Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Пошли, — сказал Быкадоров. — Накинь капюшон.

И они двинулись в ночь, в сумрачно белеющее поле. Мерзлая грязь поскрипывала под ногами. Тонкий пронозливый ветер обжигал щеки, но сквозь плащи не проникал.

— Вы хорошо придумали с накидками, — сказала Мария, когда они отошли подальше. — Тепло…

— Эх ты, физик! — пожурил Быкадоров. — Это ведь еще термозащитные накидки. Если они не пропускают тепло, то нас нельзя увидеть и в инфракрасную оптику. Почти уверен, что сидит сейчас какой-нибудь дурень на верхотуре и обозревает окрестности. А пальчиком на курке играет. Нервы не железные — такое дело затевать, государственный переворот.

— Думаете, они разрушат блоки?

— Эти — разрушат, — после паузы вздохнул Быкадоров.

— Камикадзе, что ты хочешь… В любом случае каждому — высшая мера.

— А куда мы идем?

— Подальше от этой зеленой шпаны с автоматами и космической техникой. Если обнаружат побег — станут искать на шоссе к Волочку. А может, и не станут. Но мы все равно выберемся к железной дороге и пойдем в Максатиху. Далековато, правда, километров пятьдесят. Однако выбора у нас нет, а времени хватает. Будем надеяться, что успеем.

Через час, плутая и хоронясь в опушках мрачного болотистого леса, они вышли к железной дороге и пустились по шпалам на восток. Почти сразу же их перехватил головной дозор подразделения спецназа СГБ, которое высадилось только что из железнодорожного состава неподалеку от Удомли, чтобы надежно блокировать заговорщиков.

В эти вечерние часы, на исходе дня объявления ультиматума, Москва напоминала огромный цыганский табор. На газонах, затянутых грязной ледяной коркой, в скверах с перевернутыми скамейками, на замусоренных площадях дымили костры и полевые кухни, трещал брезент палаток, носились дети, переругивались взрослые. А с севера все шла и шла на российскую столицу механизированная орда: грузовики с тентами, автобусы всех марок, легковушки, произведенные на всех континентах, даже трактора с прицепными платформами и вагончиками. Они вывозили эвакуированных из соседних с Московской областью районов. В передвижных эвакопунктах людей регистрировали, выдавали направления, обеспечивали сухим пайком на несколько дней и самой необходимой одеждой. Потом везли дальше — в Ступино, Каширу, Серпухов, Лопасню. Под временное жилье правительство распорядилось занимать санатории, дачи, школы, спортзалы, турбазы и даже монастыри.

Ночь пала на город, а поток беженцев не иссякал. У всех свежи были в памяти репортажи с Курской катастрофы. Прибывали переполненные электрички из Конакова, Клина, Солнечногорска, Дмитрова, Дубны, Талдома и Сергиева Посада. Телевизионные экраны на крышах транслировали обращение президента. Дисциплина, спокойствие и порядок — вот что должен противопоставить народ слепой стихии экстремизма и грубому шантажу, подчеркивал глава государства. Сменяющий президента патриарх возрожденцев, Старик, призывал позабыть партийные распри перед лицом общей беды и вдохновенно погромыхивал достопамятным, хоть и несколько подзабытым словом — консолидация. Мы уверены, вещали они дуэтом, что презренные шантажисты не осмелятся пойти на последний шаг в своей кровавой игре, и тем не менее не можем рисковать. Эвакуация, спокойствие, дисциплина, порядок!

Под аккомпанемент этих речей шлепались печати в палатках эвакопунктов, раздавались консервы и крупа, скороговоркой объявлялись маршруты. Предыдущие катаклизмы — большие и малые — даром не прошли. В России, наконец, научились быстро, без бюрократизма и чиновнего жмотства, эвакуировать людей из опасных зон. Дорого далась эта наука: в европейской части страны уже почти не оставалось зон безопасных, за исключением Полярного Урала да части Донского юга.

Указом президента в Московском регионе было введено осадное положение, а военным комендантом столицы и области назначен генерал-лейтенант службы гражданской безопасности Вадим Кириллович Гусев, широко известный в узких кругах под кличкой Бешеного Димы.

Рассматривая на дисплее поступающие сводки о количестве эвакуированных и их размещении, Вадим Кириллович с угрюмостью думал, что это пока — первая слабая волна. Большинство жителей в зоне возможной катастрофы еще не тронулось с места. Они, как всегда, надеялись до последнего, что все образуется, что заявление комитета с напыщенным названием — несерьезная авантюра и что президент как-нибудь договорится с «орлами», на то у него и власть.

Вадим Кириллович вывел на дисплей характеристики Чернобыльской и Курской катастроф, а также менее известных инцидентов на Смоленской, Воронежской, Петроградской и других атомных. Впервые за последние годы Вадим Кириллович курил. Зато любимую молчаливую утешительницу, бутылку «смирновской», он спрятал подальше в сейф. Нынче голова должна быть ясной! Шутка ли — такая власть в руках… Она-то и пьянила почище любой водки. Соглашаясь на пост военного коменданта в чрезвычайной ситуации, Вадим Кириллович выговорил у президента право на руководство всеми операциями по блокаде и уничтожению заговорщиков, а также на организацию штаба по борьбе с последствиями аварии, буде она воспоследует. Чтобы, значит, без лишних согласований и утрясок. Конечно, трудно, но кому в Отечестве сейчас легко?

И президент, это растерявшееся штатское дерьмо, с благодарностью благословил генерала. Он даже пробормотал, что-де не разглядел в свое время характер Вадима Кирилловича, излишне доверился нашептываниям о нем со стороны лукавых прислужников. Он так и не понял, что собственными руками подтолкнул Вадима Кирилловича на пьедестал спасителя нации. А народ все поймет! Если, конечно, генерал добьется успеха. Народ все понимает. Зачем ему правительство, которое только и умеет болтать? Что это за президент, который позволяет сопливым мальчишкам захватывать ядерные станции и космическую технику? Народ устал жить без надлежащего порядка. Вот так!

Наверное, генерал был прав. Народ действительно устал Может, потому он и не вышел на улицы по призыву комитета «Молодые орлы». От любой перемены в отечестве, полагал народ, на протяжении последних ста лет лучше не становилось.

Правда, после показа по телевидению возможностей космической платформы в некоторых местах Москвы прошли немногочисленные митинги бездельников и крикунов с требованием отставки правительства и роспуска Госдумы. Но Бешеный видел — рано. И железной рукой навел порядок. К вечеру каталажки были очищены от проституток, карманников, самогонщиков, шулеров и мелких бомбил. Их место заняли участники митингов и прочая публика, могущая на подобные мероприятия выйти. В последнем случае Вадим Кириллович руководствовался списками, составленными ведомством тру долюбивого Кухарчука под присмотром Гусева-младшего. И теперь в четырехместной, например, камере находилось по два-три десятка представителей самых разных партий, что позволяло им в тесной обстановке и без регламента эффективнее устранять межпартийные разногласия по вопросам стратегии и тактики на предстоящих муниципальных выборах.