Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Давай в субботу за яблоками съездим, — предложил он.

— Есть одна знакомая старушка… Хорошие яблоки, сама видишь.

— Ладно! — подобрела Зинка.

Улыбнулась и сразу стала в десять раз моложе. У Лимона сердце защемило. Но перемогся, ухватил на дорогу калачик и подался к себе. Редкие холодные капли дождя долбили по лысине. Осень заворачивала. Это к лучшему — дождь. Шагов не слышно…

До дежурства успел немного поспать, а к одиннадцати вечера потопал на метростанцию «Сухаревская». Неподалеку от метро блестел под дождем, прожекторами освещенный, памятник Столыпину. Ехать надо было далеко, в Выхино. Наряд дали на очистку подземных участков аж до самых Кузьминок.

Подземный переход под Сухаревкой с вестибюлем метростанции в этот не поздний еще для ночной Москвы час оккупировали сутенеры, проститутки, мелкое ворье. Тут они делили барыши, кололись, пили, отдыхали от работы на Сретенке, обсуждали свои дела и делишки.

У автоматов для продажи пива в жестянках к Лимону прицепилась нищенка с ребенком, закутанным в грязное тряпье. Чтобы отвязаться, он дал ей десятку. Еще столько же сшибет — и может пить свое пиво…

— Козел голожопый! — явственно сказал из тряпок малютка, поблагодарив таким образом Лимона за проявленное великодушие.

Лимон сначала остолбенел, а потом захохотал. Так, с хохотом, от которого шарахнулись какие-то поздние тетки, он и толкнул стеклянную дверь. Дребезжащий изношенный эскалатор с выщербленными ступеньками понес Лимона в вонючее чрево метро. Тусклый свет из вестибюля почти не разгонял мрак на середине эскалатора, и Лимон поневоле огляделся — не хватало еще получить нож в спину, просто так. Он боялся эскалаторов метро…

На заплеванном, заваленном бумажками и пивными жестянками перроне толкался угрюмый люд. Дети подземелья, называл их про себя Лимон, всех этих каких-то мятых и молчаливых созданий Божиих. На поверхности, на улицах Москвы, рассредоточенные, они не так бросались в глаза, как здесь, в подвальной погибельной полутьме… Сквозняк из тоннеля шевелил мусор, и этот назойливый трепет походил на шум какой-то адской мясорубки.

От рабочей брезентовой куртки Лимона, от сапог его и даже от ружейного чехла на свежем воздухе отчетливо припахивало тухлятиной. Но тут, в пещере метро, этот запах перебивался смрадом отбросов. Поезда пришлось ждать долго, минут двадцать, и Лимон уже начал беспокоиться — не опоздать бы. Но поезд наконец приполз, выплюнул несколько десятков пассажиров, чтобы на их место взять новых. Вагон по-палея почти целый, во всяком случае выбитыми оказались лишь два окна, а сиденья изрезаны умеренно. На «Варварке», которую Лимон помнил еще как станцию «Площадь Ногина», он перешел на Пресненскую линию. И поезда не пришлось ждать, и сесть удалось — совсем барином поехал.

В конце двадцатого века в метрополитене несколько раз повышали плату за проезд — из-за низкой рентабельности. Дошло до того, что человек среднего достатка ежемесячно тратил на метро до сорока процентов заработка. А куда деваться, не пешком же топать по одному из самых больших городов мира… Затем наступил автомобильный бум, и метрополитеном тот же человек среднего достатка перестал пользоваться. Правительство отказалось от дотаций на строительство новых линий и эксплуатацию парка вагонов. Начались массовые увольнения метростроевцев и поездных бригад. Один зажравшийся депутат городской думы выступил в «Вечерней Москве» с проектом: выращивать в штольнях шампиньоны, чтобы накормить страну и завалить грибами заграницу. Может быть, этот проект и прошел бы — мало ли какие идиотские проекты не проходили в России… Но заволновалось дно общества, вышли на улицы безработные метрополитеновцы. Оказалось, без метро Москва жить не может, ведь даже по официальным данным, в столице за чертой бедности находилось не менее трети населения. При всей дешевизне автомобилей эти люди не могли их купить, так как во много раз дороже покупки обходилось потом ее содержание — обслуживание и заправка прошибали крупные бреши в скромных семейных бюджетах.

Тогда городская дума сделала широкий жест: объявила метро бесплатным коммунальным транспортом, о чем с помпой писали все газеты как о триумфе гибкой социальной политики. Однако газеты не писали, что не все деньги с нового налога на содержание метрополитена и с благотворительного фонда шли на ремонт линий и новые вагоны и что зарплата поездным бригадам выкраивалась из социальных программ для малоимущих. Впрочем, все расходы на подземку были сведены к минимуму. Кто же не знает, что бесплатное и хорошее — далеко не одно и то же. Дешевая рыбка — поганая юшка. Не случайно в Москве была в ходу поговорка: «Чтоб тебе всю жизнь в метро кататься!»

В «Текстильщиках» вагон почти опустел — народ отвалил на последнюю серпуховскую электричку. Лимон внимательно огляделся, потому что именно в таких пустых вагонах ночью нужно было всегда держать ухо востро. На длинных перегонах, где поезда едва ползли, людей успевали и ограбить, и убить. Поэтому он чехол с дробовиком на колени положил и расстегнул на всякий случай. Однако подозрительных в вагоне вроде не оказалось. В одном углу дрых работяга в спецовке, явно со смены. В другом углу обжимались два волосатых мальчика. Напротив Лимона молчаливая компания пожилых бомжей пила пиво из горлышка.

И Лимон принялся культурно читать брошенный кем-то под сиденье измятый клок газеты. Интересно, оказывается, жилось в мире. Председатель Европарламента господин Войцех Мазовецкий дал интервью газете «Глоб» по итогам визита в Россию. Он оценивал как перспективное развитие деловых контактов Европейского сообщества и России, вернувшейся, слава Богу, в лоно мировой цивилизации. Натрепавшись о горизонтах сотрудничества на целую колонку, председатель Европарламента заканчивал свою мысль так: «Единственная угроза нашим интересам на Востоке — непредсказуемость политической ситуации в России. Здесь есть силы, мечтающие о реванше. Они не смирились с тем, что страна стоит в ряду мировых держав уже позади Китая, Индии, Бразилии и даже Мексики. Кто знает, не постигнет ли новые компании, акционерные общества и концессии, в которые Европа вкладывает немалый капитал, участь подобных предприятий, национализированных большевиками почти сто лет назад? Большевиков, правда, в России сейчас нет, но остались их дети и внуки, выучившие из всех арифметических действий только два — отнимать и делить…»

— Ну, ты даешь, председатель! — повертел головой Лимон. — Начал за здравие, а кончил…

«Правда ли, — спрашивал корреспондент, — что во время визита в Москву на вас было совершено покушение?»

«Я слышал об этом, — бестрепетно отвечал пан председатель. — Но не придал значения. В последние годы в России было два десятка покушений на руководителей государства. И все они закончились ничем, если не считать простреленной лодыжки президента Камышова. Как видите, в России разучились не только работать, но и стрелять».