Степан Калита - Сполохи детства

— А ты неисправим, — сказал я.

— Что делать, — он пожал плечами.

В общем-то, в склонности к коллекционированию нет ничего дурного. Очень достойные, умные люди были одержимы этой страстью. Хотя мне коллекционирование представляется обыкновенным инстинктом. Так сорока, заядлый коллекционер, тащит в гнездо блестящие предметы.

В детстве редкий мальчишка не является обладателем какой-нибудь коллекции ценностей. В разные годы они менялись. Помню, что как-то летом везде таскал с собой мешок с пробками от бутылок — для игры «в пробки». Особенно ценились пивные, на которые был нанесен рисунок. Еще мы играли «в плитки». Три белых можно было обменять на две голубых или одну фиолетовую. Однажды в чужом районе я набрел на целое здание, чей фасад украшали фиолетовые плитки. Я стоял, открыв рот, при виде такого богатства и не мог поверить в удачу, словно Алладин перед пещерой с сокровищами. Я принялся поначалу царапать облицовку ногтями, пытаясь отколупать хотя бы одну плитку, но они сидели плотно. Тогда я, побродив по округе, обнаружил ржавый гвоздь, и дело пошло на лад.

На следующий день я продемонстрировал пацанам пакет с фиолетовой плиткой — целое состояние. Они принялись расспрашивать меня, где я взял такое богатство. Но я держался стойко, никому не раскрыл секрет. Плитки я наменял, раздарил и просто проиграл всего за неделю. Когда богатство приходит легко, с ним и расстаешься так же легко. В чем мне еще предстояло убедиться в будущем — но тогда речь уже шла об иной, не мальчишеской, валюте — реальных деньгах… Я снова наведался к удивительному зданию, и опять притащил целый пакет плитки. Я ощущал себя человеком широчайшей души, способным на самые щедрые поступки. Взял и подарил сразу десять фиолетовых плиток Сереге. Он едва не прослезился от счастья.

— Ну, расскажи, где ты их взял?! — стал он упрашивать меня. Но я был нем, как могила. Кто же раскрывает источник такого богатства?..

Примерно через неделю хитрые пацаны проследили за мной и, когда я отколупывал от здания плитку, вдруг объявились. И принялись с немалым усердием заниматься тем же безобразным вандализмом.

— Не тронь! — закричал я, возмущенный донельзя. Это же было мое, МОЕ, здание. Но они только усмехались, набивая карманы дармовой фиолетовой плиткой.

Я набрал половину пакета и направился восвояси, печально думая о том, что если плитка будет у всех, то она, пожалуй, совсем не будет цениться. Механизмы девальвации пока не были мне знакомы в научной теории, но у меня был достаточно пытливый ум, чтобы их просчитать. Сзади вдруг послышались крики. Я обернулся и увидел, что охранник в темной униформе держит одного из ребят за ухо. Другой уже бежал стремглав во дворы. Я мигом вник в ситуацию и кинулся наутек.

С тех пор охрана совершала ежедневные рейды вокруг здания, доблестно охраняя его целостность. Но пацаны все равно умудрялись отколупывать плитки и притаскивать их во двор, где мы играли «в расшибалочку» — так еще называли эту игру. Правила у нее были несложные. Все участники выставляли плитки в кучку, одна на другую. И затем кидали по ним плиткой — расшибалкой. Тот, кто попадал по куче первым, забирал всю ставку. Для игры облицивочные плитки, увы, были не предназначены, и часто раскалывались. Поэтому победителю, случалось, доставалось несколько целых плиток и осколки от остальных.

Подозреваю, охрана того самого здания, облицованного цветной плиткой, нас люто ненавидела. Поэтому так и случилось, что одному из ребят охранник однажды сломал ключицу, ударив его по плечу резиновой дубинкой. Кто-то может решить, что на этом воровство плиток прекратилось. Как бы не так. Стало еще интереснее. Только теперь набеги мы совершали чаще всего в сумерках. В темноте охранников с фонарями было легче заметить.

Позже появились импортные жвачки. Сначала я попробовал венгерские, в виде шариков. Их привозила из-за границы тетка. В основном, все они доставались моему двоюродному брату. Но и мне перепало несколько штук. Жвачки произвели на меня неизгладимое впечатление. Они были намного вкуснее отечественных — кофейной, апельсиновой, мятной. Советские можно было жевать минут десять, после чего они теряли вкус и дервенели. Потом Шмакс рассказал, что на Рижском рынке за рубль можно купить замечательную жвачку «Турбо». Из нее, по слухам, надувались огромные пузыри. Все мы только об этом и мечтали.

— Поехали на Рижский, — предложил Шмакс, — я покажу, где они у цыган продаются.

Я хотел поехать, но рубль — это было очень много. Рубля у меня не было. Прошла целая вечность, пока мне удалось накопить эту сумму. К этому моменту Шмакс и Серега уже успели несколько раз сгонять на Рижский, и привезли оттуда «Турбо». Самым ценным в них были даже не сами жвачки, а вкладыши с автомобилями. Они пахли очень приятно и выглядели «по-заграничному». А еще были вкладыши «Дональд дак», «Том и Джери», «Лав ис…», «Чин чин» и другие известные серии.

На школьных подоконниках на переменах разворачивались настоящие баталии. По вкладышам били ладонью. Те, что перевернулись, доставались тебе. Остальные оставались в игре. Я так наловчился, что обыгрывал всех, и вкладыши не помещались в карман школьной формы. Их была у меня огромная пачка. И ценность они представляли далеко не только игровую. За большую часть вкладышей я выручил шесть рублей. И поехал один на Рижский рынок.

Шмакс рассказывал, что жвачки продают цыганки возле метро. Они, и правда, стояли прямо возле входа на «Рижскую». Женщины в цветастых одеждах кидались к пацанам: «Жвачка „Турбо“, „Том и Джери!“». Я сразу подошел к ним.

— Мне нужна жвачка. Шесть штук. «Турбо».

— А деньги у тебя есть? — сверкнув золотым зубом, поинтересовалась женщина.

Я, конечно, слышал раньше, что цыганкам нельзя доверять. Но про этих рассказывал Шмакс. И они ведь не выманивали деньги, а продавали товар. И я отдал ей свои шесть рублей. Женщина быстро схватила деньги, и сунула мне в руку жвачки в цветных обертках.

— Здесь только пять, — сказал я.

— Чего?! — тут же заорала она. — А ну иди отсюда! Не отвлекай от дел.

— Но так нечестно, — проговорил я. — Я же дал вам шесть рублей.

— Вали отсюда, пацан, не мешай торговать, — она отвернулась и пошла прочь…

Я понял, что меня обманули. Попытался снова к ней обратиться. Но тут они все налетели на меня, принялись толкать и орать:

— Иди отсюда! А ну иди! Чего надо?! Чего пристал?!

Я развернулся и пошел прочь. Обида затихла нескоро. Но любая обида хороша тем, что человек получает опыт, который пригодится ему в будущем. Я сделал простой вывод: сперва получаешь товар, потом отдаешь деньги. Не раз это правило помогало мне в жизни, избавляло от проблем с мошенниками. Лучше недополучить одну жвачку, чем целую партию товара.