Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Кого ловите?

— Кого надо, того и ловим, — сказал дорожник. — Поезжайте!

— Зачем нарывался? — укорил Николай, когда отъехали.

— Психологический нажим! — засмеялся Стовба. — Нарываюсь, значит, чист…

За неделю Зотов только раз и зашел к Лимону. Сначала Лимон не узнал его, хрупкого господинчика в серой, чесучовой тройке, песочного цвета бабочке и умопомрачительной панаме из рисовой соломки. Подумал — голубой. И хотел матом с лестницы шугануть. А вгляделся — батюшки, Зотыч!

Втащил приятеля в квартиру, повертел, поцокал языком, нацелился уж на Трубу за бутылкой бежать, но Зотов достал из жилетного кармана старинную серебряную луковицу на толстой цепи, щелкнул, пижон, крышкой:

— Не заводись, Жора… Совершенно нет времени. Начальство собирает на Сретенке, потому и заскочил. Вот тебе телефон, позвони вечерком, часиков в десять, сговоримся.

И к двери подался, туфлями сверкая. У порога тормознул:

— Денег не надо?

Лимон только головой помотал, обескураженный и немного обиженный.

А потом сел на кухне, разглядывая вощеную визитную карточку с золотым обрезом: «Зотов Константин Петрович. Ведущий инженер». И больше ничего, кроме телефона.

— Ведущий, значит, — пробормотал Лимон и спросил у карточки: — Куда ведущий? Если, конечно, не секрет?

Спать расхотелось. Заварил черняшки и начал думать, отдуваясь в кружку. Он на Зотова не обижался. Бизнес — святое дело. Нет времени так нет. Это Лимон может хоть сутки напролет керосинить или у девки залечь от дежурства до дежурства, а Зотов… Ведущий же! Если он заторчит, остальные бедолаги, ведомые, стало быть, собьются в стадо как бараны, и останется нм только жалобно блеять. — Не злобствуй, Жора, — одернул себя Лимон. — Ведь зарекся же никому не завидовать. У каждого своя судьба, и каждый кует бабки в одиночку. Ну, костюм, ну, шляпа… Разве в этом счастье человека?

А в чем оно, счастье, забормотал, включаясь, холодильник. В чем, спросила, сорвавшись в раковину, капля воды.

Вот тогда Лимон решил провести ревизию своего хозяйства. Он расчистил стол от объедков и даже полой рубашки зачем-то вытер. На стол сложил немецкую карту окрестностей Москвы, планчик рисованный дачного поселка, шприц-присоску и ампулу с быстродействующим снотворным, бинокль с инфракрасными насадками, саперную лопатку, баллончик с паралитическим газом, финку в чехле, кровельные ножницы, плотные резиновые перчатки, моток капронового шнура, кусок телефонного кабеля в свинцовой рубашке. Подумал и положил сверху коробок охотничьих спичек. Хорошие были спички, хоть проволоку сваривай под дождем… Отошел подальше, полюбовался кучей барахла.

— Запас карман не трет, — сказал он в пространство. — А в магазин там не побежишь.

Но чего-то в натюрморте не хватало. Подумал, принес дробовик, положил в кучу. Однако ружье было явно лишним — Лимон не собирался штурмовать дачу, паля в воздух. Убрал дробовик. Еще раз пробежал взглядом предметы на столе, примеряя каждый к возможной операции на даче. А потом хлопнул себя по лбу. Конечно! Убрав собаку и нейтрализовав охрану с хозяином, Лимон потом очень долго может биться лбом в какой-нибудь железный ящик, в котором деньги прячут. И все труды насмарку…

Пошел через двор к Жердецову. Старая слепая собака по-прежнему сидела под лестницей, и Лимон ее привычно пожалел. Жердецов открыл дверь и тихо выскользнул на площадку.

— Опять поканаем кого-то метелить? — спросил он.

— Понравилось? — усмехнулся Лимон. — Нет, Серега, сегодня мы — мирные люди. Пойдем ко мне, почаевничаем.

— Это с удовольствием, — облизнулся Жердецов.

На кухне Лимона бедный Жердецов со все нарастающим напряжением на лице наблюдал, как хозяин достает черные от накипи чашки, плитки желтого бразильского сахара и низку баранок. Заварной чайник со щербатым носиком, водруженный в центр стола, разбил последние надежды Жердецова.

— Серьезный разговор, — объяснил Лимон. — Сначала о деле, Серега. Вспомни, у кого из твоих знакомых есть универсальные отмычки. Желательно со световодами.

— Ну, ты даешь! — Жердецов подавился баранкой. — Зачем тебе универсалы? Да еще с подсветкой?

— Сундук, понимаешь, от бабушки остался, — сказал Лимон, дуя в чашку. — А ключ потеряли.

— Знаешь, сколько схватишь, если с универсалами заметут? Даже если в дело не пустишь?

— Однова живем! — подмигнул Лимон. — Какая разница, где гнить…

— Не скажи! — вздохнул Жердецов. — Я согласен опять поехать на Ямал… Лет на несколько, хрен с ним. Согласен! Но только, друг, если тут, до того, хороший кусок сорву. Чтобы Валька с Васькой горя не знали.

— Вот и я кусок присмотрел, — сказал Лимон. — И за него тоже согласен прокатиться на Ямал.

— Меня в дело берешь? — посерьезнел Жердецов.

— Нет, — покачал головой Лимон. — Дело тонкое… Ненадежное дело. Как сопля над пропастью — сорваться можно в два счета. Не хочу никого подставлять. А доля твоя, считай, в кармане — помоги лишь достать отмычки.

Жердецов долго думал, неспешно прихлебывая чай и погромыхивая баранками.

— Есть один старичок, — сказал он наконец. — Сам в полной завязке, но помогает при случае. Волшебник, собака! Однако залог берет — глаза лезут…

— Ничего, — сказал Лимон благодушно. — Мы за ценой не постоим. По девке и сережки.

— Когда нужен инструмент?

— Хоть сейчас.

Жердецов допил чай и встал.

— Если не помер… Если старичок в порядке — сегодня же вас и сведу.

— Никаких свиданий, — нахмурился Лимон. — Ты берешь инструмент, я беру сейф. Разделение труда.

— Уговорил, Жора, — тяжело вздохнул Жердецов. — Другому бы хрен в окошко показал…

Убрался Жердецов, а Лимон достал из-под ржавой и обколотой ванны плоскую металлическую коробку, в какой сантехники носят ключи. Из коробки вынул деньги, пересчитал. Отслюнявил десяток долларов и потопал в центр, в «Детский мир».

На Цветном бульваре, у Дома народов, со стороны Малого Сергиевского, пиво бутылочное продавали — прямо с машины. Лимон пристроился в небольшую очередь, да разглядел, что пойло синтетическое — колосок на этикетке не желтый, а синий. Пошел он дальше. На другом углу, уже у Трубной, толпились кришнаиты в белых простынках и босиком, тыквы бритые блестели.

— Ом мани, падме хум! — покривлялся Лимон. — Кто последний в Катманду?

Кришнаиты его проигнорировали. Лимон сплюнул. Кришнаитов он ненавидел. Москва и так черт знает на что стала похожа — черные, желтые со всего света, тюрбаны, бурнусы, тоги, леопардовые шапочки… Хозяевами глядят! А тут еще свои, отечественные говнюки перекрашиваются.