Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

Гигантская карусель вздохнула, словно Железный Человек, и наши Чашки стали замедляться. Мы двигались все медленней. Люди до сих пор орали, причем не только те, кто находился рядом, -- происходило что-то еще, мне казалось, что я слышу вопли издалека, из деревни.

– Ах вы ублюдки! – Сказал работник аттракциона, увидев нашу заблеванную Чашку. – Сраные, сифилитические ублюдки! Эрн! – Он позвал ассистента. – Эрн! Тащи швабру! У нас тут блеванул один!

Я медленно оприходил в себя, и мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать: вопли ужаса и возмущения доносились не из соседних Чашек, они доносились со стороны магазина мистера Ридда.

Росс Уилкокс, должно быть, вернулся на ярмарку, чтобы найти Дафну Маддэн (Сестра Дина, Келли, ввела нас в курс дела. Ей об этом рассказала Андрэ Бозард, которую Уилкокс чуть не сбил с ног, проходя мимо). Уилкокс теперь, видимо, снова чувствовал себя непобедимым. Да что там! Он чувствовал себя, как Иисус Христос, воскресший в тот момент, когда все были уверены, что ему конец. Теперь он мог сказать: «конечно, пап, вот твои деньги. Я подержал их у себя на случай, если эти свиньи из налоговой начнут обыскивать наш дом». Первым делом он хотел найти Дафну Маддэн, признать, что был мудаком, и закрепить свое извинение ласковым объятием. И тогда мир его снова вернулся бы на прежнюю орбиту. Примерно в тот момент, когда нас с Дином пристегивали к сидениям внутри Летающей Чашки, Уилкокс спросил у Люси Снидс, не видела ли она Дафну. Люси Снидс иногда бывает законченной стервой, и, пожалуй, отчасти ответственность за то, что произошло дальше, лежит и на ней. Люси сказала Уилкоксу: «Она там, в «Лэндровере», под дубом». Только два человека видели лицо Росса Уилкокса, подсвеченное огнями карусели «Мэри Поппинс», когда он открыл заднюю дверь «Лэндровера». Первой была Дафна Маддэн. Она лежала на спине, обхватив ногами второго свидетеля. Гранта Берча. Я так и представляю себе взгляд Уилкокса: он смотрел на них, как тюлень – на браконьеров. Рут Рэдмарли сказала Келли, что видела, как Уилкокс со всей дури хлопнул дверью машины, и начал орать: «СУКА!» снова и снова и бить кулаком по «Лэндроверу». Это, наверно, было больно. Потом, если верить Рут Рэдмарли, он запрыгнул на мотоцикл «Сузуки», принадлежавший брату Гранта (тот самый, что когда-то принадлежал Тому Юи), повернул ключ (который Грант Берч оставил в замке зажигания, потому что мотоцикл стоял рядом с джипом, и ему казалось, что никто не станет воровать прям у него из-под носа) и завел его. Если бы Росс Уилкокс не вырос среди мотоциклов, в мастерской отца, ему бы и в голову не пришло украсть мотоцикл. Если бы мотоцикл завелся не с первого, а хотя бы со второго раза, даже в эту холодную ноябрьскую ночь, то Грант Берч успел бы натянуть штаны и выскочить из джипа, чтобы помешать Уилкоксу. Робин Саут сказал, что видел призрак Тома Юи, сидящий за спиной у Уилкокса, когда тот выруливал на дорогу, но Робин Саут – то еще брехло. Аврил Бреддон говорит, что видела, как Уилкокс на скорости больше 50 миль в час наехал на кусок грязи, лежащий на дороге, а Аврил Бреддон никогда не врет. Полицейские поверили ей. Сузуки занесло, он врезался в Военный Мемориал, и Уилкокс кувырком полетел через перекресток. В этот момент две девочки из начальной школы Чейза звонили своим отцам из телефонной будки рядом с магазином мистера Ридда. Это случилось у них на глазах. Мы узнаем их имена только через неделю, когда выйдет новый номер «Малвернского вестника». Но последний человек, который видел Уилкокса – это вдова Артура Ившама. Она возвращалась домой из сельского клуба после игры в «Бинго». Уилкокс пролетел буквально в паре дюймов от нее. Именно она встала на колени рядом с ним, чтобы проверить, жив ли он еще, и именно она слышала его слова: «я, кажется, потерял кроссовок», – прохлюпал он, рот его был полон крови и сломанных зубов, – «проследите, чтоб никто не стащил мой кроссовок». Вдова Артура Ившама увидела, что у Уилкокса нет не только кроссовка, у него нет ноги. Она обернулась, и увидела длинный, блестящий, кровавый след на асфальте. Ей сейчас оказывают помощь во второй машине скорой помощи. Видели ее лицо? В синем свете мигалок ее лицо кажется каменным.

Правило первое: не думай о последствиях. Строго придерживайся этого правила, иначе начнешь сомневаться, все испортишь, и тебя поймают, как Стива Маккуина, запутавшегося в колючей проволоке, в фильме «Большой побег». Вот почему на уроке труда сегодня утром я внимательно разглядывал родимые пятна мистера Маркота, разглядывал так, словно от этого зависила моя жизнь. У него их два, на шее, в форме Новой Зеландии.

– Доброе утро, мальчики! – Он ударил в цимбалы. – Боже, храни Королеву!

– Доброе утро, мистер Маркот! – Пропели мы, повернулись в сторону Букингемского дворца и торжественно отдали честь. – И Боже, храни Королеву!

Нил Броус (он делил рабочий стол с Гарри Дрэйком) смотрел на меня. Думаешь, все кончено? Даже не надейся, Червяк, говорил его взгляд.

– Ваши проекты, мальчики. – Половина класса – девочки, но мистер Маркот обычно называет всех нас «мальчиками». Иногда он называет нас «девочками», но это просто ради прикола. – Это ваш последний урок в 1982 году. Если не сможете закончить свои проекты сегодня, они будут мучить вас всю жизнь.

В этой четверти каждый из нас должен был придумать и изготовить какой-нибудь полезный в хозяйстве предмет. Я сделал скребок, чтобы выковыривать грязь между шипами своих футбольных бутс.

Я минут десять ждал нужного момента, и, наконец, Нил Броус отвлекся – он схватил дрель и стал сверлить что-то.

Мое сердце бешено колотилось в груди, но я взял себя в руки.

Из черного рюкзака Броуса я достал его калькулятор «Касио» на солнечных батарейках. Это самый дорогой калькулятор из всех, что можно купить в Англии. От страха у меня сосало под ложечкой, но это чувство даже как-то успокаивало. Ведь пути назад нет: я был, как каноист, плывущий к краю Ниагарского водопада, готовый упасть вниз с обрыва, и уже уставший бороться с течением. Я достал дорогой калькулятор из чехла.

Холли Деблин заметила меня. Она боялась, что ее волосы затянет в токарный станок, поэтому откинулась назад и защелкнула их заколкой на затылке. (мистер Маркот любит напоминать нам о том, как много детей умерло здесь жуткой смертью только потому, что их волосы были слишком длинными)

Я думаю, мы нравимся ей, прошептал мой Нерожденный Брат Близнец, пошли ей воздушный поцелуй.

Я сунул калькулятор Броуса в тиски. Леон Катлер тоже заметил меня, но ничего не делал, просто пялился, открыв рот. Не мог поверить своим глазам. Не думай о последствиях. Я провернул рычаг, и тиски сжались. Корпус калькулятора затрещал, словно моля о пощаде. Я провернул рычаг еще раз и навалился на него всем своим весом. Скелет Гарри Дрэйка, Череп Нила Броуса, позвоночник Уэйна Нэшенда, их будущее, их души. Сильнее. Корпус крошился, микросхемы скрипели внутри, осколки экрана мелкой стеклянной крошкой сыпались на пол – самый тонкий калькулятор из всех представленных на рынке – пятнадцать миллиметров, – теперь стал еще тоньше: трехмиллиметровым. Вот и все. Он превратился в пыль. Кабинет трудов наполнился криками одобрения.