Деймон повернулся. Двое стояли теперь у входа в аллею — два смутных силуэта, освещенных слабым светом уличных фонарей на Пятой авеню. Было похоже, что пьяницы собираются исполнить серенаду в честь обитателей аллеи. Затем от стены одного из зданий отделилась еще одна тень, мелькнув в свете, падающем из окна. Это был Уайнстайн.

— Имел я тебя! — крикнул Заловски. Он резко толкнул Деймона, и тот, едва не упав, схватился за дверь. Заловски спустил курок, и Деймон увидел, как Уайнстайн опустился на землю. Тогда он бросился на Заловски и, схватив его за руку, резко рванул в сторону.

Раздался еще один выстрел. Деймон увидел, как один из певцов скорчился на мостовой, крича от боли. В то же мгновение из окна здания, напротив которого он боролся с Заловски, брызнул яркий свет. Заловски был дико силен и вырвался из рук Деймона. Свет бил ему в спину, и Деймон по-прежнему не видел его лица. Заловски тяжело дышал.

— Ну, сволочь, — прорычал он, — ты не уйдешь от меня.

Деймон кинулся бежать к выходу из аллеи. Тут же раздался еще один выстрел. Но на этот раз стреляли с его стороны. Это был Уайнстайн, который стоял на коленях на мостовой. Деймон услышал стон Заловски, а затем металл зазвенел о камни. Мерзавец убегал, направляясь к дальнему выходу из аллеи. Бежал, поддерживая свою правую руку, косолапо, но легко. Мелькнул в воротах и исчез.

Деймон бросился к Уайнстайну, теперь уже лежавшему на спине, вытянувшись на асфальте, залитом его кровью.

Издалека донесся вой полицейской сирены.

— Теперь вы можете войти, — сказал врач. — Мистер Уайнстайн в сознании и спрашивал о вас. Но только, прошу вас, всего несколько минут.

Деймон сидел рядом с лейтенантом Шултером в маленькой приемной реанимационного отделения больницы, куда привезли Уайнстайна и пьяного певца, пораженного второй пулей Заловски. Когда его довезли, выяснилось, что он мертв.

Это был длинный и утомительный день. Перестрелка произошла примерно в половине четвертого утра, а сейчас дело шло к семи часам вечера. Первым делом, пока Уайнстайн лежал на операционном столе, другой детектив начал допрашивать Деймона, а затем приехал Шултер и сам взялся за дело. К счастью, полиция выставила из больницы всех газетчиков, но Деймон мог себе представить, какие заголовки появятся на первых полосах газет. До часу он был не в состоянии позвонить Шейле, но сейчас она ехала домой из Вермонта и должна появиться с минуты на минуту.